— Справилась.

— Ага. Часа через четыре вылезла из шахты. Сама помятая, левая рука сломана, на бедре рана здоровенная, но сама — как есть живая. И голову Змия приволокла. Вон она, кстати, в ногах у нее лежит, полюбуйтесь! Мы-то обрадовались, ясен самородок. Сэра Соню перевязали, да пир готовить стали, чтобы отпраздновать-то. А она возьми и помри. Я вот так думаю: Змий ей что-то внутри в организме повредил все-таки.

— А я вот думаю, что это она яблоками отравилась, — подал голос один из гномов. Среди своих товарищей он выделялся очками на носу и длинной белой бородой.

— Вечно ты, Дуг, всякую ахинею несешь, — фыркнул бригадир. — Вот вы, ваше преосвященство, человек умный. Вот вы скажите, как можно яблоками отравиться, если их все грызли, и никто от них даже не почесался?

— Да очень даже просто! — не сдавался седобородый. — Там в косточках — синильная кислота, чтоб ты знал. Это ж яд!

— Ой, да сколько его там? — отмахнулся бригадир. — Не слушайте вы его, ваше преосвященство. Это — Дуг Кобальтбалка, мой кузен, он у нас так-то мужик умный, но как иногда что скажет, так хоть скважину бросай и новую бури.

— Ну, сколько не есть, а все же есть, — настаивал Дуг Кобальтбалка. — Ежели бочонок яблок сразу, в один присест умять, то чего удивительного, что она траванулась? Она, видите ли, ваше священство, попросила перекусить что-нибудь, пока пир не готов. Ну, мы ей то одно принесем, то другое. А она — даром что маленькая, а ела столько, сколько и горному троллю не снилось! Куда только в нее это лезло? Нам-то не жалко, не подумайте. Кто его знает, может у нее организм растущий. Но подносить ей харчи на блюдах мы все-таки приустали. Тогда Дроп ее в кладовую с фруктами и отвел. Кто ж знал, что такая беда получится?

Случается, что Сонечка, слишком надеясь на себя, в бою тратит сил больше, чем может себе позволить. В этом случае после боя она попросту старается съесть как можно больше и впадает в спячку до тех пор, пока не восстановит потраченные силы. Не могу определенно сказать, как ей это удается. Может быть, ее создатель встроил в нее некий механизм пассивного поглощения энергии из окружающей среды, может быть дело как раз в том, что ее напитывает сила Нурана, ну и, конечно, плотная трапеза играет тут определенную роль. Спустя какое-то время Сонечка восстанавливается, просыпается и возвращается домой. Проблема лишь в том, что пока она спит, она беззащитнее ребенка. Не знаю, быть может, если она почувствует, что ей грозит реальная опасность, она проснется, и тогда мало не покажется никому, но я потому сюда и торопился, что не хочу проверять эту догадку на практике. А вы сможете спокойно заниматься своими делами, зная, что человек, которого вы любите, попал в подобную ситуацию? Я вот лично спать спокойно не смогу, зная, что моя маленькая, моя хрупкая Сонечка лежит невесть где, свернувшись калачиком, и не может даже пошевелиться. А ведь, между прочим, еще только март на дворе, холодно. Кто даст гарантию, что она не в какой-нибудь канаве окажется? Так что дела подождут. Дел много, а Сонечка — одна.

— Понятно, — сказал я. — И вы решили ее сжечь.

— Ну а что с ней делать? — ответил бригадир. — Она вроде как не дышит совсем, сердце не бьется, хотя тело не портится и не застывает. Мы дюжину дней подождали — не проснулась. Вот и… Что вы делаете?

Я как раз дождался слабого сердечного сокращения. Одного-единственного за все то время, что я стоял и держал пальцы на ее сонной артерии. Мне лично этого было достаточно, так что я поднял Сонечку на руки, сняв с погребального ложа.

— А то и делаю, что вас спасаю, — ответил я. — Сжечь жреца Нурана живьем — это же додуматься надо! Вам бы после такого Железный Змий невинным ужом показался. А ну-ка быстро приготовьте ей комнату, да чтобы там тепло было и кровать с чистыми простынями!

По знаку бригадира два гнома помладше видом тут же бросились в сторону барака, стоявшего несколько в стороне и примыкающего к скальной стене. Как это часто бывало, гномы, перед тем, как освоить новое месторождение, селились на поверхности, строя временное жилье, а уже потом, при постепенном углублении шахты, переоборудовали ее верхние этажи под жилые покои.

