***

Без рук заниматься чем-либо сложно. Поэтому я не занималась. Лишь сидела тихо на стуле, глядя в пустоту и размышляя. Было о чем.

– Что волнует? – поинтересовался ворон, опускаясь на пол передо мной.

– Двое других. Те, кто может перенести мой яд.

– Случилось что-то?

– Резко перестала понимать, почему годами никто не мог выдержать мутации с моим Даром, а сейчас в одном городе оказалось сразу трое.

– Раньше тебе не помогал я. В любом городе есть те, кто примет твою Силу без проблем. Ты придаешь ей слишком большую редкость. На самом деле, она на удивление хорошо совмещается с людской душой. С телом сложнее. Дар толкает на порог смерти, на самый его край. Мало кто выдержит в этом состоянии и не сорвется в Пропасть.

– Пропасть?

– Да. По этой причине твой брат такой живучий. Его сложно убить, потому что он отторгает от себя Пропасть. Постоянно борется с ней, не дает себя затянуть. Он ублюдок и погань, грешный демон, один из тех, кого не переносит никто. Но он знает, что в Пропасти его ждут бесконечные страдания и пытки. Он умный.

– Если его никто не переносит, почему же ты ему помогаешь?

– Потому что мне это выгодно. Нужно помогать тем, кто умеет выживать. Мертвецы долги не возвращают.

– Думаешь, за меня он вернет тебе долг?

– Еще какой. За тебя он готов отдать многое.

– Значит, твоя мотивация – это помощь Джордана? – я с улыбкой взглянула на ворона. – Ты слишком прямолинейный.

– О, поверь мне, красавица, у птиц мыслей больше, чем перьев. Я сказал тебе лишь то, до чего ты могла бы додуматься сама. Остальное лежит в глубинах моей собственной души, до которой тебе не добраться ни элем, ни лаской. Не забывай, что я демон, а мои услуги всегда кривоваты и уродливы.

Я рассмеялась и подцепила концом клинка ручку бутыли. Обхватив горлышко губами, отпила.

– Крепкая же зараза, – поморщилась я, ставя ром на место.

– Что с Айви?

– Будет жить. Мутирует где-то в грязи. Все так, как должно быть.

«Но почему-то найти подходящих людей для своего клана я смогла лишь с помощью демона. Интересно, без его направления – когда бы я решилась возобновить свои попытки?..»

***

Лезвия были неудобными. Они – не оружие. Они – часть меня. Раньше я могла любой клинок спрятать за пояс. Или в ножны. Даже просто оставить в остывающем трупе, а потом украсть новое. Раньше любой клинок был для меня временным инструментом, тем, что легко заменить и даже больше – тем, что нужно заменять.

Теперь все изменилось. Эти клинки прикручены к моим костям. Болты пронзают плоть, которая обросла вокруг металла неестественно-уродливым образом. Когда я режу человека, я чувствую натяжение в собственных руках. Теперь лезвия являются куском тела, я не могу их отбросить, спрятать. Даже просто уложить в ножны. Я должна ходить с голыми обоюдоострыми клинками. Больше никаких прикосновений. Кулачных боев. Рукопожатий. Если кто-то упал, я могу лишь позволить ухватиться за мое предплечье, там, чуть выше болтов. Но больше никогда не смогу самостоятельно помочь.

Меня это начало гложить после того, как я попробовала сложить руки на груди в привычном задумчивом жесте. Наткнувшись на клинки, осознала, что обречена на вечную жизнь с оголенным оружием. Мирное время прошло. Осталось там – вместе с пальцами, ладонями…

А потом я поняла, что не могу открывать двери иначе, как пинком или ударом плеча. Забавно. Упираться лезвием в доски и толкать их вперед ужасно неприятное занятие. Быстро отвыкаешь так делать. Ну а если дверь нужно открывать на себя… Проще всего подождать, пока кто-то сделает это вместо тебя.

– Алиса, вы готовы? – мой адъютант почтительно склонился и взялся за ручку двери.

