– Спасибо за помощь, демон. Хотя мирных людей мог бы и не трогать, – сухо заметил фиолетовый, протягивая мне руку и пытаясь помочь забрести в проулок.

– Без невинных жертв не так весело, – оскалился я.

– Думаю, мы планируем уходить из города. Ты с нами?

Некоторое время подумав, я с готовностью кивнул.

– Хоть на край света. Вы через Врата?

– Глупый, что ли? Из-за рушащегося барьера Лесов с Вратами лучше не связываться. Уничтожат.

«Логично», – усмехнулся я. В конце концов, баланс магии в мире всегда был шатким, а в свете последних событий нельзя доверять ничему дикому и «природному».

Тласолтеотль хранила безмолвие. Осознав это, я с грустью сжал рукоять чуть сильнее. Почему-то мне показалось, что богиня не в настроении. Но радостный звон тут же развеял мои опасения.

– Таким ты мне нравишься, Джордан. Даже не знаю, что и говорить. Браво? Ты убил Акселя, наказал Алису, вырезал невинных людей. Это безумие, но я в восторге. Ты и в правду достоин этого меча.

Ее теплые слова вызвали у меня улыбку. И твердое намерение. Я наконец-то почувствовал, что не только грифон имеет крылья. Приятный ветер смерти обдувал лицо, снег, до того переставший идти, пошел с новой силой. Маленькие белоснежные феи окутывали окровавленные одежды мои и вампиров, ласкали наши волосы, щипали нашу кожу. И я заметил – улыбка не только у меня. Мы все улыбаемся. Кто-то – криво, злорадно; а кто-то – счастливо и беззаботно. Мальчик, пристававший ко мне в подвале у Матери, радостно пропрыгал рядом, неся в руках головы людей и что-то насвистывая себе под нос. Кровавые трофеи зияли открытыми глазами, медленно стекленеющими на холоде, а мальчишке все нипочем: знай себе, щебечет, радуясь новым ранам и что-то бурно обсуждая с кем-то из вампиров. Слов я не слышал.

Заметив вдалеке знакомую фигуру, я поспешил к ней. Занес руку для пощечины, но в последний момент передумал и, прижавшись, крепко обнял.

– Чертяка! Что ты здесь делаешь?! – в моем восклицании смешался восторг с обидой.

– Ну, я… – южанин был несколько сбит с толку. – У одного парня была лютня, я взял ее и стал играть. Получалось так себе, но я решил, что если буду стоять на одном месте и просто играть, то меня не убьют. Почувствовал это.

– Лютнист, мать твою! – расхохотался я и тут же обернулся к вампиру, который имел настолько приятный рыжий цвет глаз.

– Ему повезло, – признался упырь, останавливаясь рядом с нами. – Я сначала хотел убить именно его, а потом решил, что пусть играет, если он не дерется и не бежит, то можно будет прикончить его в числе последних. А потом, когда стало потише, он сказал, что путешествует с демоном. Жаль, – рыжеглазый глянул на южанина. – Люблю горячую кровь юных.

– Не ты один, – усмехнулся я. – Ян! Сыграй то, что играл во время боя. Я хочу послушать. Только тихо, мы все-таки отступаем.

– Сейчас… – южанин на ходу стал подбирать аккорды, перебирать лады, легонько щипая и проводя по струнам пальцами.

Я вслушивался в мелодию и понимал, что это древняя как мир баллада о Черном рыцаре. Он был жестоким воином, никогда не снимавшим доспехи. Но однажды, влюбившись в дочь им же убитого лорда, он добился ее расположения и они поженились. Во время брачной ночи рыцарю пришлось снять с себя броню, и тогда возлюбленная вонзила в него три кинжала: в сердце, в глаз и в пах. Версии песен разные, некоторые поют, что сначала в пах, чтобы защитить свое целомудрие, а потом в глаз, чтобы ослепить воина и убить его. Другие убеждены, что дева сначала умертвила силача, а потом надругалась над его телом. Но суть песни всегда в одном: непобедимого сразит не враг и не друг, а женщина. Сила любви может обернуться против любящего. Грустная история, но одна из любимых у воинов. Служа в Инквизиции, я часто ее слышал.

