– Ладно, идем, – согласился я.

Меня вновь взяли за руку. Холодные пальцы стискивали мое запястье. Это касание было неприятным, но в то же время каким-то знакомым… Под нашими ногами хрустели листья и шумела трава, над головами нечетко ухали совы, а ветви клеткой закрывали Луну. Лес был мне незнаком, хотя я не мог избавиться от ощущения, что когда-то уже был здесь.

– Не все сны запоминаются полностью. И нельзя знать о них все. Так же, как и с тем кошмаром, – тихо сказал мой проводник.

Хруст под ногами сошел на нет. Роба встала на месте. Капюшон повернулся ко мне.

– Иди. Она появится.

Мою руку отпустили. Я потер запястье и шагнул вперед. Под сапогом приятно зашелестели цветы. Прямо передо мной была дверь. Она медленно открывалась. Я напряженно смотрел на свет, бьющий из проема. Сон начинал вспоминаться… Я замер. Подал голос:

– Это ты?..

Она стояла в дверях, яркий свет бил ей в спину, черные волосы спускались на плечи, глаза бездонными омутами смотрели на меня – в них виднелась настоящая бездна, та, которой никогда не постичь. Ее тонкие губы изогнулись в улыбке. Оказывается, я по ней соскучился.

– Инквизитор, – промурлыкала Алиса. – Подойди ко мне…

Я, не задумываясь, подчинился. Протянул руку. Мои пальцы коснулись ее плеча. Это была и вправду Алиса. Ее тело было таким же холодно-горячим. Кожа была мягкой, она словно нежилась под моим прикосновением. Внутри все загорелось. Как давно я ее не видел? Вот такой… здоровой, спокойно стоящей передо мной. Она всегда вела себя немного вальяжно, раскрепощенно, расслабленно, будто ее ничего не волновало. Я подошел еще ближе. Этот сон я помнил: Алиса, стоящая в дверях.

– Мы давно не виделись, да? – тихо прошептала она.

В ответ я лишь обнял ее, прижимая прохладное тело к себе.

«Не знаю, почему так… она раздражает меня, она вампир, Алиса не мой друг… – думал я, вдыхая знакомый запах волос. – Да, она не мой друг, скорее, враг. А с врагом все проще. Ты либо его убиваешь, либо…»

Я мягко провел пальцами по ее худой спине. Тонкая кожа не могла спрятать плоские лопатки, немного колючие позвонки… напротив, она полностью позволяла мне касаться всей спины, наслаждаться каждой мышцей, каждой косточкой, каждым сантиметром.

– Джордан… – прошептала Алиса.

Она как обычно сказала это с каким-то раздражением, неодобрением… но это только больше зажгло меня. Я наклонился к ее плечу, мягко касаясь его губами.

– Джордан, это сон, – напомнила она.

– Я знаю.

– Ты здесь не за этим, помнишь?

Я остановился. Отстранился. Посмотрел в ее глаза. В них как обычно – ничерта не разберешь, хоть свой смысл придумывай.

– Это то, что ты должен решить, когда вернешься в Альтстон, – сказала она без тени сомнения.

– Решить?.. Что именно?

– Тс-с, все потом…

Я со вздохом отошел назад. Внутри поднялось недовольство. «Если бы только ее глаза были как у людей… я бы смог понять, что у нее в голове, – подумал я. – Но пока Алиса остается Алисой, ее мысли для меня – тайна за семью печатями». Я отвернулся.

Мой взгляд встретил мужчина в робе. Его пальцы коснулись краев капюшона. Тот плавно соскользнул на плечи.

– Самюэль?!..

Тут же за его спиной выросло еще несколько фигур. Они все скидывали капюшоны, демонстрируя лица.

– Вы все… – прошептал я, скользнув взглядом по мертвецам, – что вы здесь делаете?

– Мы всегда будем с тобой, Джордан, – прошептал пастор Альтор. В его разрезанном горле тихо булькала кровь.

– Не переживай, дружище! – ядовито улыбнулся Ливер, но улыбка эта была сломана. Часть кожи на его лице отсутствовала.

– Мы тебя не оставим. Ты заслужил это, – прохрипел Самюэль. На его шее до сих пор сохранились синяки от пальцев.

Я повернулся к вампирше.

