За дверью оказалась лестница с очень скрипучими ступенями, однако я умудрился спуститься по ней так, что даже Бастиана, будь она здесь, не услышала бы моей поступи. Теперь я оказался в длинном коридоре, скупо освещенном масляной лампой. Прислушался. На этом этаже, видимо, находились спальни местной братии — со всех сторон я слышал тихое сопение и легкий храп. Сокровищница располагалась в другом крыле здания этажом ниже, если, конечно, верить тому плану, что удалось раздобыть мастеру Квуну, так что я оправился на ее поиски, стараясь не терять времени даром.

Сокровищница нашлась именно там, где была нарисована на переданном мне клочке шелка — на втором этаже, за первым левым поворотом от лестницы. Дверь в нее, к моему большому облегчению, не охранялась и была закрыта на тяжелый засов, заблокированный большим амбарным замком. Замок выглядел солидно, да и с механической точки зрения был непрост, но я справился с ним без особого труда — уроки Зяблика и две толстые медные спицы, захваченные мной, не оставили ему никаких шансов.

Ловушку на входе я тоже обезвредил быстро и легко: для того, чтобы широкое лезвие не ударило входящего сверху, требовалось всего лишь наступить на порог в нужном месте. В комнате не было ни окон, ни других дверей, и я зажег принесенную с собой свечу, чтобы как следует осмотреться. При осмотре обнаружились еще две ловушки: банальная струна, натянутая почти у самого пола, и свисающая с потолка магическая бомба, замаскированная под лампу. Струну я переступил и даже не поинтересовался, что она должна была активировать, а проходя под лампой, я согнулся как можно ниже, чтобы она не почувствовала моего присутствия. Конечно, можно было бы обезвредить и лампу, и струну, но зачем трогать то, что можно не трогать?

На сокровищницу это помещение походило мало, скорее — на какой-то склад или кладовую, куда стаскивали всякий ненужный храм, особой ценности не представляющий. Сломанные стулья, деревянная вешалка для одежды, мешки с просом, какие-то сундуки с тряпьем, отрезы синего шелка и серого сукна на полках и стеллажах, — таковы были местные сокровища. Впрочем, в дальнем углу находились вещи более ценные: серебряные блюда и чаши, расшитая самоцветами шапка, шкатулка без крышки с серебренными и медными монетами местной чеканки, несколько книг в богатых переплетах, шелковые свитки в кожаных футлярах, три или четыре фарфоровых вазы весьма тонкой работы, статуэтка свиньи из нефрита, два изогнутых меча неплохой стали. В том же углу обнаружился и сундучок из кипарисового дерева или даже скорее ларец; я без особого труда смог поднять его — он был совсем нетяжелый. Сантиметров шестьдесят в ширину, сорок в высоту и столько же в глубину, — нести его будет вполне удобно. Разумеется, я тут же поднял крышку, чтобы проверить содержимое и обнаружил девять шелковых свитков, перевязанных фиолетовыми лентами, какие-то бусы из речных раковин, курительную фарфоровую трубку, меховую песцовую безрукавку, шитый золотом шелковый пояс, несколько пластинок черной туши, письменный прибор и позолоченные ножницы. От ножниц, безрукавки и бус слегка тянуло магией, но, конечно, что за заклинания на них наложены, я разобраться не мог — мои способности сырого мага позволяют мне выращивать замечательные помидоры, но в артефактах я разбираюсь слабо. В любом случае, я обещал принести вещи мастера Фу мастеру Квуну, так что это меня не слишком заботило; даже если эти артефакты представляют какую-нибудь опасность, то это не моя проблема, а проблема нового владельца. Да, я жрец Малина, а мы с Шефом придерживаемся того мнения, что каждый человек имеет право сам решать, на какие грабли ему наступать.

Свитки меня заинтересовали в гораздо большей степени, ведь ради них я сюда и забрался. Я стал вытаскивать их по одному и просматривать. В третьем или четвертом обнаружилось изображение монеты, лежащей в моем поясном кармане. Увы, Дорога, подарив мне знание разговорного катайского, о письменном не позаботилась, читать по-катайски я не мог, так что свитки отправились обратно в сундучок, а я, потушив свет и закрыв дверь на замок, — к ближайшему окну, прижимая наследство мастера Фу к груди.

