Прощай, жестокий, прекрасный, вечно правый мир…

***

Вокруг меня – сгущающийся мрак и вонь. Я открыл глаза. Осознание того, что я уже не Аксель, далось легко. Достаточно было почувствовать биение сердца грифона и пульсирование нитей. Ян сидел рядом. Мы оба – закутаны в одеяла и какое-то тряпье.

– Поспал? – поинтересовался южанин, глядя на меня.

– Да, вроде того, – пробормотал я, вытирая глаза: при пробуждении я обнаружил себя плачущим.

– Хорошо, – Ян поднял руку с пистолетом и взвел курок. Дуло смотрело мне в лицо. – А теперь поцелуй меня, если не хочешь получить пулю в лоб. Не думаю, что твоя голова будет в восторге.

– Откуда ты достал пистолет?

– Отнял у коротышек, которые прятались в одном из домов. Не болтай, Джо. Поцелуй меня.

– Зачем?

– Мне хочется, – Ян смотрел абсолютно спокойно, а его палец уже лежал на спусковом крючке.

– Это ничего не даст. Я сделаю это неискренне.

– Мне плевать. Я хочу почувствовать твои губы и язык. Целуй.

– Целуйтесь! – кричал жрец, выдуманный Тласолтеотль.

– Целуйтесь! – кричала толпа, поклоняющаяся Солнценосному Заа.

Я скривился. Южанин нетерпеливо качнул дулом пистолета.

– Не смей говорить что-либо. Не вздумай оглядываться. Либо целуешь, либо получаешь пулю, – холодно отчеканил Ян.

Мне хотелось напомнить ему, что мы лежим на улице, среди снега, в одеялах, рядом с трупом горгоны и вокруг нас воняет как в сливной яме. Но так как первое же условие заключалось в моем молчании, я просто поморщился. Мне отчаянно не хотелось познакомиться с ударной силой пули и вновь погрузиться в мир кошмаров, который мог показать что угодно. Но целовать… мужелюба? Черт, даже просто мужика, неважно, что он там любит вытворять в койках по ночам…

Хотя в чем, собственно, проблема?

«Ну уж нет, я не прогнусь», – решил я, коснувшись пальцами щеки Яна. Мне нужно просто заставить его отвести от меня дуло пистолета. А там – прибью уродца и отберу оружие.

– Не трогай меня, опусти руки.

Я подчинился, наклоняясь вперед. Наши губы приближались, ствол пистолета упирался мне в висок. «Он не уберет его, что ли?» – осознание неприятно кольнуло.

Нити сердца были бесполезны. Они не обезвредят Яна. Могут либо убить, либо медленно ползать по его лицу, пока я не получу пулю. Ни то, ни другое меня не устраивало. Спустя секунду мои губы залепят поцелуем и позвать меч не выйдет. И… черт, я безоружен. А у виска дуло. Выходит, этот урод просто ждал, пока я проснусь, чтобы стребовать поцелуй?

– Когда-нибудь я тебя зажму.

– Молись.

В итоге, это случилось. Холодные, обветренные губы Яна прижались к моим, его пальцы требовательно впились в мое горло, язык пробился к моему языку. Я вытерпел эти несколько секунд, а когда южанин отстранился, сплюнул. Поднялся, пинком отбросив одеяла подальше. Огляделся.

– Не обязательно было сплевывать, – буркнул Ян.

Я не ответил. Поднял двуручник, оглядев разбросанные по площади тела гоблинов. Они были и правда похожи на людей. Недоразвитых, низеньких, горбатых людей. Да, с когтями, с кривыми костями да нелицеприятной кровью. Но внешне похожи на тех, кого обычно в цирках показывают.

– Это ты их? – поинтересовался я, хотя ответ был уже очевиден: внутренности выползали из стройных разрезов, которые, очевидно, оставлены мечом Яна.

– Была хорошая разминка. Они довольно слабые, хотя какой-то уродец умудрился прокусить мне сапог.

– Главное, чтоб дротиками не попали. Они у них отравленные.

– Закончились их дротики, – усмехнулся Ян. – Я погулял по городу, трупов людей куча, и во многих торчат небольшие иголки. Вряд ли у этих упырей осталось хоть что-то.

