Волна выстрелов оглушила меня. Эхо разнесло их по залу, звук отскакивал от колонн, заставляя меня в отчаянии прижать предплечья к ушам. Момент перед смертью. Такой ожидаемый, но такой шокирующий. Как вернуть себе спокойствие? Михаил… наверняка, он был как всегда невозмутим. Но я так не умею. Никогда не умела…

Мое тело не чувствовало боли. Ни капли. И когда я открыла глаза, то поняла, почему. Демон встал передо мной, расправив свои крылья. Сотканные из стальных перьев, они плотным щитом закрыли меня и всхлипывающую от раны Айви.

– Эй… – выдохнула я, в ужасе глядя на безумную улыбку.

– Знаешь что? – птицемордый харкнул кровью и облизал тонкие губы. – Либо дерись, либо беги. Но не стой истуканом, так, будто тебе в жизни делать больше нехер.

Новая волна выстрелов накрыла нас. Я не могла закрыть глаза – лишь наблюдала за тем, как демон прикрывает меня и телом, и крыльями, отдаваясь на волю пуль так, будто они предназначались ему, а не мне.

– Дерись! – кричал демон. – Ради всего, что держит тебя здесь!

Оружие затихло. Ворон опустился на колени. Его крылья рухнули на каменный пол.

– И запомни: я не спасал тебя… – улыбка птицемордого не изменяла ему даже после града пуль в спину и затылок. – Эти крылья – старый подарок Плачущего.

Я никогда не могла видеть души. Большинству вампиров это недоступно. Но ворона, выскользнувшего из разрушенного черепа, я заметила. Он не был материальным. Птица взмыла в воздух, улетая в беззвучье и небытие. Сквозь крылья, медленно тлеющие в полете, я видела кровожадные лица заряжающих ружья.

Отыскав глазами инквизитора, я сделала шаг вперед. Шок и горечь отступили, дав место разгорающейся ярости.

– Как думаешь, зачем вы мне были нужны? Зачем я все это затеяла?

Старик некоторое время молчал, глядя на меня с ухмылкой. А потом рассмеялся. Истерично, так, будто разум его давно опустел. И осталась лишь ядовитая ненависть ко всему, к чему можно ее испытывать.

– Потому что ты бесполезный мусор! Ты собрала людей только для безопасности собственной тощей задницы! – инквизитор прервался, не справившись с новым приступом хохота. – Ты же слабачка! Не можешь выжить без чужой помощи! Твои друзья умирают ради того, чтобы ты еще лишнюю секунду подышала христианским воздухом!!

– Я всего лишь хотела защитить город и сделать его жителей чем-то большим, нежели просто скотом, ждущим часа божественной расплаты. Хотя теперь я вижу, что мои усилия были обречены на провал с самого начала.

Подняв клинки к лицу, я выдохнула. Туман ласково коснулся моих плеч. Почти так же, как это делал Михаил.

– Ваш час пришел.

***

Отпихнув от себя последнего умерщвленного, я выдохнула. Айви лежала на ступенях, обессилено склонив голову на камень и улыбаясь мне. Я ответила на эту улыбку и, стряхнув кровь с клинков, сказала:

– Наверное, это была ложь. Мне просто хотелось обзавестись семьей.

А под конец этой длинной истории, которую я оставлю в этом проклятом Доме Купцов, где погибло столько прекрасных и ужасных людей, я скажу вот что.

Первое: я научилась не верить человеческим отродьям. Они лживые, грязные твари, их стремления меняются слишком быстро, а мотив всегда остается запятнан сомнительной идеологией. Не стоило мне связываться с тем, что я обычно называю скотом. Животные – они везде и всегда остаются животными.

Второе: я собираюсь отправиться на юг, за Джорданом. Айви едет со мной. И, видимо, мне придется ей объяснить, кто такой Джо и кем я ему прихожусь.

Третье. Третье… Я хочу, чтобы хотя бы здесь, в этой записке, я могла сказать то, что я так и не сказала и никогда уже не смогу сказать.

Я люблю тебя, Михаил.

Глава 41: Зимний вой и…

Меня разбудил буран. Обычно, только обычно, такие вещи меня мало заботят. Но этот... я помнил, как кричит зимний ветер. Однотонно, отчаянно, холодно. Возможно, лишь возможно, эта погода была безразлична сама к себе. В такие моменты не хочется думать ни о чем, кроме холода.

Сейчас же... буран будил множество мыслей и опасений, и страхов. Он звучал иначе, не так, как обычно звучит. Ветер расслаивал звук, словно полоски металла, сливающиеся в один инструмент. Я приподнялся.

Ян сидел рядом, не обращая внимания, молча ведя коней, которые недовольно храпели, пытаясь побороть снежную напасть. Животные тоже слышали.

Где-то вдалеке, за отчаянным, тоскливым зимним воем, кто-то кричал. Я не мог сказать, кто. Я не мог сказать, зачем. Но звук этот пронизывал меня до костей. Я давно уже не слышал ничего подобного. И сейчас, столкнувшись с этим омерзительным призывом о помощи, я напрягся. Моя рука невольно легла на меч, я обнажил его, и Ян недоуменно посмотрел в мою сторону:

– Что такое? – спросил он.

– Ничего.

Мой ответ был лаконичным и ясно давал понять: «Заткнись».

Снежный буран может вызывать множество эмоций, и все они будут так или иначе покрыты холодом. Но то, что я чувствовал, мало напоминало зимнюю шалость. Это был жар. Это была жажда. Это... был страх.

Необъятный, всепоглощающий страх. Я не знал, по какой причине Ян не слышит того, что слышу я. И я не знал, как коням удавалось сохранять спокойствие. Возможно, это кровь вампиров позволяла терпеть невыносимый крик. Не знаю. Но в любом случае, я пожелал быть готовым.

***

Ночь стала столь холодна, что даже мама не захотела выйти из кареты на прогулку. Хотя, ей могли просто надоесть цепи.

– Джордан… – Ян поежился от холода и посмотрел на меня, прищурившись, чтобы снег не залетал в глаза. – Мне точно нужно спать рядом с этим?

– Если ты не залезешь в карету, в эту ночь тебе придется умереть.

– Угрожаешь?

– Не я твой убийца, – пробормотал я, оглядываясь на темноту за спиной.

Вой усиливался. И я догадывался, что крадется ко мне за толстым снежным покровом, рьяно бьющим в лицо. Яну не стоит сталкиваться с этим.

– Я боюсь вампирши.

– У нее нет клыков. Полезай быстрее, – хмуро попросил я, подталкивая южанина к открытой пасти зверя – двери кареты невольно качались от ветра, норовя захлопнуться.

Ян скривился, но все же юркнул внутрь. В тепло. В безопасность. Карета изнутри была обита бархатом, а снаружи – живым деревом, которое никому не даст замерзнуть.

Хранительницы взяли друг друга за руки, обещая держать дверь закрытой до следующей ночи. Их глаза, вырезанные из дерева, посмотрели на меня. И я с благодарностью кивнул.

– Чужак, – сухо сказали они мне, скрывая взгляды под веками. Сон объял древесных охранниц.

Я обошел карету, остановившись промеж колес с другой стороны. Взгляд вновь скользнул по темноте вокруг. Зимний мрак. Тьма, что блещет белым снегом. Но он – не свет. Он лишь притворяется, пользуясь лучами хнычущей луны.

Тучи расползлись чуть больше, и свет озарил борт кареты. Лед на нем сложился в буквы.