И смех, и грех. И обидно, и стыдно. Он, видите ли, не захотел так! Вот ведь олух! Я к нему со всей душой… ладно, пусть не душой, пусть телом… а он, видите ли, ситуацией не хочет пользоваться! Жрец Малина, тоже мне! Вот уж, наверное, кто до сих пор хохочет. Хотя нет, не хохочет. Стыдно ему должно быть, за своего жреца благородного такого. Рыцарем себя возомнил, славный потомок сэра Джая! Мама, к слову сказать, до того, как женился, тем еще бабником был, ни одной юбки не пропускал! Но при том никто и никогда не слышал, чтобы он даму какую обидел! И ладно бы на моем месте кто-то другой был, кого Эни так хорошо не знает, — я б еще поняла: мальчик боится состоянием пьяной дурочки воспользоваться, не хочет, чтобы его насильником посчитали. Но два десятка лет мне прохода не давать, и для чего? Чтобы потом мной так пренебречь? Или, может быть, Эни по наивности думал, что я такое его благородство оценю и растаю окончательно? Или, что еще хуже, не по глупости, а в расчете? Ща-а-а-с!!! Да чтоб я еще когда-нибудь ему помочь попыталась? Ни-ког-да! Никаких больше подарков! Страдает — пусть страдает! Поделом! А полезет с поцелуями — в морду дам! Да! Со всего размаха! Не жалея! Как он ко мне — так и я к нему!

— Вы тоже сейчас увидите, — добавил Эни уже не так пафосно. Наверное, заметил, как я поморщилась. — Закройте глаза, через тень пойдем.

Лу издала слабый стон. Ей Тень не нравилась, она жаловалась мне, что после прошлого раза у нее голова разболелась. Я от Тени тоже не в восторге, но так остро не реагирую. Да и боль для меня — совершенно не то же самое, что для людей. Нет, я ее ощущаю, очень даже хорошо ощущаю. Но боль для меня — это просто сигнал о том, что что-то не в порядке. Сигнал, на который завязаны различные реакции. Эти реакции можно отключать, а саму боль игнорировать, если надо. Во всяком случае, мою нервную систему они не перегрузят, как это у людей бывает. Уж так я устроена.

— Глаза уже можно открыть, — разрешил Эни.

Лу застонала гораздо громче, а Пу выдав свое любимое «песец», в довесок выругался покрепче на какой-то особо древней разновидности катайского. И было отчего ругаться.

В Тень я попадала в третий раз и успела уже составить мнение о ней как о чем-то основательном и статичном. Как описать то, что я увидела теперь? Взрыв, бурление, хаос. Тени сошли с ума, в глазах рябило. Что-то подобное я испытала, когда глядела не тень двери в святилище Тхи-Шу, которая была одновременно и открыта, и закрыта. Эни тогда без особого труда, как мне показалось, зафиксировал ее в открытом положении, и мы смогли пройти внутрь, но до того, как он это сделал, я, признаться, успела усомниться в адекватном функционировании своих органов зрения. Теперь происходило нечто похожее, только в гораздо более глобальном масштабе.

Начать с деревьев: я видела одновременно сотню, тысячу вариантов каждого из них — от едва проросшего из земли побега до могучего ветвистого исполина, — все они присутствовали одновременно. Несколько бледнее на фоне деревьев выглядел многолетний кустарник, тут вариантов было поменьше — десятки. Некоторые деревья и кустарники и вовсе находились одновременно в двух местах, и за ними то проступал, то исчезал довольно широкий коридор — две повозки в ряд легко смогли бы проехать по нему. И при всем при этом каждая тень, каждый ее вариант жили независимо друг от друга, и вся эта серая масса пестро мерцала, то уплотняясь, то почти исчезая.

— Геджи! — простонала Лу. — Прекрати это! Скажи им!!!

И тут же мерцание поутихло, лес стал напоминать тот, что мы видели в реальном мире — каждое дерево, каждый куст уплотнились, потеряв, впрочем, какую-то часть ветвей, видимо самых молодых. Однако те деревья, что ранее виделись сразу в двух местах одновременно, так и продолжали мерцать, хотя и стали делать это значительно реже — раз в секунду или около того.

Лу протяжно выдохнула.

— Знала бы, что так тяжело будет, согласилась бы вас у повозки ждать, — жалобно сказала она.

— А мне даже понравилось, — заявил Пу. — Такое зрелище шикарное! И куда идти? Туда, где деревья скачут?

— Главное — не врезайся в них, — кивнул Эни.

— Ну-ка, — Пу, не дожидаясь остальных, устремился вперед. — Ай! Пу! Пу!! Пууу!!! — трижды ударившись о тени деревьев, внезапно появившиеся на его пути, демон вернулся на исходную позицию, зажимая передними лапами пострадавший нос. — Песец… То ли я как-то не так хожу, то ли деревья меня к себе притягивают.

