Это ведет всех к жизни. Способность принимать. Смирение.

Поэтому, когда дождь кончился, я не удивился. Тучи рассасывались. Их будто что-то впитывало – невидимое, большое. Плотную завесу скрутило в широкую спираль и рассеивало по небу. Это создавало все больше вопросов, но черта с два я хотел их задавать. Лишь молча кивнул Яну, когда он посмотрел в мою сторону.

– Нужно отдохнуть, – нехотя признал я.

– Если он прекратился?..

– Не знаю, – оборвал я вопрос, идущий и от Яна, и от Алисы. – Думаю, разумнее всего решить, что Леса уже разрушены. Это лучше, чем надеяться на обратное.

– Они не догонят нас? – Ян сделал ударение на первом слове.

– Они… – надавил я, – находятся в двух днях пути отсюда, если не больше. Не все умеют двигаться так же быстро, как лошади. Поэтому у нас есть время. Как раз доберемся до города, там сменим коней и поедем дальше.

В седельной сумке, которая осталась на коне того толстяка, Нерса, было немало денег. Их точно хватало на ближайшее время, если не тратить больше запланированного. Более того, были еще и сбережения Яна. Но их я решил оставить ему – в отличие от меня и Алисы, он должен покупать себе пищу.

Голод внутри меня уже пробуждался. Симфония, вымотавшая меня; долгая поездка, рана… И мясо в сумке Алисы уже кончилось. Было забавно чувствовать, как я невольно отслеживаю ритм сердца Яна, бросаю взгляд на его шею, в которой явственно пульсировала кровь. Сердце желало плоти, и она была совсем рядом, лишь руку протянуть. И это еще одна причина, по которой мне нужно добраться до города как можно скорее. Рядом с южанином мне не стоит морить себя голодом. Конечно, если я хочу сохранить жизнь этого человека.

***

Алиса собирала хворост. Она решила, что сделает это лучше, чем Ян. А я решил, что хочу посидеть на месте, ожидая возможности согреть пальцы у костра: тело хоть и плохо чувствовало холод, но это не значило, что его нет. Тем более… я сомневался, что стоит оставлять вампиршу и человека одних.

– Алиса сказала, что я могу называть тебя демоном?

– Я Джордан. И все.

– Но она сказала про демона. Ты что-то скрываешь? Боишься, что выдам кому-то?

– Не скрываю. Но называть меня демоном еще рано. «Инквизитор» в самый раз.

– Разве ты не враг Инквизиции?..

– Мою клятву Кресту еще никто не отменял. Хотя я считаюсь нечистью и дезертиром. Вроде того.

– Так ты все же...

– Закроем тему, – оборвал я, втягивая ноздрями запах воздуха.

После дождя он был свеж и, казалось, чист. Будто весь мир помылся перед тем, как испачкаться в крови. Впервые за долгое время я не ощутил в пространстве никакого напряжения. Будто вся энергия, так долго копившаяся вокруг, куда-то ушла. Кем-то поглотилась. Или заполнила освободившееся пространство. Я плохо чувствовал ее токи, но я знал, что природа вокруг меня ослабла. Травинки качаются безвольно и бездушно, а деревья стоят, без лиц и без взглядов в мою сторону. Я давно не ощущал их обычными столбами с корой. Видно, Леса действительно уже открылись, раз даже природа так себя ведет.

Значит, ближайшие города уже столкнулись с первыми тварями? Интересно, как на них повлияли годы заточения? И как они все уживались там, среди деревьев?

– Джордан, та… женщина, которая меня спасла…

– Она явилась тебе в облике женщины? – поинтересовался я, подняв взгляд от травы.

– Да. Седая, но без морщин. Кто она такая?

– Богиня. Языческая. Ее культ давно… – я хотел сказать «угас», но затем вспомнил, что Тласолтеотль была заточена ради поддержания Лесов. – Давно пожертвовал собой, чтобы сдержать барьер.

– Зачем она путешествует с тобой?

– Это наше дело. Могу только сказать, что ничего ужасного не планирую.

– Она выглядит очень мудрой.

Я некоторое время смотрел Яну в глаза. Можно было лишь догадываться, что рассказала или показала Тласолтеотль парню.

– Рад, что ты так считаешь, – сухо ответил я, опуская взгляд на траву.

Южанин ничего больше не сказал.

