— А каким образом он собирался оставить сундучок у себя? — спросил Эни. — Ведь после того, как нас взяли, его снова конфисковали бы.

— Пока вы спали, он припрятал бы его под причалом, а когда атайцы пришли бы за вами, он бы вышел к ним, предварительно запалив дом. Сундучок «сгорел» бы в пожаре, а если бы повезло — и вы тоже. И песец! Но тут, признаю, уже я постарался. Мне-то сам сундучок не нужен был, мне достаточно было бы, чтобы Квун Жао надел мою шкурку. Тогда я разбудил бы вас и сообщил, что атайцы вот-вот явятся за вами, а вы бы в благодарность за спасение помогли бы мне с кристаллом. Самое приятное, что Просветленные собрались бы возле дома Квуна Жао, вместо того, чтобы защищать Тхи-Шу. Правда, замечательный план?

— Но атайцы пришли раньше, — сказала я. — И все испортили, ведь так? Ты не знаешь, отчего они решили не дожидаться полудня?

— Не знаю, видно они Квуну не вполне доверяли. А, может быть, просто смысла не видели ждать, пока вы уснете. А ведь такой план испортили — песец! Это хорошо еще, что мы договорились, правда?

В этот момент Эни поднялся со своего места и выглянул из-за скалы на дорогу вниз.

— Хорошо то, что к нам едет повозка, а в ней два монаха, — сказал он. — Если мы захватим их в плен и допросим, то сможем узнать, где они хранят кристалл.

— Можно я, можно я их захвачу? — подскочил на месте Пу. — Я так давно мечтал намять бока «синим»! Триста пятьдесят шесть лет прошло — вы представьте сколько!

Я встала, выглянула вслед за Эни вниз, на дорогу — там действительно ехала повозка, в которую был запряжен тяжеловоз местной низкорослой коренастой породы. На повозке сидели два монаха, а за их спиной лежали пустые корзины — видимо атайцы отправились в деревню за припасами для монастыря.

— Это работа для меня, — сказала я.

— Ты уверена, что справишься? — негромко спросил Эни.

Конечно, этот вопрос звучал странно: хороша бы я была, если бы не справилась с двумя простыми монахами. Но я его верно поняла: Эни спрашивал, уверена ли я, что справлюсь с собой. С демоницей, что пыталась занять мое место.

— Я всю жизнь сражаюсь с демонами, — так же негромко ответила я ему. — Думаешь, я не научилась с ними справляться?

Эни посмотрел мне в глаза, чуть заметно кивнул и открыл портал. Он мне поверил. Оставалось мне самой поверить в себя.

Монастырь находился на этом месте уже не одну сотню лет, так что теневое пространство успело привыкнуть к нему, запомнить его формы, вписать в себя. Потому от настоящего, реального монастыря его теневая копия мало чем отличалась: все та же высоченная трехметровая стена, та же сторожевая башня-каланча, та же двухъярусная крыша святилища. А вот местность вокруг выглядела несколько иначе: там, в реальном мире, вокруг монастыря росла трава по колено, а тут земля была голой — растительность слишком быстро и часто движется в своем росте, слишком недолго живет, чтобы сформировать устойчивый теневой отпечаток. Разве что, сосредоточившись и при этом расфокусировав зрение, можно заметить некоторый намек на травянистый ковер, но стоило чуть-чуть отвлечься, как он исчезал.

— Так где-где, вы говорите, мы находимся? — переспросил Пу. — Сколько веков живу, сколько всего видел, сколько всего пережил — песец, если вспомнить: и богом был и демоном… демоном вот даже второй раз стал, — но такого странного места не припомню.

— В месте, где прячутся тени, когда не светит солнце, — ответил я. — В Тени нашего мира. В его Подкладке, в его Отражении, в его Следе, если желаешь. Названий много. Какое больше нравится, такое и используй. Суть от этого не меняется.

