Голова Сонечки покоилась на чем-то вроде рыцарского круглого щита, ее собственный меч был вложен ей в руку, а сами руки сложены на груди. В ногах у нее лежало что-то вроде змеиной головы, треугольной, крупной, размером с хорошую бочку. Отсюда, с высоты, при свете ярких костров, было хорошо видно, какая Сонечка маленькая, хрупкая и бледная. Мне это зрелище совсем не понравилось, а в особенности мне не понравилась группка из семи гномов, что стояла чуть в стороне от поленницы. Отчего-то мне сразу показалось, что собрались они здесь не просто так, и факелы у них в руках вовсе не для того, чтобы разгонять ночную тьму. Кажется, мне срочно надо вмешаться.

Я позволил себе пролететь над кострами так низко, что почувствовал их жар и уловил запах масла, которым гномы пропитали дрова, чтобы они горели жарче. Конечно, меня заметили, а этого я и добивался. Я взмыл свечой в ночное небо, а затем резко пошел на снижение и погасил скорость лишь возле самой земли. Коснувшись ее ногами, я повернулся к оторопевшим гномам, успевшим похватать свои мотыги[23]. Впрочем, нападать они пока не спешили, так что инициатива была на моей стороне.

— Что у вас тут происходит? — строго спросил я.

Крылья я пока прятать не стал. Смысла в этом не было: гномы их уже успели увидеть, а в случае необходимости я мог взлететь практически мгновенно. Кроме того, они сейчас работали на меня в том смысле, что делали мою не слишком представительную фигуру более внушительной. Что поделать, я не Крис, который может поспорить шириной плеч с отцом, мне иногда приходится прибегать и к подобным маленьким хитростям, чтобы дать понять окружающим, что к моим словам стоит прислушаться.

Гномов мой вид впечатлил, но отвечать на мой вопрос они не торопились. Я шагнул к ним и медленно сложил крылья.

— Повторяю вопрос: что у вас тут происходит?

Главное, чтобы они на меня сейчас не бросились. Гномы иногда предпочитают сначала бить, а после разбираться, стоило лезть в драку или нет. Впрочем, на этот раз мне повезло.

— А ты что за птица будешь, что вопросы тут задаешь? — поинтересовался один из гномов, делая мне шаг навстречу. Рука его крепко сжимала мотыгу, а сам он тоже старался напустить на себя самый важный вид. Видимо, у этих гномов он был что-то вроде старосты или, скорее, бригадира, если судить по широкому расшитому поясу, что он носил на внушительного размера брюхе.

— Я — жрец Малина, — ответил я. — Меня зовут Энжел, Энжел Сувари, и ко мне стоит обращаться на «вы». Мне мой вопрос в третий раз повторить?

Гномы тут же немного расслабились, и, кажется, даже обрадовались. Оно и понятно: гномы не столько суеверны, сколько именно религиозны, и в их среде малинопоклонников очень много. Вот уж кто не считает Шефа источником всех проблем, так это они. Наоборот, поскольку гномы не только в недрах колупаться мастера, но еще и попутешествовать, и поторговать не дураки, то Шефа они чтят едва ли не выше остальных богов. Разве что Левшу и Недоперепила уважают не меньше.

— Жрец? — переспросил гном. — Очень вовремя. Ваше преосвященство, мое имя — Прост Зубилодобыча, я тутошний бригадир. Мы здесь собрались, чтобы проводить в последний путь рыцаря Нурана, сэра Соню. Не откажите в любезности, проведите погребальную церемонию честь по чести. Мы уже почти закончили с ней прощаться, но коли вы прибыли, еще раз можем все повторить.

— Только недолго чтоб, — подал реплику один из стоявших за спиной бригадира гномов. — Поминальный ужин остывает, эль открыт и по чашам розлит. А, между прочим, каждую секунду испаряется сорок молекулярных слоев!

Остальная компания поддержала его кивками и одобрительным ворчанием. Я, между тем, подошел к Сонечке и попытался нащупать пульс у нее на шее. Ее кожа была холодной, но вполне упругой. Так, вот и артерия… теперь ждем.

— А это что вы делаете? — поинтересовался бригадир.

— Проверяю кое-что, — ответил я. — Как это случилось?