Вскоре вернулась Алиса. Мы разожгли костер. Ян насобирал себе немного грибов и пожарил их, а я просто сидел и смотрел то на пламя, то на кольцо, надетое на палец. Сестра заметила его, но ничего не сказала. Это порадовало: что я мог ей ответить? Вряд ли она с восторгом примет историю про ворона, принесшего украшение обратно.

Когда Алиса снова вступила в перепалку с Яном, я попробовал стянуть кольцо с пальца. Но серебро не поддавалось, как и в прошлый раз. Это наталкивало на мысль, что мне обеспечена еще одна ночь снов. И что-то мне подсказывало, что это снова будут кошмары...

Глава 30, Special Episode 2: Безымянный сын

Некрос стояла на эшафоте. Ее конечности привязали к столбам. У ног покоилась куча сена и веток, а на них – пара бревен и скромная глиняная чаша со святой водой. Красные волосы слиплись от крови, на коже остались рубиновые разводы, глаза блестели, и блеск этот не предвещал людям ничего хорошего. Солнце пряталось среди туч, будто чувствовало, что произойдет. А зевакам – все нипочем. Стоят, пялятся, шепчутся, толкаются; детки носятся промеж зловонных тел, выряженных в безвкусное тряпье.

– Именем Иисуса, демон, каешься ли ты в содеянном?

– Смотря в чем, – спокойно ответила Некрос; огонек в глазах не утих, а, казалось, разгорелся еще больше.

– Убийства, совращения, кража, грабеж, прелюбодеяние…

– Разве у меня есть супруг?.. – удивилась женщина, но священник продолжал, не обращая внимания.

– … чревоугодие, потворство…

– Как я могу не потворствовать? Я же демон.

– … и прочие грехи, совершенные назло церкви и законам ее! Каешься?

– Каюсь, – устало ответила Некрос.

– Именем Иисуса, готова ли ты к смерти своей?

– Ни капли.

– Тогда, именем Иисуса, мы казним тебя без готовности.

– Ты можешь перестать вплетать бородатого в это дело?.. – Некрос скривилась и повела плечами.

– Несите огонь!

Демоница на секунду прикрыла глаза. Толпа невыносимо шумела, кто-то кидал какую-то гниль, пачкая платье Некрос, заляпывая сапоги. Кто-то особенно злобный прорвался через стражу, оцепившую эшафот, и кинул камень. Он попал, но реакции от приговоренной не последовало. Та продолжала смотреть на клинок, воткнутый перед ней в доски эшафота, и думать о своем. Пока простолюдина стягивали с помоста, Некрос сконцентрировалась на струйке крови, текущей из рассеченного камнем виска. Теплая капля спускалась все ниже, пересекая щеку совсем рядом с губами, опускаясь до подбородка.

Палач коснулся факелом сена. Оно вспыхнуло мгновенно, языки огня перебросились на ветки, лизнули бревна, глиняную чашу со святой водой, коснулись сапог Некрос, но так и не удостоились внимания жертвы. Демоница вновь пристально смотрела на двуручный меч с рукоятью из редкого красного дерева. И хоть оценить драгоценность по достоинству могла лишь сама Некрос, у толпы оружие тоже вызывало некоторый интерес. Правда, в ином направлении. То и дело раздавались предложения сжечь меч вместе с демоном, а кто-то шептался и обсуждал возможность стащить клинок, чтобы продать его где-нибудь. В мелком городке хватало преступников и идиотов, но это не беспокоило ни Некрос, ни Церковь.

Огонь объял тело демоницы. Волосы затрещали, плоть зашипела. Раздался крик. От эшафота понесся смрадный запах горящего мяса. Смутные очертания тела давали всем понять – жертва извивается среди волн жара, невыносимого и жестокого. Толпа отвлеклась от меча, заревела, вскинула руки, воззвала к Богу, в глазах читалось неискоренимое счастье зверей. И лишь когда из пламени выпала тяжелая роба священника, обгоревшая, сохранившая на себе остатки огня, но вместе с тем – по-прежнему напоминавшая некогда цельное одеяние, люди отстранились от своей радости, как здоровый отстраняется от прокаженного. Взгляды метнулись в сторону, туда, где стоял выносивший приговор мужчина. Теперь там никого не было. Толпа замолчала, глядя на очертания тела. Угловатые, сухие – даже несмотря на огонь, всем стало ясно, что тело не женское.