— Мне никакое не нравится, и само место — тоже, — заявила Лу. — Тут все такое унылое, затхлое, плоское, серое, однообразное и монотонное…

Насчет «плоское» — согласен. На что ни посмотри — никакого намека на объем и перспективу. Как будто кто-то взял уголь, обвел им тень на стене, а затем старательно попытался изобразить внутри контура недостающие детали, руководствуясь памятью о предмете ее отбросившим. Как правило, не слишком твердой памятью. Насчет «серое» — тоже спорить сложно. Ну а какими должны быть тени, оранжевые что ли? Но у этой серости сотни, тысячи оттенков, хорошо различимых для тренированного взора. Потому насчет монотонности и однообразности я не соглашусь. Как и насчет унылости и затхлости — это уже чисто субъективное восприятие Тени ведьмой.

— Насильно сюда никого не тащили, — проворчала Сонечка. — Ты могла и у повозки нас спокойно подождать.

Химере тут тоже не нравится. Это видно по тому, как она хмурит брови, по тому, как кривит губы, по тому, как она слегка сутулится при ходьбе. Она тут тоже впервые, но наслышана о Тени от отца, а его мама сюда однажды проводила. Мой план пройти в Тхи-Шу через Тень она одобрила, хотя и неохотно, — допрошенные монахи подтвердили наши подозрения насчет круглосуточной охраны монастыря. Каланчу здесь не просто так возводили, а для того, чтобы неусыпно бдить за окрестностями, так что просто взять и незаметно приземлиться на монастырскую крышу, как мы это с Сонечкой в Вуйвене проделали, тут бы не вышло. Потому она, хоть и не в восторге от такого поворота событий, вслух недовольства не высказывает — она не из тех, кто будет рефлексировать над принятым однажды решением.

— Ну уж нет, — заявила ведьма. — Чего ради я должна одна монахов караулить, пока вы втроем кристалл добываете?

— Пу мог бы и с тобой замечательно остаться, — заметила Сонечка.

— Нет-нет-нет, — затараторил песец. — Пу! Мне совесть не позволяет оставаться в стороне, когда вы рискуете ради того, чтобы помочь мне! И потом: уж слишком велики шансы, что из Тхи-Шу нам придется уносить лапы, причем очень быстро. Зачем же нам разделяться? Нет уж, лучше вместе, чтобы потом никого не искать.

Сам я считал его последний аргумент весьма слабым, мне бы спокойнее было, если бы они с Лу нас дожидались в бамбуковой роще. Эта роща находилась несколько в стороне от дороги, но совершенно с нее не просматривалась, потому мы перегнали туда нашу трофейную повозку и перенесли к ней лагерь. Там, хорошо связанные и усыпленные сонным заклинанием Лу, остались оба монаха, оказавшие нам посильную консультационную помощь в проработке вопроса проникновения в Тхи-Шу. Конечно, предварительно пришлось их немножко поуговаривать нам все рассказать, но обошлось без пыток — они согласились говорить, когда Пу пообещал, что аккуратно посадит их пятыми точками на молодые побеги бамбука. Судя по всему, это какая-то катайская идиома, которую мы с Сонечкой не поняли из-за особенностей восприятия местного языка.

— И, кстати, мне тут нравится — песец как нравится! — добавил Пу.

— Что тут может нравиться? — покосилась на песца ведьма.

— А ты не чувствуешь? Ну конечно! Ты — не чувствуешь! Тут Атай не давит. Вернее сказать, не так сильно давит.

— Есть такое, — коротко бросила Сонечка. — Только и Нурана я здесь тоже не очень хорошо ощущаю.

Потому ей Тень и не по душе.

Между тем мы подошли к монастырским воротам. Закрытым воротам. Воротам, которые не открываются — по той простой причине, что в реальном мире они почти постоянно закрыты, и тень от закрытых ворот гораздо плотнее, чем от открытых. Впрочем, хорошенько попотев, я смог бы отыскать нужный вариант. Вот только к чему напрягаться, если можно обойтись без этого? Сонечка с Лу на руках и я их попросту перелетели, а Пу с разбегу вскарабкался на стену и спрыгнул во внутренний двор, так что очень скоро мы стояли перед входом в святилище. Вот тут мои спутники принялись озадаченно топтаться на месте, посматривая на меня. Есть от чего: двери в святилище днем были открыты, а по ночам закрывались, и так — каждый день на протяжении веков, так что здесь они сформировали сразу две устойчивые тени. Таким образом, дверь казалась и открытой, и закрытой одновременно. Согласен, подобное зрелище кого угодно собьет с толку. Только не меня.