Главное помнить, что они – мертвы.

– Я люблю мясо с душком, – прошептал я, опуская руку к холодной промежности. – Оно легче переваривается.

– А я обожаю свежак, – зарычала гульша, вгрызаясь в мою шею. – Теплая кровь напоминает о жизни.

– Кровь! – визжит девочка, глядя на меня гниющими глазницами. – Кровь-кровь-кровь, мне нужна она, дай ее, она вылечит меня!

Я набрал воздуха, чувствуя, как кожа впускает острые зубы трупоедки.

Мои пальцы раздвинули твердую плоть, проникли внутрь, вышли, скользнули до самого края. Девушка вздрогнула. Плотнее прижалась. Ее губы, сдобренные моей кровью, коснулись поцелуем. Я бережно слизывал с них алую росу, чувствуя, как внутри что-то расцветает.

Как давно не ел…

– Я очень голоден, – прошептал я в губы мертвой. – Ты не боишься?

– Не ела пять дней… – гульша хихикнула. – Тут уж кому бояться нужно?

Мы вновь поцеловались. Ее губы стали чуточку мягче, вкуснее, теплее, но лишь самую малость. Недостаточно для того, чтобы я забыл, кто она такая. Холодные пальцы ухватились за мой член.

– Тебе не нравится?

– Просто не привык, – прошептал я, прикрывая глаза и отдаваясь ощущению прохладной полости.

Ее язык оказался на удивление изворотливым. Хоть и не таким, как у настоящих девушек.

– А я и не знала, что демоны любят утешаться мертвыми, – рассмеялась какая-то вампирша, проходя мимо. – Хотя я должна признать, красота здесь есть, определенно есть! – она ущипнула себя за сосок и игриво подмигнула. – Если захочешь, найди меня, красавчик. Давненько не пробовала на вкус демонское семя.

Ее глаза зеленые. Совсем как у…

– Я знаю ее долго, – усмехается Аксель, поправляя свой фрак и отворачиваясь. – Так давно… с самого ее рождения.

– Пойдешь к ней после меня – убью, – предупредила гульша, отрываясь от моего члена и бросая взгляд мертвых глаз.

– Не переживай, – попросил я, укладывая девушку на подушки.

Ножки обхватили мои бедра, острые ногти вцепились в плечи. Мертвая откинула голову назад, с губ сорвался легкий стон. Я сжал грудь, твердый сосок ощутимо уперся в ладонь.

– Мягче… – прошептала девушка, двигаясь мне навстречу.

Моя кровь все еще стекала с шеи, горячими каплями опускаясь на тело мертвой. В какой-то момент она поднялась и впилась в рану губами.

Я чувствовал, как она глотает. Раз за разом.

Тело гульши изменялось. Я выдохнул, прикрыл глаза; сердце учащенно билось. Голод внутри нарастал, и с каждым прикосновением к мертвой я чувствовал, что его все сложнее сдерживать.

Это не мое сердцебиение.

Я понял это, ощутил, как в мертвой что-то движется, слабо, едва оживая в клетке из ребер.

Не еда.

Девушка сжалась, замерла, а потом взорвалась крупной дрожью. Оторвавшись от раны, застонала, закричала. Ее мышцы сократились, мертвая плоть сцепилась на мне.

Когда я отстранился, на моем члене была кровь. Я с недоумением глянул на гульшу. Она улыбнулась: виновато, но без особого смущения.

– Я ведь не жива. Вряд ли у нас это когда-нибудь пройдет нормально. Спасибо, что разрешил пить свою кровь. Мне было очень приятно, – она неловко пожала плечами. – Хотя я вижу, что ты особого удовольствия не получил.

– Переживу, – усмехнулся я, усаживаясь на подушки.

– Если хочешь… – гульша обняла меня, приложив голову к моей груди. – Можешь съесть меня.

– Ты уверена? – я взялся за пряди, поигрывая ими, хотя смерть давно уже не оставила от них ничего притягательного. – Не боишься, что съем и уйду к той вампирше?

– У этой вампирихи внизу все еще хуже, чем у меня, уж поверь, я знаю. Так что иди, если хочешь снова остаться без удовольствия.

Я рассмеялся, уткнувшись носом в копну волос.

– Скажи честно, я тебе отвратительна? – тихо спросила гульша.

– Да, отвратительна, – кивнул я. – Но для меня все такое. Даже я сам. Весь этот мир по-своему, где-то в глубине отвратителен.

– Ты это так утешаешь?

– Может, и утешаю.

– Так все-таки, – гульша заглянула мне в глаза. – Что ты чувствуешь, глядя на меня?

– Мертвые во мне вызывают только страх.

– Какой ты жестокий… – вздохнула девушка. – Сначала хотела сказать, что для демона бояться мертвецов – стыдно. Но поняла, что ты этими словами убиваешь в нас последние капли жизни. То последнее, что заставляет нас цепляться за последний удар сердца.

Я усмехнулся.

Кто сказал, что страх – это слабость? Без него я не держал бы меч.

Гульша хотела сказать что-то еще, но я не позволил.

– Иди, – попросил я. – Я не стану тебя есть.

Мертвая посмотрела на меня, пожала плечами, поднялась и ушла куда-то вглубь теней. Я выдохнул.

Нужно найти ту зеленоглазую.

***

– О, демон. Пришел все же? Мило, мило, – зеленоглазая лежала на подушках в окружении гулей. – Почему не съел мою милашку? Она сильно расстроилась из-за этого.

– Может, как демон я не очень, но инквизиторская школа все еще сидит в голове. Не буду я есть ни твоих гулей, ни чьих-либо еще. Да и никто в здравом уме, в общем-то, не станет.

Ее ноги раздвинулись.

– Хочешь съесть меня?

– Когда-нибудь. Не сегодня.

– Тогда зачем ты пришел? Неужели за чем-то скучным, неужели ты не милашка? – зеленоглазая склонила голову набок. – Неужели ты такой унылый?

– Аксель.

В ее глазах понимание.

– Что ты мне дашь за знания о нем?

– А они чего-то стоят?

– Ты ведь пришел ко мне, значит, стоят, – усмехнулась вампирша.

– Я пришел не к тебе. А к тому, кто может что-то знать. Таких – много. Информация о нем ничего не стоит, потому что я рано или поздно найду то, что ищу. Откажешься рассказать – уйду.

– Не отказываюсь, ни за что, ни за что. Такому красавчику, еще и добровольно порадовавшему мою крошку, я с радостью расскажу все, что знаю. Но за плату.

– Плачу только за то, что можно взять в руки.

– Тогда заплати за меня, возьми меня, и это будет считаться. Идет? Я люблю очень жестокие игры, а ты любишь быть грубым, я вижу это по глазам, – зеленоглазая приподнялась с подушек, в едином порыве устремляя ко мне свои руки. – Побудь со мной честным, побудь со мной милым, ты ведь такой злой… Тебе хватит злости, чтобы убить невиновного. Так почему бы не поиграть с грязной сучкой?

– Я пришел сюда не за этим.

– Тогда зачем ты трогал мою девочку?

– Захотелось.

– Плати за нее. Плати, плати. Быстрее, плати за нее.

Ее шея легла в ладонь, под пальцы, так легко, словно просила сжать ее. Я заглянул в зеленые глаза.