– Готов, падла, – довольно подытожил инквизитор, вставая и кривясь от боли в ногах. – Спасибо, Дева Мария.

Губы коснулись распятия. Кровь ушла из глаз человека. А на луну вновь кто-то завыл. Инквизитор прикрепил тесак к поясу. Достав крюк, вонзил в тело погибшего богомола. Из-под его кожи все еще торчали мелкие шипы и крючки, выросшие прямо из костей. Богомолы вынуждены носить плащи, которые они снимают лишь во время боя, чтобы использовать тело в качестве оружия. Инквизитор, выдиравший крюком уцелевшие косточки, выругался. Он всегда считал этих вампиров одними из самых мерзких. Чем старше они становятся, тем больше их кости растут. Говорят, есть и такие старые упыри, что плащи уже не могут скрыть их смертоносные отростки.

– Вот ведь… скотина, – пробормотал охотник, понимая, что из-за удара об камни слишком мало шипов уцелело.

Даже те, что были под крыльями, уже покрылись трещинами. Практически бесполезны. Охота прошла не так удачно, как хотелось. Все-таки, было важно не столько убить богомола, сколько достать некоторые его кости.

– Только зря соли потратил, – раздосадовано сказал инквизитор.

Его рука поднялась, чтобы отереть вспотевший лоб. Коснулась косточки. Порезалась об нее. Тело мужчины разорвало. Куски плоти с остатками одежды рухнули на землю, изрыгая кровь и внутренности. Взрослый богомол некоторое время смотрел на тело, лежащее среди камней у подножия дерева.

– Прости, дитя, – тихо прошептал вампир, склоняясь к изуродованному трупу. – Я опоздал…

Упырь некоторое время сидел, склонив голову и мрачно думая о том, что нужно запретить новообращенным покидать пределы родового гнезда. Инквизиция становится все сильнее, не каждый ветеран справляется с умелыми охотниками. Что уж говорить о детях – тех, кто и год не прожил с телом вампира и своей новой Силой? Они молоды, неумелы, даже не знают, на что способны, а на что их не хватит. Лезут на рожон, и только плодят проблемы для своих опекунов…

– Ужасно дерьмовая ночь, – выдохнул вампир, поднимаясь.

Маленький ежик, выскользнув из куста, замер, глядя на нечто – такое же шипастое и колючее, как лесной зверек, но гораздо большее размером и более опасное. Черные бусинки глаз в изумлении смотрели на огромные иглы, торчащие из кожи вампира. Зверек задумался о том, что мир и вправду такой огромный и страшный, как рассказывали родители. По нему не только ходят здоровенные двуногие, но еще есть какие-то странные колючие существа, от которых точно стоит держаться подальше. С этими мыслями ежик собирался развернуться и убежать поглубже в кусты, чтобы продолжить поиск еды. Но внезапно вспыхнувшее пламя остановило любопытного зверька. Хотя и ненадолго: увидев, что огонь охватил колючего двуногого, еж понял, что носителям игл здесь не рады, и юркнул в ближайшие заросли со всей доступной ему скоростью, но, увы, не скрытностью. Колючки задевали листья, шуршали и создавали столько шума, что следующей жертвой пламени стал куст, под которым проползал колючий зверек. Волна жара заставила маленькое сердечко забиться с еще большей силой…

– Чертовы ежи, – прорычал появившийся на поляне мужчина.

Вампир догорал на земле. Огонь прекрасно справился с податливой плотью упыря, но та не удостоилась ни малейшего внимания. Одетый в инквизиторские одеяния склонился над разорванным на две части трупом.

– Господи, помилуй его душу, – вздохнул инквизитор, прикладывая пальцы к сердцу. – Говорил я ему, чтоб не шел без меня на охоту… Ладно, что есть, то есть.

Поднявшись, мужчина собирался уйти, но его остановила худая фигура сидевшего на ветви существа. Инквизиторский маг рывком выдернул свиток из-за пояса. Резанув лезвием по вене, он обмакнул кончик кисти в кровь и занес над пергаментом.

