Сдернув бинт с рукояти двуручника, я обтер лезвие, избавляя его от остатков крови.

– А мне дай свой. Я хочу кое-что сделать. Встретимся на этом же месте ближе к вечеру.

– Договорились, – кивнул южанин, принимая Тласолтеотль и отдавая мне ножны со своим мечом.

– И будь осторожен. Двуручник могли запомнить, как только закажешь комнату, сразу спрячь там оружие и не высовывайся. Удачи.

– Удачи!

Мы разошлись в разные стороны. Нас обоих приняла тень города. Только Ян шел к людям. А я...

В подвалах всегда кто-нибудь был. Кто-то, кого боялась даже Инквизиция.

***

Он сидел, привалившись к стене, утонув в грязи, провонявшись дерьмом. По его ладони ползла муха. Лапки перебирали по огрубевшей коже. Он не чувствовал. Насекомое поползло выше, хоботком ощупывая потные волоски. Бездомный вздрогнул, почувствовал муху, ухватил ее за крылышки и утопил в лужице мокрой земли.

– Куда мне идти дальше? – спросил я, остановившись перед ослабевшим мужчиной.

Его влажные зрачки уперлись в меня без особого интереса. А губы сухо пустили по воздуху:

– Дальше. Дальше...

Струйки крови из дырочек в его шее потекли с новой силой.

Плоть отмечена.

Я пошел. Тени вокруг все сильнее сгущались. Я остановился у железной двери. Ее поверхность покрывали царапины. Ударив по ней кулаком пару раз, я замер. Окошко открылось.

– Чего ты жаждешь?

– Крови, смерти, боли, – сказал я.

– Тебе можем дать лишь кровь.

Из темноты за дверью в меня брызнуло что-то горячее. Я зажмурился, чувствуя, как капли ложатся на щеки и веки. Металл заскрипел, меня схватили и утянули из темноты проулка. Я покатился вниз: ослепший от крови и мрака. Когда глаза открылись, мою грудь седлала обнаженная женщина. В скудном освещении мелькнули ее клыки, она наклонилась надо мной, голый сосок ткнулся в мои губы. Я почувствовал, как кисть что-то укололо. Отдернув руку, я встретился со взглядом заросших кожей глаз. Вампириха усмехнулась, до крови закусила свою губу.

– Я отметила тебя. Раздевайся. Будешь плохим – умрешь.

Сильные пальцы сжали мой ворот и распахнули плащ, стянув его с плеча. Я помог, откидывая одежду в сторону. Рубаха, пояс, сапоги… Оставив при себе только ножны с мечом, которые я держал в руке, кивнул вампирше.

– Вот так, хороший мальчик, – прошептала женщина, обращая лицо в мою сторону. – Демоны редко посещают мой сад, но ты здесь желанный гость, не переживай…

– Кто ты такая?

– Мать.

Она ухватила меня за руку и повела куда-то в темноту. Не успел я осознать, что ничего не вижу, как показался огонек. Комната была увешана крестами и крестиками, свечи – красные, синие, черные – горели повсюду. Центр комнаты завален подушками, на которых резвились вампиры. Среди них встречались и гули – слабые, тощие тела, со стеклянными глазами и следами смерти на лицах. Те в основном лежали и практически не двигались, лишь пустым взглядом обводя комнату, будто пытаясь что-то найти, но понимая, что это тщетно.

– Наслаждайся, демон, сколько хочешь. Сюда приходят и уходят, но кто-то остается и навсегда, – Мать собиралась уйти, но я остановил ее.

– В чем смысл этого места?

На меня вновь обращено ее лицо, на котором не было места глазам, и лишь очертания глазниц виднелись под кожей.

– Смысл? Быть вместе. Как дружная семья, – губы сладко растянулись в улыбке, и она ушла.

Заметив, что по углам тоже лежали подушки, я рухнул на одну из таких куч. Практически все гости были у центра комнаты, и я с долей интереса наблюдал за их действиями. Кто-то касался гулей, пил их мертвую кровь, целовал мертвые губы. С одним даже пытались заняться любовью. Но в основном, вампиры предпочитали общество друг друга. Стоит отдать должное – Мать собрала под своим крылом около двух десятков опасных упырей, и, судя по всему, каждого из них держала в узде. Впрочем, и меня, пока я рядом.

На моей кисти красовалась дырочка. Кровь из нее практически не шла, но я чувствовал, что связан с Матерью узами, гораздо более сильными, чем когда-либо с Алисой. Видимо, в этом и была способность безглазой вампирши. Я даже догадывался, каким именно способом она меня может убить – беспрестанно вытягивая силы, можно покончить с любым существом, даже с демоном. Вряд ли я смогу добраться до упырихи и прикончить ее, пока она не осушила мою душу.

Пожирательница.

Может, я даже что-то слышал о таких.

Кто-то подошел ко мне. Я поднял взгляд.

Стеклянные глаза. Маска смерти, слепленная кем-то безумным. Окровавленные трещины.

На секунду у меня перехватило дыхание, но я понял, что это был не Ливер. Всего лишь юная девушка, слишком рано ставшая гулем – ее плоть едва успели спасти.

– Скучаешь? – сухо, но по-своему мелодично спросила она. – Могу развлечь.

Я без особого интереса хлопнул ладонью по подушкам и слегка подвинулся. Гульша легла рядом. Ее холодные пальцы коснулись моего плеча.

– Только не будь таким отстраненным. Я не смогу сделать тебе хорошо, если ты этого не захочешь.

Глянув на девушку, я поинтересовался:

– А с чего ты взяла, что я хочу веселиться?

– У тебя необычные глаза. Они жаждут этого. Тебе скучно жить без веселья. Я знаю. Я мертва, и ты тоже мертв. Я чувствую. Ты тоже должен.

Усмехнувшись, я коснулся ее пальцев.

Холодных как камень.

– Не очень понимаю, о чем ты, но, думаю, я могу немного развлечься. Тем более, до главного блюда еще далеко. Верно понимаю?

– Почему ты так думаешь? – я не мог разглядеть эмоций в мертвых глазах, но мне показалось, что гульша едва не смеется.

– Вряд ли в таком месте собираются только для секса.

– Ты верно оценил Мать. Но переоценил их, – труп кивнул в сторону центра комнаты. – Они как звери. Могут только резвиться.

– А ты сама – не зверь? – спросил я, с интересом разглядывая почти прозрачную кожу, через которую проглядывали черные вены. – Зачем ты пришла ко мне?

– Развлечь. Иногда это можно сделать разговором, иногда – телом, но одно другому редко мешает.

Гульша коснулась твердыми губами моей шеи. Я почувствовал, как ее липкий язык прошелся по коже. Меня пробрала дрожь.

Неужели ты боишься мертвецов?

– Знаешь, в чем между нами сходство, гуль? – спросил я, пока мертвая залезала на меня.

– И в чем же? – ее острые зубы вцепились в мои пальцы.

– Мы оба – трупоеды, – усмехнулся я, сжимая ломкие волосы и притягивая голову девушки к себе.

Поцелуй не успел начаться, как наши языки уже соприкоснулись. Ее был липким от крови, застывшей слюны и чего-то еще, чего я не смог распробовать. Вкус был омерзительным, но когда касаешься трупа – главное помнить, что мертвецы не должны быть сладкими. Тогда пробовать их становится гораздо приятнее, оттенки становятся ярче и естественнее.