Я почти не сомневался, что устраивать погребальный костер для Сонечки еще рано. Скорее всего, она просто опять выложилась больше своей меры и теперь спит так глубоко, что ее разум полностью отсутствует в нашем мире, а тело мало отличается от тела мертвого человека. Такое случалось раньше. Вероятно, это случилось и теперь. Немного терпения и я буду знать это точно.

— Да, видите ли, ваше преосвященство, у нас тут, под горой, в шахте чудище завелось… — начал гном.

— Что за чудище? Железный змий? — спросил я.

Сонечка — не человек. Сонечка — химера, которую когда-то давно отец подобрал в логове одного сумасшедшего алхимика. Тот хотел сделать из нее бездушного убийцу, свое орудие, проводника собственной воли. Приди отец на год, на полгода позже, возможно так бы и получилось, но тут ей повезло. Алхимик, прежде чем погибнуть, попытался натравить Сонечку на отца, но та оказалась еще не до конца законченной и просто не справилась с заданием. Отец же не стал ее убивать, а взял с собой в Храм Героев, где поместил ее в отдельную келью и стал заботиться о ней как о собственной дочери. Сонечка оказалась химерой очень интересной, если смотреть на нее с точки зрения алхимической науки. Ее создатель, гонясь за универсальностью своего детища, сделал ставку на полиморфизм и многообразие форм, считая, видимо, что чем больше образцов ДНК в химере будет, тем лучше она сможет приспосабливаться под конкретные условия. В чем-то он был прав, но проблема заключалась в том, что он с многообразием перестарался. Сонечке до сих пор очень непросто контролировать свою форму, которая может спонтанно поменяться под воздействием каких-то внешних угроз или просто по ее настроению. Вторая сторона этой проблемы заключается в том, что смена формы — процедура энергозатратная. Ей приходится быть очень аккуратной и постоянно держать себя под неусыпным контролем, иначе она очень быстро погибнет от истощения. И вот тут ей когда-то очень сильно помог отец. Он не только научил ее себя контролировать, он воспитал ее, сделал из нее человека, вложил в ее голову понятия о добре и зле. Это благодаря ему она выбрала путь рыцаря Нурана. Теперь она — Истребитель, один из лучших охотников на демонов и чудовищ. И видит цель своей жизни в том, чтобы защищать людей. Кроме того, посвятив себя Нурану, Сонечка отчасти решила и проблему со своим питанием — теперь ее поддерживает и Его сила.

— Ага, — слегка удивился гном, — он самый. Он, наверное, тут давно таился. Просто мы раньше так глубоко не зарывались, чтобы на него наткнуться. А как дорылись до него — хоть шахту закрывай. То подпорки поломает, то танкетки опрокинет, а то вот на нас кидаться начал. Ворча вон чуть до смерти не замял, хвостом по голове огрел, хорошо хоть тот в каске был. Мы, после того, в штольню даже в доспехах спускаться стали, а то ведь не ровен час, и до большой беды не далеко. Только что это за работа, если вместо того, чтобы думать, как половчее киркой ударить, прислушиваешься, не ползает ли где рядом Змий? Вот мы и решили специалиста позвать. Ну а кто лучший специалист, если не жрец Нурана?

Вы хотите спросить меня, о какой силе я веду речь, если в богов, в том числе и в Нурана, я не слишком верю? Но дело не в том, верю я в него или нет, дело все в том, что в Нурана верят множество других людей. Верят, что если случится беда, то придет Он сам или, что скорее, пошлет своего паладина, и тот принесет справедливость, восстановит мир, защитит. Верит в это и Сонечка. Но веря в Нурана, она верит и в себя. В то, что Его сила помогает ей. И, соответственно, в это же верят и все вокруг. А я уже говорил, что вера — штука вполне материальная.

— Ну, стало быть, написали письмо в Ицкарон, чтобы нам помощь прислали, — продолжал гном. — Вот сэр Соня и приехала. Мы-то, конечно, сначала засомневались, что она справится. Девка же, хоть и Истребитель. А у чудища — плоть стальная, нервы стальные, хватка стальная. Когти, опять же. А она ничего так оказалась. Истребителем, хоть и девкой. Выспросила у нас, где Змия последний раз видели, сказала в шахту за ней не ходить, да и полезла в штольню-то. И что вы думаете, ваше преосвященство?