– Кто такой?! – рявкнул волшб, глядя на зеленые глаза замершего у листвы. – Только двинься, сгоришь Божьим пламенем!

– Надо же, надо же, надо же… надо же! – гнусно захихикал скрывающийся в тенях. – Последователи Иисуса колдуют кровью. Интересно!

– Я плачу своим телом за силу, которую дает мне мой Бог. Ее же я направляю на искоренение зла во имя Бога, – холодно ответил маг, проводя кончиком кисти по шероховатому пергаменту и вновь обмакивая ворс в кровь. – Кто ты такой? Назовись, или умрешь.

– Твой Бог не может давать магию. Впрочем, как знаешь, дело твое… я пришел за телом друга. Вампир Канг. Встречал ли ты его здесь?

– Нет, – холодно ответил инквизитор. – Я сам только что пришел сюда.

– Это твой друг разорван на две части?

– Да.

– Сочувствую. Давай не будем сражаться, если каждый из нас утратил близкого товарища. Просто разойдемся. Позволь мне пройти через тебя – где-то за твоей спиной лежит мой брат.

Инквизитор некоторое время размышлял. А потом сложил свиток, кисть упокоил в футляре.

– Хорошо. Проходи, – кивнул волшб, разводя руками. – Сочувствую твоей утра…

Лезвие, смоченное в яде, замерло в горле мужчины. Провернулось. Скользнуло к уху. Перерезанные артерии стали стремительно выпускать содержимое. Маг не смог даже посмотреть на убийцу – его глаза замерли, медленно схватываемые смертельным холодом.

– Наивный скот, – захихикал паук, выдергивая кинжал. – За что тебе и спасибо. Придурок. Ха!..

Глава 34: Любовь к матери

Я вспомнил о давнем сне. Тогда меня проглотил бес, и перед моим разумом проплывали странные картины и образы. Я взлетал все выше и выше, пока не оказался среди множества небольших шариков. Я почувствовал, что они все – наполнены чем-то, имеют что-то, что я не могу разглядеть. Коснувшись одного из них, я понял, насколько хрупка жизнь: оболочка лопнула, и шар перестал существовать. Тогда в моих ушах кто-то тихо зашептал.

– Каждый имеет право на ошибку, чтобы затем искупить каждый неверный шаг и чему-то научиться. Люди – не более, чем ученики всего живого, что они уничтожают, чтобы однажды остаться в одиночестве. Борясь или не борясь с ошибками, ты не остановишь день, когда придет Урок.

Тогда эти слова не слишком зацепили мое внимание. Но когда я пришел в себя на пыльной дороге, в мокрой одежде, которая пахла вином и кровью, а рядом со мной не было никого – мне вспомнились эти слова. Вспомнился так же и зеленоглазый Джордан. Человеческое во мне все еще было. Поэтому, едва поднявшись, я огляделся, чтобы осознать: одиночество меня на самом деле пугает. На секунду в голове промелькнула мысль; мне показалось, что я и вправду уничтожил все, и больше ничего нет. Мои руки были истерзаны уродливыми шрамами. А оттянув остатки драной рубахи, я с ужасом обнаружил, что мой вид стал еще более омерзительным.

Но я не помнил, каким он был до этого.

Рубцы отвратительными змеями вздымались над моей кожей, пересекая ее розовато-алыми буграми. Извивались, подобно угрям на суше. И я не понимал, что случилось.

Где я? Что со мной было?

Все, что я имел – потрепанная одежда и металлическая фляга, притороченная к поясу. А еще, кольцо. Оно висело на тонкой нити, привязанной к моему запястью. Это украшение я помнил. Но не понимал, почему оно снято.

Ухватившись за флягу, я отвинтил крышку и принюхался. Внутри – маринад?.. Сделав небольшой глоток, поморщился: нет, не он. Кислое, острое, сладковатое. Я не понял, что было налито, но в голове чуточку прояснилось.