Мать вышла из толпы вампиров, зверствующих над телом убитой. С ее подбородка капала кровь.

– Ты умеешь разогревать святую кровь, демон, – одобрительно сказала она, присаживаясь рядом на подушки.

– Странная похвала, – вяло отозвался я, чувствуя, как голод отступает и понемногу разум становится чище.

– Твое тело и ты сам тоже странный. Демон, и в то же время – не совсем. Кто такой?

– Не знаю. Честно.

– Может, хочешь моего совета? – слепая Мать коснулась моего плеча. – Не голодай. Я видела, что ты делал. Ты голоден. Это сводит с ума. Уничтожает не только тебя самого, но и твое будущее. Питайся как можно лучше. Даже если боишься вместе с пищей принять в себя что-то чужеродное. Лучше быть чужаком, чем безумцем.

– У тебя нет глаз. Откуда же ты все это знаешь? – спросил я. – Тебе кто-то рассказывает?

– Дьявол. Он есть в каждом нечистом. Его слова легонько нашептывают. Но я не скажу, что он говорил про тебя. Это тайна. Пусть он сам раскроет ее.

– И на том спасибо. Думаю, мне пора уходить, – я поднялся. – Отпустишь?

– Ступай. Не обижайся за то, что впустила в тебя яд. Он скоро выйдет из тела, только дай ему время.

– Благодарю за гостеприимство.

Обернувшись напоследок, я заметил, как мало в зале мужских тел. Почему-то это вызвало во мне усмешку. Хотя я сам не мог понять, что в этом забавного.

Глава 32: Линия жизни

Ближе к вечеру пошел снег. Легко и непринужденно, белоснежные пушинки освящали улицы, пропахшие паникой. Первую даму города искали везде. Разъяренный управитель назначил за ее спасение крупную сумму. На стены развешивали драные клочки пергамента, на которых было кое-как перерисовано лицо убитой мною. Я смотрел на чернильные глаза и видел в них голубизну. Неряшливо нарисованные распятия напоминали мне о нежных рубцах, покрывавших кожу крестной матери. И истеричные приписки «Сотня мудрий за мать Эйлирду!» вызывали во мне усмешку. Каково это – видеть, как ищут того, что уже разлагается внутри тебя? Хочется выйти на площадь, развести руки и сказать: «Она во мне». Посмотреть на лица, озаренные ужасом и отвращением. Но увы, мне приходится сдерживаться. В этом городе нужно сделать еще пару дел.

Ожидая Яна, я думал об Алисе. И чем больше проходило времени, тем больше я понимал. Сложно оценить кого-то, кто всегда рядом. Но стоит ему пропасть надолго, как лоскуты картины укладываются в нужном порядке. И ты начинаешь вынашивать собственный взгляд. Искренний. Хотя я обвинял себя в паранойе, с каждой проведенной под снежащим небом секундой я все больше убеждался в двуличности Алисы. Что бы она ни говорила, я нащупал скважину ее второго дна. Осталось подобрать ключ. Но это вопрос времени.

– Я убью его. Он поплатится за то, что сделал.

– У меня перед ним долг, – Алиса отводит взгляд, пряча глаза. – Я сама разберусь.

Аксель не последнюю роль занимал в ее планах. Хотя, были ли это планы? Может, глупая инстинктивность?

– В вашей религии это называется алчностью, ведь так?.. Я… ела. Много. Вампиров, людей, зверей… Однажды сожрала мелкого божка. Я искала силу.

Я начинал проклинать себя за наивность. За то, что забыл, каким образом Алиса выкарабкалась с того света. Она просила исповедь – но раскаивалась она лишь в собственной приближающейся смерти.

Клыки пронзают ткань мундира, впиваются в предплечье, и я чувствую, как что-то выходит из меня вместе с кровью…

Да, она загнала себя в ловушку. Идиотское совпадение – демон-прародитель, ну надо же! Ей не повезло. И она терпела. А потом…

Внутренности огненной лавиной хлынули через глотку, на свободу, наружу, стремясь уплыть в потоках моей же крови.

Мое тело было убито. Это разорвало связи с Алисой. Еще одно удачное совпадение. Мы больше не чувствовали боль друг друга. Освобождение.

– Ну надо же, кто у нас здесь?

Я оборачиваюсь и встречаю взгляд тумана. Алиса.

Изменения в ее поведении поразили меня. Она была иной. Это чувствовалось.

Как удачно. Я вернулся в город, вернулся в замок, чтобы найти ее, несмотря на то, что наши тела больше не связаны. Ожидала она этого или нет, но я был там, и ей нужно было удержать меня. Сделать это легко, учитывая, что я сам желал этого.

– Как ты вскипел, – шепчет Алиса. – Неужели так хочешь этого?

– Мне кажется, ты сейчас неискренняя, – отвечаю я, отстраняясь от прилипшей ко мне вампирши.

– А может, наоборот?

Искусная женская игра. Печально чувствовать это. Все становится с ног наголову – не она любит меня, а я ее. Впрочем, удивляться здесь нечему. Причин полюбить меня не так много, как мне бы хотелось.

– Почему ты себя не убьешь? Проткни собственное сердце и сдохни, – ее кинжал вонзился в меня прежде, чем я что-либо понял.

Но всегда играть не выходило. Иногда наигранная любовь обращалась в искреннюю ненависть. Я должен был это почувствовать, но слишком сосредоточился на единственной цели: убедить всех и себя в том числе, что я имею право на жизнь. Я – тот я, который должен жить. За моим вечным нытьем скрывалась нерешимость. Будь я искренен в своей ненависти к себе, я сломал бы даже костяную пластину, которой сердце огородилось от мира. Но я не желал ни жизни, ни смерти. В отличие от Алисы.

Ее губы припадают к моей ране. И я вновь чувствую, как силы стремительно покидают мое тело. Снова, как и в тот день, в Гриде, когда вампирша решила прикончить меня клыками, раз кинжалами не вышло.

И правда, что мешало? Связи тел нет, если поглотить мою душу вместе с кровью, то цепи демона-прародителя с чадом не будут разорваны. Всего лишь и нужно, что выпить всю кровь и умертвить тело.

Вот только сердце грифона никогда не желало гибели. Оно боролось. И я встал, обескровленный, лишенный сил, думая, что так и нужно – ведь я позволил вампиру кормиться.

Но Алиса не питалась. Она старалась уничтожить меня.

Только возможность повторить попытку ей не представилась. Появился Ян, и она настолько обеспокоилась возможным разрушением планов, что сама же все и испортила.

Это вызывало злость. Хотя, стоило отдать ей должное, моей человеческой стороной манипулировали прекрасно. Оставалось решить, что делать с вампиршей, когда она появится.

Если появится.

Брызги снега попали мне на лицо. Я повернулся в сторону, откуда прилетел снежок. Ян с довольным лицом кинул еще один, от которого я просто увернулся. Кожа, на которой осталась влага, ощутимо болела.

– Меня бесит вода, – мне пришлось напомнить об этом и схватить руку с комком снега, чтобы не получить порцию жидкости в лицо. – Ты разобрался с таверной?

– «Чертик». Она недалеко и там довольно дешево, – весело отозвался Ян.

– «Чертик»! Отпусти…

– Замечательно. Веди.

В глазах юноши был хаос. Расширенные зрачки смотрели то на меня, то на землю, то куда-то в сторону; за твердыми движениями и тяжелым шагом скрывалась шаткость и недостаточная точность.