— Виновато твое субъективное восприятие двух альтернативных реальностей, существующих одномоментно, — не слишком понятно объяснил Эни. — Иными словами, эта пространственная аномалия обманывает твой мозг и мешает тебе выбрать правильный путь. Для того чтобы пройти, достаточно всего лишь хорошенько сосредоточиться.

— Положим, я пройду и легко, — прикинула я. — Готова биться о заклад, что и с тобой проблем не возникнет.

Но у Пу уже не получилось, думаю, что и сядзе не сможет.

— Я даже пытаться не буду, — заявила ведьма.

— Меня больше интересует, как Лара Уиллис смогла пройти, — сказал Эни.

— О, ты ее просто не знаешь, — сказала я. — Она из тех, кто где угодно пройти сможет.

Эни покивал головой, хотя я и не уверена, что он слышал мой ответ. Суля по тому, как менялся темп мигания деревьев, он пытался что-то сделать с этой странной дорогой. И, судя по тому, как он хмурился, у него не получалось.

— Ничего не поделаешь, — сказал он, наконец. — Видимо, придется ломать это все. Отойдите-ка немного назад.

Он подождал, пока мы отошли за его спину, глубоко вздохнул, выдохнул, прикрыл глаза и выпустил свои крылья, которые в этом мире, полном теней, смотрелись неожиданно реально. Там, в мире настоящем, они всегда мне казались сотканными из чего-то призрачного и нематериального; меня всегда удивлял тот факт, что они замечательно держат моего мальчика в воздухе. Тут они были едва ли не реальнее его самого. Ох…

Фигура Эни вдруг стала выцветать, становясь серой, как все вокруг. Я глазом моргнуть не успела, а он уже превратился в некое подобие тени, но тени объемной. На этом метаморфозы не закончились: Эни прибавил в росте, похудел, отрастил рога на голове и нечто вроде глаз на плечах и предплечьях, изогнул крылья на манер орлиных и стал почти точной копией того, кому служил, и в чье существование, между нами говоря, почти не верил. Во всяком случае, он походил сейчас на ту статую, что стояла в Храме Теней в Ицкароне.

— Ирина, рукодельница хвостатая, — произнес Эни, а может быть и не Эни, а Малин. Что бы там Эни про богов не думал, я-то точно знаю, что они существуют и временами являют нам себя. Голос, во всяком случае, был хриплый, застуженный, или может быть сорванный, — совсем непохожий на голос моего воспитанника. — Поназаплетала…

Он шагнул вперед, к мерцающему проходу и ухватил рукой за одну из теней, изображавшую старый каштан. Остальные тени застыли, прекратив свои прыжки. Эни-Малин постоял так секунду, а потом с усилием потянул тень на себя. Пространство между тенями задрожало и натянулось, а когда Эни отпустил тень, — метнулось от него прочь, завибрировало туда-сюда с большой амплитудой, и, сделав с десяток колебаний, успокоилось. Тени более не мерцали, проход был свободен.

— Ха! — произнес Эни своим обычным голосом. Он уже выглядел как обычно, разве что крылья не успел спрятать — они подрагивали за его спиной языками серого пламени. — Прошу…

Мы шли по открывшемуся коридору и тени более не пытались заступить нам дорогу.

— Простите, я правильно понимаю, что вы напрочь ликвидировали пространственную аномалию, и теперь к храму Шу Цзы путь открыт для всех? — полюбопытствовал Пу.

— Да, — ответил Эни, убирая крылья.

— То есть идти через Тень теперь не обязательно? — спросила ведьма. — Тогда почему мы не вернемся в реальный мир?

— Потому что впереди еще одна пространственная аномалия, — ответил Эни. — А мне не так-то просто таскать вас туда-сюда. Потерпи, сядзе, тут недалеко идти.

Это его «недалеко» оказалось не очень-то и близко — по моим ощущениям мы шли никак не меньше получаса. Теневой лес был гораздо более скучным, чем реальный: одинаковые серые плоские деревья под серым свинцовым небом, никакой травы, никакого зверья, никакого птичьего пения. Тишину можно было бы назвать и вовсе гробовой, если бы не звук наших шагов и какой-то фоновый легкий отзвук, какой бывает, когда легчайшее дуновение ветерка сбивает с выгоревших в степном пожаре стеблей травы белесый пепел. Местный пейзаж меня слегка угнетал, про Лу и говорить нечего, а вот Пу, кажется, тут нравилось с каждой минутой все больше и больше. Интересно, не демоническая это ли сущность сказывается, или это от характера зависит? Что до Эни — тот и вовсе чувствовал себя как дома.