Да она меня балует.

Я благодарно улыбнулась, осушила чашку, и пока дел не было, решила пройтись вдоль дома. Напоминала себе, что нельзя терять бдительности, но теплый воздух и запах свежескошенной травы ласкали мою измученную психику и уговаривали не напрягаться. Даже негромкая ругань подрядчиков, которые чинили у моей хозяйки крышу, не выбивалась из общей гармонии.

Проходя мимо, я невольно присмотрелась к их работе и ужаснулась. Несущая перекладина готова была рухнуть вместе с остальной конструкцией.

— Хватайте снизу! — я не удержалась, пока рабочие медленно поворачивали головы, и взобралась на крышу, с трудом сдерживая сверхскорость, — живее!

На озадаченных физиономиях проступила тень понимания, и мужчины взялись за доску. Я незаметно ее отпустила, так, чтобы казалось, будто я лишь до нее дотронулась, а не удерживала несколько секунд весь немалый вес.

— Ну, деваха, ты шустрая, — пробасил один плотник и впился в меня глазами, отчего сразу стало неуютно, — раньше я тебя не видел, пришлая будешь?

— Проездом, — коротко ответила я и поспешила скрыться с глаз. Не хотелось, чтобы меня запомнили. Мало ли что. И когда я уже собиралась вернуться к тете Симе, так просила себя называть добрая Серафима Андреевна, со стороны леса донесся вой.

Оборотень? Я сконцентрировалась на звуке и вычленила пульс — обычный волк и, скорее всего, раненный. Об этом свидетельствовало и жалобное поскуливание, рвущее душу на части. Не раздумывая более, я кинулась на помощь…но увидела то, чего увидеть никак не ожидала! В охотничьем капкане был пойман, конечно же, волк, только этот буроватый окрас я узнаю из миллиона. Так похожий на овчарку. Который и ввел меня в заблуждение, когда мы с Инной, Владом и Алексом постучались в двери частного дома.

Как Алена здесь оказалась?! Выслеживала меня? В груди мгновенно закипела злость, но она исчезла, споткнувшись о просящий взгляд волчицы. Алена меня не помнила.

— Подержи ее, будет болезно, — говорила Серафима спустя четверть часа, когда я привела волчицу к ней домой. Женщина смочила тряпку в каком-то отваре и приложила к поврежденной лапе. Волчица — больше не могла называть ее Аленой — дернулась, но я держала крепко.

— Спасибо, девочка, — женщина перевязала рану и с удовольствием осмотрела дело своих рук, — сейчас она шибко не набегается, но на поправку пойдет.

— Как думаете, отпустить уже можно? — я сомневалась, не причинят ли ей вреда местные санитары леса.

Серафима кивнула.

— Хищников в округе не водится, откуда эта красавица взялась — ума не приложу. Надобно отпустить, пока все цепные псы не озверели.

Это да. По дороге к дому нас облаяли из-за каждого забора.

— Пойдем, — я коснулась холки, и волчица неожиданно послушно затрусила за мной.

Правой ладони будто коснулись губкой, смоченной в теплой воде — Алена лизнула мне руку! Нет, одернула я себя, не Алена. Сознание этого волка сейчас — чистый лист, она не помнит ничего из своей прошлой жизни. Я заглянула в темные, абсолютно обычные для зверя глаза, а не человеческие, как у оборотня. Добрые глаза…Надо же. Волчья ипостась Алены оказалась куда лучше первой.

— Ну все, беги, — я махнула в сторону темнеющего леса, — беги скорее.

Однако волчица не спешила уходить. Она терлась меховым боком о мои джинсы и водила хвостом.

— Хочешь играть? — мой голос дрогнул, я положила руку на открытый лоб и зарылась пальцами в темно-бурую шерсть, которая становилась гуще между навостренными ушами. Волчица издала негромкий звук, похожий на тявканье, и нетерпеливо ткнулась носом мне в колено.

— Ну, хорошо… — я подобрала с земли небольшую палку и кинула. Учитывая силу вампира, она улетела куда дальше, чем планировалось, но прежде, чем я это осознала, волчица сорвалась с места. На полпути нога начала прихрамывать, и Алена перешла на рысь. Нет, не могу называть ее этим именем. Помню, в детстве мечтала о собаке, и близнецы жестоко подшутили, наперебой рассказывая, что мне подарят щенка, и обсуждали, как я его назову. До сих пор щеки стыдливо алеют. Леди. Как в мультфильме. Мечта угасла, свернувшись до размеров шарика-леденца, будто перекатывающегося во рту при звучании этих четырех букв.