— Ну во-о-от, — протянул тот гном, что говорил про сорок молекулярных слоев. — Это что же? Ужин ведь готов, эль открыт, по чашам розлит… Куда ж это все теперь? Это ж теперь все выпить и съесть придется!

— А раньше бы не пришлось? — спросил я.

— И раньше бы пришлось. Но тогда повод был. Мы ж не алкаши какие, чтоб без повода пировать-то. Без повода нельзя, никак нельзя…

Его товарищи обеспокоенно закачали головами. Гномы к этому вопросу очень основательно подходят. Несмотря на репутацию выпивох и обжор, для хорошего пира им действительно нужна причина. Да что там для пира, просто для того, чтобы кружку эля выпить — им и то повод требуется.

— А то, что нас посланник Малина от верной смерти спас — это тебе что? Пустая порода? — нашелся Дуг Кобальтбалка.

Другое дело, что если нужен повод, гномы его всегда найдут.

На пиру я засиживаться не собирался, но совсем отказываться от этого мероприятия тоже не стал. Сразу по двум причинам. Во-первых, как не крути, я оказался виновником торжества, и отказываться от приглашения было бы неверно с точки зрения банальной вежливости. Во-вторых, хоть я и предпочитаю не есть на ночь, за день я все-таки порядком проголодался. Конечно, у меня были с собой бутерброды, вот только из-за беспокойства за Сонечку, у меня кусок в горло не лез. Теперь же, убедившись, что с ней ничего страшного не случилось, что она лежит в тепле в мягкой чистой постели, что ей вполне удобно и безопасно, я мог немного и расслабиться. Самую малость. Впрочем, я планировал не просто поужинать и выпить хорошего эля, варить который гномы большие мастера, но и кое о чем договориться. Что я собственно и сделал.

— Да, фургон есть, — подтвердил бригадир, подливая мне в чашу темного хмельного напитка, — даже два. Конечно, нужны, мы на них по хозяйству ездим в город. Одолжить Храму Героев? С возвратом? Да нет, не жалко. Просто думаю, как мы без них. Что? Если чудище опять какое объявится? Что делать будем? Хм. Да, согласен, в фургоне ей удобнее будет. Конечно, это очень важно, да. Сено? Да, найдем. Хорошо, сделаем в лучшем виде. Прямо с утра, ага. Ваше здоровье, фрух[24] Энжел!

От отца мне досталось не так много. Крис на него больше походит, чем я. И внешне, и внутренне. Я же сэра Джая Сувари эр Нурани мало чем напоминаю. Волос у меня скорее светлый, чем русый, а отец был русым, пока не поседел, глаза у меня серые, плечи — сильно уже, фигура не такая коренастая, да и ростом я ему по плечо, не говоря уже про то, что столько мышечной массы мне никогда не набрать. Лицом я, конечно, немного похож, но мне кажется, что тут я больше в маму. Я далеко не столь вынослив, как сэр Джай, тем паче — не столь быстр, у меня нет такого тонкого слуха, столь чувствительного носа и столь острых глаз. Бочку эля, в отличие от отца, я без последствий не выпью, но и от доброй кружки под столом не окажусь, и вообще, пьянею медленно — вполне и гному могу конкуренцию составить. Так что, когда шахтеры запели древний застольный гимн на своем древнем наречии, я был еще вполне трезв, хотя у меня уже и начинало немного шуметь в голове. Поняв, что пир переходит в ту стадию, где мое присутствие более не требуется, я решил, что с меня пока хватит, и собирался опорожнить последнюю кружку, после чего отправиться на боковую. Но тут песня закончилась, и бригадир завел со мной разговор на близкую для него тему: о металлах.

Как истинный сын сэра Джая, я неплохо разбираюсь в оружии, а значит и в том, из чего его делают, так что разговор я вполне смог поддержать, хотя, конечно, мне пришлось больше слушать, чем говорить. Последняя кружка была выпита, я уже собирался вежливо попрощаться и уйти в приготовленную для меня комнату, как вдруг разговор перескочил с металлов на самоцветы и прочий промысловый и поделочный камень. Тут уж я насторожился и решил задержаться, тем более что тема эта была мне по понятной причине интересна.