– Это гоблины, – пробормотал я, переворачивая труп одного из них носком сапога.

– Ты же говорил…

– Да, а потом узнал другое. Гоблины.

Тот, кого я перевернул, еще дышал, несмотря на глубокую рану в груди. Глаза карлика скользнули по моему телу, губы приоткрылись и он хрипло сказал:

– И ты-то – меч носишь?.. Слабак… Стягивай протки… узнаешь силу настоящего мужика.

Я от неожиданности прыснул, а потом обернулся к Яну.

– Вы, кстати, очень похожи.

– Чем это? – удивился южанин.

– Слыхал, что они говорят?

– Ну да, бормочут какой-то бред. Я не разобрал. А что?

– Мне только что этот коротышка приказал стянуть портки и задницу подставить.

– Шутишь. Ты разве понимаешь их болтовню?

Вспомнив о наркотике горгоны, я неопределенно пожал плечами. Язык гоблинов был не слишком легким для восприятия, хотя и являлся достаточно примитивным. То, что для людей – несколько несвязных слогов, для мелкого уродца – целая речь.

– Ты встречал кого-то из людей? – спросил я у Яна, который с невозмутимым лицом жевал откуда-то взятый хлеб. – Кто-то остался?

– Ага. Пара десятков, к северу от площади. Никого серьезного, обычные люди. Топоры и вилы у них как оружие. Видно, гоблины не дали разграбить городские казармы. Я сказал им, чтоб оставались на месте, потому что на улицах опасно.

– Отведи меня к ним. Мне нужно накормить нашу пассажирку, – попросил я, глядя на показывающуюся из-за облаков луну.

– Серьезно? – Ян посмотрел с каким-то неодобрением. – Ты будешь кормить эту вампиршу?

– Об этом меня попросила та, кого я очень уважаю, – мне оставалось только пожать плечами.

– Велико же твое уважение, если ты собираешься возиться со старушкой.

Я усмехнулся. Южанин менялся. Все-таки, две души в одном теле делали свое. А может, он всегда был таким? В любом случае, это не так важно.

Наткнувшись на мешки, сваленные у кареты, я с некоторым недоумением оглянулся на Яна. Тот, не переставая жевать хлеб, только руками развел и бросил: «Только не говори, что не знаешь, кому можно продать пару мешков украшений из золота и серебра. А еще там книги. Ты же любишь книги?»

Глава 39: Рябина

– Кто у вас остался? – спрашиваю я, закуривая папиросу.

– Так это, немного. Поди, три десятка. Все рабочие да челядь.

– Ага. Ну, крепкие ребята вам не помешают, это точно. Но мне нужно взять двух.

– Двух?! Никак! Совсем никак! У меня ужо все за работой, двух дать – значит четырех рук лишиться. Они весят больше золота!

– Ну да, а еще я могу убить вас всех и взять столько, сколько мне нужно, – я выдохнул дым в лицо собеседнику, тот закашлялся и не нашелся, что ответить. – Ты же пойми, я не святоша. Если прошу – дай по-хорошему.

– Двух… Двух никак не дать! Совсем никак! Где же я тебе двух возьму-то?! Три десятка ель насчитать можно, ты, поди, того… завышаешься.

– Я-то «завышаюсь»? – с некоторым удивлением спросил я.

– Твой дружок, вон, добра-то натаскал из нашего города!

– Вам не об этом думать надо, а о том, как выжить.

– Да как я тебе двух выдам-то?! Как?!

– Разве сложно заплатить каким-нибудь преступником или лентяем?

– Ну пойдем! Сам выберешь, раз умный такой!..

Мы вышли из кабинета, спустились по скрипучей лестнице. На ходу я затушил окурок об перила. Дом, в котором меня приняли, отдаленно напоминал дом коменданта в Гриде. Общим построением, конечно же, не шиком. Такой же двухэтажный, с похожим по размеру кабинетом, лестницей, уводящей вниз, выходом, оказывающимся по левую руку. Похоже, похоже. Я невольно вспоминал Алису, коменданта, инквизиторов… Не веселое время.