– Да.

Улица встретила меня холодно и неприветливо. Зима близилась, но это последнее, о чем стоит думать в эту ночь.

– Мы подготовили продовольствие и воду…

– Что с пушками? Мне плевать, будет жрать скот или нет. Главное, чтобы в нужный момент вы могли выстрелить.

– Да, Алиса, как скажете… – Михаил, адъютант, слегка улыбнулся и вновь поклонился. – Пушки уже стоят на площади, их заряжают ядрами и порохом.

– Хорошо, уложились даже раньше, чем я думала. Михаил, лично проследи, чтобы орудия накрыли тентом. И да, вопрос с едой оставляю на тебя. Ты человек, тебе виднее, что нужно запасать и как это хранить.

– Да, Алиса.

– Мне нужно, чтобы те, кто не занят пушками и едой, занялись экипировкой. Пусть чистят ружья, они должны быть в идеальном состоянии к утру.

– Понял, Алиса. Что-то еще?

– Найди того усатого парня, который следит за новобранцами. Думаю, ты понимаешь, о ком я. Получи от него список людей, готовых к обороне. Мне нужно, чтобы слабой плоти стало как можно меньше. Убедись, чтобы всех, кто физически не способен держать оружие, убили, а их трупы изолировали от линии обороны. К примеру, заперли в темницах, которые мы пока не используем.

– Сделаю.

– Наконец, я бы очень хотела, Михаил, чтобы ты не ошибся. Сделай все правильно и так, как я сказала. От этого зависит сам факт нашего выживания.

На этом мы с адъютантом распрощались. Я прекрасно знала, что на Михаила можно положиться и он сделает все в рамках собственных возможностей. А если не сделает – что же, мне никто не помешает распороть глотки каждому провинившемуся и, схватив Айви, убраться из этого города куда-нибудь подальше.

Город сначала лишился всей Инквизиции. Потом – всех вампиров. Наконец, я лично убила большую часть гражданской власти. Уничтожила само понятие слов «банк», «рынок», «суд» и так далее. Я разрезала на куски все, что люди выстраивали под гордым знаменем «Цивилизация». Хоть в преддверии нашествия монстров это почти незаметно.

С явными преступниками, решающимися на грабеж, убийство и насилие, расправлялись легко и практически на том же месте. Вспышка насилия быстро погасла, когда люди осознали, что система не исчезла – она сменила лицо, стала анархичной, но осталась.

Единственное, что еще хоть как-то мешало моему плану, это Церковь и сомневающиеся люди. Если последнее меня не беспокоило само по себе, то вот первое…

Мне докладывали, что когда мы собирали оружие из городских арсеналов, священники препятствовали. Телом и крестом прикрывали все от моих подчиненных, чтобы помешать творить «бесчинства». Так же было и с накоплением запасов продовольствия, и с разоружением городской стены. Религиозники были занозой в заднице: будили сомнения моих подчиненных, препятствовали организации обороны, шумели. Но вдобавок они привлекали посторонних: укрывшуюся от моей кары «слабую плоть». Тех, кто не верил в приближающуюся Орду, о которой докладывали едва ли не спятившие купцы, прискакавшие на загнанных лошадях в город. Тех, кто отрицал меня, как лидера, крича о том, что упырь не может спасти город. Тех, кто просто не хотел и не мог брать оружие в руки.

Это было проблемой, которую игнорировать невозможно.

Поэтому я решила окончательно добить то, что уже успело попасть под мой удар – Церковь.

***

Удивительно, но вновь я стояла и слушала, как Джордану отдают почести.

– Он – всадник Апокалипсиса! Его глаза черны, а золото в них предвещает лишь жадность дьяволовой души! Этот человек ворвался в город на гнедом жеребце, предсказав конец нашему городу! Так склонитесь же, верующие христиане, не дайте дьяволу посеять хаос в ваших душах, будьте смиренны перед лицом его и деянием его, выкиньте все чувства…