Алиса стояла и смотрела на меня. Раздался ее тихий голос:

– Поговори с ними…

Мертвецы смотрели на меня молча, будто изучая. Мне хотелось отвести взгляд, убрать от глаз подальше следы прошлого, но… ведь это сон?

– Зачем вы здесь?

– Хотим напомнить, что смотрим на тебя, – сказал Ливер, не отводя пустого взгляда.

– Почему я должен в это верить?

– Твоя душа почти в наших руках. Нам обещали ее. Помни, что когда ты перестанешь держаться за мертвое тело, мы тебя поймаем.

Я осмотрел шеренгу тел: искалеченных, мертвенно-бледных, запачканных кровью. Я знал этих людей. Кого-то я убил. А кто-то умер по моей вине. Я видел коменданта, чью голову прострелили у меня на глазах. Не из-за меня, но у него есть все основания желать моей смерти. Ливер, Самюэль, Альтор… и другие, погибшие лишь потому, что я не смог помочь. Не все из них были моими друзьями, но сейчас каждый был похож на другого – они все ждали мою душу.

– Вызов принят, – медленно кивнул я. – Ждите, но мы встретимся нескоро.

Мертвецы ничего не ответили, продолжая сверлить меня холодными взглядами. «Кто они? Неужели каждый из этих призраков сохранил в себе только злость и обиду? Хотя… это ведь всего лишь сон…» – подумал я.

– Инквизитор, – мне на плечо легла рука Алисы. – Тебе пора идти. Поторопись.

Вампирша показала на дверь. И мне больше ничего не оставалось, кроме как зайти в нее.

Глава 18: История воспоминаний

Переступив порог, я почувствовал затхлый воздух. Дверь привела меня в пещеру. Свод ее терялся в полумраке, а сталактиты грозными клыками устремлялись вниз. Под моими ногами хрустело и шуршало известняковое крошево. Где-то капало, и эхо разносило по залу шлепки воды об камень. Оглянувшись, в поисках источника света, я увидел их – яйца. По форме они вполне обычные, но дразнящий свет, идущий изнутри, вызвал во мне какой-то трепет.

Я подошел к находке и опустился на колени. Тонкая скорлупа пропускала лучи так, будто сделана из стекла, в котором было заточено солнце. «Это все еще сон?» – спросил я самого себя, протягивая руку к источнику света. Яйца не просто лежали в кучке, они были скреплены чем-то между собой, напоминая этим виноградную гроздь. Я ухватился за ближайшее к себе и оторвал его от остальных. Оно приятно грело ладонь, вызывая этим еще больше вопросов.

Не успел я внимательнее вглядеться в яркий свет, как вещица треснула. Тут же свечение прекратилось, будто яйцо сломалось и больше не может работать как надо. Я осторожно провел пальцем по изъяну, появившемуся на непрозрачной скорлупе. Затаив дыхание, я прислушивался к ощущениям. В яйце что-то было, и оно двигалось. Пытается выбраться?.. Но что там? Что-то живое? Или…

Осторожно стукнув яйцом по земле, чтобы увеличить трещину, я подцепил ногтем кусок скорлупы и оторвал ее.

Вспышка.

Улица. Грязная брусчатка, камни в ней были выложены давно, люди успели уже растаскать часть. Вокруг меня толпа. А перед нами, прямо на дороге, – сцена. Все вокруг изнывают от ожидания, и пока все прикрыто красным занавесом, люди шепчутся и обсуждают. Я услышал слово «оркестр». Но вслушаться не успел – сцена обнажилась, перед нами появились люди. Все как один в черных костюмах, почти все были с инструментами. Лишь один выступающий стоял спиной к зрителям. Его рука с баттутой поднялась, а потом резко опустилась вниз. Удар об пол сцены звонко прозвенел в полнейшей тишине. Заиграла музыка. Кончик трости мерным стуком отбивал ритм. Музыканты шумели, звуки превращались в хаос, лились бурным потоком на людей, сливаясь воедино, превращаясь в композицию – неровную и грубую, примитивную. Баттута стучала, грохотала об дощатый пол, музыканты нервно рвали струны, надрывали груди и истошно вжимали кнопки. Колокольчики звенели, молоточки постукивали, а трость все била и била. Это было невыносимо слушать. Какофония. И все лишь из-за одного звука, такого негармоничного, такого примитивного, такого жестокого – удара баттуты. Но толпа радовалась.