Гукь же не осознавала, что случилось. Ее душа, тянущаяся к возлюбленной, пыталась сделать это даже после смерти. Тонкая ниточка слабой души шептала: «Посмотри на меня, огляди меня, коснись меня». Но не могла нащупать хоть что-то в темноте. Да, душа не осознавала вокруг ничего. Она, может, лишь отдаленно чувствовала демона. Только это никак не помогало сориентироваться. Словно сильный запах, источник которого определить невозможно. Марья блуждала во мраке, пытаясь найти Рену. Она и сама не могла понять, почему питает к ней такие чувства. Может, эта девушка имела то же, что и ее брат, но в гораздо большей степени, притягивая Марью еще сильнее? А может, ее захватила мимолетная влюбленность, рожденная перед битвой? Неважно. Душа запомнила это чувство, умерев с ним. И теперь желала выплеснуть его хоть куда-то.

Демон не смотрел ни на что. Он видел слишком много душ вокруг, и едва ли мог сфокусироваться на какой-то одной. Он лишь махнул рукой, под кожей которой были спрятаны сотни лезвий. Отдав приказ на дальнейшее наступление, он вновь погрузился в свой тревожный сон, полный кошмаров и спокойствия.

Закат быстро приблизился. Поле боя было усеяно трупами. Сектанты поднимали тех, кто погиб – людей, гончих и даже тварей, что переживали не первое свое воскрешение. Несмотря на магические силы, дарованные хозяином, подчиненные ему люди были глупцами. Такими же, которых воскрешали. Потому они не могли видеть две сплетенные души, что нашли друг друга, так и не открепившись от мира.

Марья обнаружила Рену, когда та корчилась и кричала, страдала от несправедливой смерти, желая найти силы вернуться в мир и сразиться со своим врагом честно, достойно умерев либо триумфально убив. «Это моя цель, это моя миссия!» – кричала душа воительницы, разрывая саму себя и мечась во все стороны. Гукь прервала эти метания. «Тише, любимая, я рядом», – прошептала нежная нить, молодая, наивная, но искренне любящая. Рена замолчала. Замерла, продолжая держаться у своего тела. И чувствовала, как Марья обвивает своей душой сущность возлюбленной. «Что ты делаешь?»–«Спасаю нас, любимая».

Сатанист опустил свиток, исписанный проклятыми письменами. Окропил его кровью Рены. Пергамент растворился, наложив литеры на тело рыжей. И она вздрогнула. Меч выскользнул из ее груди. Душа прикоснулась к коже, ухватилась за символы, а затем впилась в плоть, кости и кровь. Сердце застучало, впитывая сущность обратно. Но на этот раз их было две. Марья крепко ухватилась за возлюбленную, не желая ее отпускать ни в коем случае.

Рена поднялась. Закинула голову назад. Кровь забурлила в жилах. Души слились в единое целое. Демоническая сила захлестнула тело, что должно было быть мертвым и лишенным любой энергии. Глаза распахнулись, Рена посмотрела на мир новым взором: красным, как кровь, как ярость, хлещущая в ее сердце. Волосы, до того короткие и рыжие, тронутые юной сединой, вспыхнули алым.

– Что за черт… – вздрогнул сатанист, пугаясь восставшему… не трупу – но существу.

– Я не черт, дорогуша, – прошептала Рена, на секунду расслабляя тело, а затем наклоняясь за своим двуручником. – Я мертвый воин, вернувшийся к жизни, чтобы надрать вам задницы.

Лезвие рассекло грудь сатаниста. Разрубленная мантия скользнула на землю, свежая рана растеклась кровью. Мужчина захрипел, падая на колени перед Реной. А та, оглядев поле боя и поднимающихся мертвецов, лишенных душ; сатанистов, раскрывающих свои свитки; гончих, скалящих зубы; усмехнулась:

– Я мертва. Вы уже ничего не сделаете.

Доспехи скользнули на землю. Рукоять двуручника была перехвачена. Рена почувствовала в себе столько сил, сколько не было никогда. Ее глаза вспыхнули омутом жажды.

Ее ждал бой. Первый, настоящий. Тот, в котором она наконец-то по-настоящему поймет, что для нее значит вкус крови. Тот, в котором восставший воин осознает, что он не просто случайная ошибка. Он – новый демон, рожденный от слияния двух душ, уничтоженной цели и демонической силы. И позже, когда Рена поймет, что она уже не та, кем была когда-то, не обычная девушка и не простой солдат, она, скрепя сердце, возьмет новое имя.

Некрос.

И будет это имя того, кто убивает всех, ибо сам был убит. Имя того, кто несет разочарование всем, ведь сам постиг его. И будет это имя того, кто способен знать дружбу и любовь, ведь именно они своими объятиями удержали его от ухода в мир страданий.

Наконец, имя того, кто живет ради мести, которую никогда не получить...

Глава 38: Глазами монстров мир ты познаешь

Использование руны, дальнейшая смерть и невозможность полностью восстановиться порядочно измотали не только тело, но и сердце. Грифон внутри был в предсмертном состоянии. И окружающий холод лишь ухудшал самочувствие. Невольно приходилось кутаться в плащ, заляпанный кровью. Переломанные кости болели адски, поэтому, приняв более-менее удобное положение, я замер.

– Это было мощно, Джо, – поделился Ян. – Да и летел ты красиво. Правда, приземление было не слишком удачным.

Я промолчал. Со сломанной челюстью не слишком хотелось говорить. Я мог. Но не хотел.

– А вообще, не знал, что ты можешь волшбить. Это ведь была магия рун?

Окружающее пространство все больше насыщалось Силой. Она не могла сразу распространиться по всему миру, поэтому шла волнами от эпицентра: Лесов. Мне было интересно, что такого в центре барьера, если после возведения даже магия пропала. Но, судя по всему, ответ на это сможет дать только тот, кто пойдет изучать «заповедник». Что случится нескоро.

– Кстати, а мне вот интересно. Ты же говорил, что твари будут бежать от самих Лесов. Но что здесь делают энты? И призраки?..

– Магия в воздухе пробуждает.

– Кого?

– Заткнись.

– Ладно, понял, на вопросы отвечать не хочешь.

Мне хотелось назвать его идиотом и напомнить, что у меня переломана куча костей, но я сдержался. Только обреченно проследил за мошкой, проскользнувшей мимо лица. Странно, как ей не холодно среди снегов. Насекомое скользнуло в заледенелом воздухе мимо меня, поднялось вверх, опустилось и улетело вперед. Туда, где путь терялся в снежном тумане. Ян, подозреваю, не заметил насекомое. Снегопад мог помешать, да и за дорогой следить надо.

Я чувствовал, что город близко. Буквально кожей ощущал: есть один человек рядом и сотни – впереди. Грифон во мне жаждал пищи, она была ему необходима для того, чтобы не умереть в этом теле среди снегов. Вдобавок, меня вновь посетила мошка. Вечный житель городов и…

Предвестник неизвестного.

Снежный туман понемногу рассеивался. Ворота города показались не сразу, медленно выползая из молочной слякоти. Ян присвистнул, увидев, что они распахнуты настежь.

– Ты смотри, Джо, они нас ждут.

– Смерть, – прошептал я, замечая тела.

Впереди их было много.

Кони въехали в открытые ворота уверенно, без сомнения и страха. Эти животные мне нравились: спокойные, терпеливые, выносливые.

Хищные.

Мы остановили карету. Одна из лошадей ткнулась носом в труп. Запустила клыки и с радостным ржанием отодрала замерзшую плоть, проглатывая ее, словно пес, крупными кусками.