– Не сказать, что идеально подходит, но ты молодец, – улыбнулся я, когда Ян закончил.

– А мне понравилось под это драться, – пожал плечами рыжеглазый вампир. – Никогда еще не чувствовал во время битвы столько умиротворения.

– Песня вдохновляет. Но ее играют обычно после боя, когда остались только непобедимые воины, – заметил я. – Впрочем, не говорю, что она не имеет права играться во время сражения. Думаю, к этому можно привыкнуть.

– Странные вы ребята, – озвучил вампир.

– У меня просто отец музыкантом был. Поэтому я знаю некоторый толк в музыке.

– Много песен знаешь? – спросил Ян.

– Скорее, мелодий. Мой отец дирижировал оркестр. Но если захочешь, на досуге сможем подобрать что-нибудь на твоей лютне. Только ее чуть настроить нужно: слышу фальшь.

– Не знал, что ты в этом разбираешься, – южанин несколько смущенно отвел взгляд. – Буду рад, если поможешь с инструментом. Я так и не научился этому.

Вампиры впереди уходили в один из подвалов. Я, глянув на рыжего, заметил его легкий кивок.

– Значит, там выход из города?

– Нет, там – путь к его центру. Мы убьем управляющего, – мрачно объяснил вампир.

– Фиолетовый говорил, что мы уходим. Да и… Там ведь Инквизиции до черта.

– С тобой мы справимся. Главное, не балуйся, как делал это сегодня. В тебе гораздо больше силы.

Меня хлопнули по плечу, и я невольно скис. Силы во мне было много, но я не был уверен, что одной Симфонии может хватить.

– Пойми правильно, демон. Раз уж так получилось и ситуация с Крестной и нашей Матерью вызвала такие страсти, надо доводить дело до конца. Убьем управляющего, открутим ему башку и подвесим на балконе. А из его дома сразу уйдем в другой тоннель, там уже и до свободы недалеко.

– Вы рискуете.

– А ты – нет?

– Выкручусь.

– Это ва-банк, а у нас есть козырь, – оскалился рыжий и ушел вперед, нырнув в темноту тоннеля.

Я обернулся к Яну. Он застрял в нерешительности.

– Держи меч, – нехотя протянул ему ножны с коротким куском дешевой стали. – Держись позади, прикрывай спину. Не дерись с теми, кто кровью плачет. Если увидишь, что у кого-то просто кровь в глазах, кричи мне и беги как можно дальше. Желательно, к вампирам, а не к тем, кто плачет. Не знаю, сможем ли выжить, но надеюсь, что кое-как прорвемся. Если вампиры хотят проредить свою семью, пусть так. Но я играю не на риск.

– Какой из тебя инквизитор? – Самюэль с усмешкой направляет на меня палец. – Ты даже святые силы призвать не можешь, кровосос.

Самюэль тоже не мог. И Ливер. И пастор Альтор. В тот день Бог отвернулся от Грида, и единственная кровь, которая текла – это кровь тел, а не глаз. Выжил лишь я.

– Джо, так ты сильнее инквизиторов или нет? – спросил Ян. – Ты же справишься?

– Как карты лягут, – буркнул я, перед тем как нырнуть в пасть змеистого тоннеля.

***

Для нас – потолок. Для них – пол. Знали или нет об этом тоннеле, знали или нет, что мы знаем, но подготовиться они не успели. Рыжие пробили камень, выпрыгнув в усадьбу как чертики из табакерки. А следом полезли мы. Фиолетовые тушили свечи и факела, завешивали черными полотнами стекла окон. Зеленые рвались впереди, отпрыгивали от стен, скользили между людей, нанося удары кинжалами. Их щуплые, паучьи тела рвались в бой. Лезвия были смазаны ядом. И защитники, парализованные, не могли даже отбиваться. Все было почти идеально. Почти. Инквизиции в коридорах не было.