— Как все прошло? — поинтересовалась Сонечка, когда я приземлился рядом с ней.

— Как по маслу, — ответил я.

Я принялся отвязывать веревку и сматывать ее — оставлять улики на месте преступления я не собирался. Все складывалось таким образом, что о самом факте пропажи сундучка мастера Фу, местные монахи могли не узнать долго, если у них, конечно, не в обычае инвентаризировать содержимое кладовой каждое утро.

— Знаешь, пока я тебя ждала, очень хотелось поджечь этот монастырь, — призналась мне Сонечка.

— Вот уж спасибо, — фыркнул я, — стоило спасать тебя от похоронного костра, чтобы ты мне его устроила.

— Меня только и удержало, что ты был внутри, — ответила Сонечка. — Эни, меня аж трясет, как я ненавижу это место и его обитателей. Давай его подожжем, а?

— Давай мы подожжем какой-нибудь другой монастырь и как-нибудь в следующий раз, — ответил я.

— Почему не сейчас? — спросила у меня химера и в голосе у нее прорезались какие-то даже капризные нотки. — Эни, я сейчас хочу!

Хорошо хоть ногой не притопнула.

— Сонечка, но ведь тогда они узнают, что мы тут побывали, — ответил я. — А мы сейчас не в том положении, чтобы привлекать к себе внимание. Ведь неизвестно еще, куда нам затем придется отправиться. А ну как надо будет задержаться где-нибудь в окрестностях? Мне бы не хотелось, чтобы «синие кэси» помешали нашим поискам, а это очень может случиться, если мы превратим их обиталище в головешки.

Я не кривил душой и реально считал, что излишнее внимание атайцев могло нам сильно помешать. Стремясь избежать его, я сделал все от меня зависящее, чтобы мой визит в сокровищницу монастыря остался незамеченным. И это еще одна причина, самая важная причина, отчего я не стал открывать портал до сокровищницы, хотя примерно и представлял, где она находится, — это было бы сродни удару тарана во входную дверь. Устроить пожар — идея из того же разряда.

Самое забавное, что Сонечка знает обо всем этом не хуже меня. Ей просто подраться хочется, моей маленькой демонице. Ну что же, надеюсь уже завтра мы будем знать, где искать Лару Уиллис, и как только покинем эти земли, Сонечка придет в себя.

Она вздохнула и посмотрела на меня, как ребенок, который очень хочет попросить конфету, но сильно стесняется. Я покачал головой.

— Возвращаемся, — сказал я ей. — Я все понимаю, но на поджог у нас и времени нет. Нам надо поторопиться, чтобы вернуться до восхода. Путь неблизкий, ты сама знаешь.

— Вперед, — нехотя согласилась она. А потом вдруг тряхнула своими пепельными локонами и добавила: — Обгонишь — поцелую.

И, отрастив крылья, рванула стрелой в ночное небо, а я, конечно, тут же устремился ей в след.

Обычно я летаю быстрее Сонечки. Чуть-чуть, но быстрее. Судя по тому, что крылья умею выпускать не только я, но и Крис, и Саора, наша мама принадлежала какой-то крылатой расе, и пребывание в воздухе для нас — это пребывание в родной стихии. По большому счету, из всех летающих, кого я знаю, обогнать меня в небе может только Крис — тот всегда летал много быстрее меня, и Саора — если она в ударе, а я встал не с той ноги или, скорее, «не с того крыла». Но сейчас мне пришлось серьезно потрудиться, чтобы нагнать мою химеру: сундучок, хоть и был легким, но формы отнюдь не аэродинамической, так что немало мешал полету. Да и Сонечка вовсе не желала проигрывать и выкладывалась, как могла. Короче, я все-таки выиграл, но мне это далось нелегко, да и победа моя была не слишком убедительна: я приземлился возле домика мастера Квуна секунд на пятнадцать раньше своей спутницы, весь мокрый и порядком уставший. Во время полета я успел проклясть и сундучок, и свою сумку, перекинутую через плечо, и меч, закрепленный на спине между лопаток.

Конечно, она собиралась отделаться поцелуем в щеку, но я был наготове, и в самый последний момент подставил губы. И так удачно получилось, что она не сразу смогла поверить в мою наглость, так что я пережил прекрасное мгновение. Жаль, что очень короткое мгновение.