— Леди, ко мне! — позвала я негромко, борясь с комом во рту.

Волчица принесла палку и весело блеснула глазами.

Я взялась за один конец, но Леди не собиралась отдавать. Она хотела перетягивать! Я потянула, и мы покатились по земле. В этой возне я смеялась в голос. Ощущала такое же безудержное веселье, как во время гонки по городским улицам, когда за рулем был Дамиан. Воспоминание укололо холодом, но волчица лизнула в щеку, и на душе снова стало тепло. Я подкидывала своего немаленького питомца, как щенка, и для меня имела значение только радость, которую наконец-то кому-то могла доставить эта нечеловеческая сила. Увидят посторонние? Плевать. К человеку можно применить гипноз, а с врагами пора встретиться лицом к лицу. Я больше не буду убегать, прятаться ото всех и от себя. Лучше прожить мгновения полной жизнью, чем нескончаемую вечность замирать от страха.

До самого рассвета мы носились по лесным полянам, охотились, а потом лежали на траве, вчитываясь в росчерки совсем близких и таких далеких созвездий. Говорят, самый яркий свет у давно погасших, мертвых звезд. Потому что, пока он достигнет нашей галактики, звезда успевает погаснуть. Грустная правда. Но в ней есть своя мудрость, не зря у людей все так похоже — гениев признают после смерти, а иная умная мысль доходит годы спустя.

Звезды блекли, небо светлело. Пора идти.

— Леди, я вернусь после заката. Дождешься?

Волчица вскочила на четыре лапы и замотала хвостом.

— Я вернусь, — потрепала ее по холке, — обещаю.

Уходить не хотелось. Я встала на колени и обняла волчицу за шею, зарываясь в теплый подшерсток лицом, не замечая, как он медленно, но верно намокает.

Леди встревоженно реагировала на мои слезы, переминаясь на одном месте и тихо пофыркивая.

— Все хорошо, хорошо, — нет, ну надо же так расклеиться, — я бы взяла тебя с собой, но в четырех стенах тебе не понравится, резвись здесь.

Леди понимающе склонила голову. Иногда она настолько легко улавливала мои мысли, что я снова видела перед собой вервольфа. Человека. Ведь обычные волки не слишком хорошо ладят с людьми. А между нами была очевидная связь.

— Не скучай без меня, — я снова запустила пальцы в шелковистую шерсть, — и будь осторожна.

Напоследок чмокнула волчицу в прохладный нос и поспешила обратно, пока не рассвело.

— Тебя не было всю ночь, — встревоженная Серафима встретила меня в дверях, я слышала ее учащенный пульс еще на подходе, — заблудилась? — тут она окинула взглядом мою одежду и окончательно уверилась в своем предположении, — по кустам пробиралась, дочка, бедолашная…

Я спрятала улыбку в кулак, а хозяйка между тем уже вовсю хлопотала.

— Воду тебе нагрею, на улице поставить или здесь?

— В доме, — я внутренне содрогнулась, представив, каково мыться вампиру под летним душем во дворе, — спасибо.

— Одежду можешь постирать, за пару часов высохнет. Возьми пока это, — она протянула темные брюки и рубашку, сложенные аккуратной стопкой, — платья на твой размер не было.

— Так даже лучше, — слабо представляю себя в каком-нибудь крестьянском платье, вроде того, что на Серафиме.

Ее забота была ненавязчивой и не вызывала неловкости, поэтому вдвойне хотелось отплатить тем же. Однако мои добрые намерения снова столкнулись с проблемой моего вида. Заготавливать корм на заднем дворе? Красить забор? И как объяснить доброй женщине, что я могу с легкостью сделать это ночью. В хмуром расположении духа я прошлась по дому шваброй, радуясь количеству многослойных цветастых занавесок, не пропускающих солнце, и устроилась в предбаннике колоть дрова.

— Батюшки-светы! — Серафима всплеснула руками, застав меня за работой, — да мой Васька-бездельник у тебя поучиться должен! Племянник, — пояснила женщина, — приезжает летом из города. Расскажу ему, что простая девка лучше мужика с дровами управлялась.