— Значит нам дорога в Лутом, — подытожил я. — Ну что же, как только Сонечка проснется — так сразу и отправимся. Так, переходим к следующему вопросу. Как мне понимать твою попытку к бегству?

— Я же вам объяснял, — ответил песец. — Я не от вас убегал, а Анири догнать хотел.

— А догнав, вернулся бы обратно? — спросил я, поймав его взгляд.

Он моргнул и отвел глаза в сторону.

— То есть все-таки пытался сбежать, — резюмировал я. — Нехорошо…

— А разве хорошо ждать, когда тебя в подземельные выпинут? — прогнусавил Пу.

— Это дискуссионный вопрос, — сказал я. — А с какой целью ты вообще ее освободил? У меня сложилось впечатление, что она себя как-то не так повела, как ты от нее ожидал. Значит, у тебя на нее были какие-то планы.

Песец отвечать не торопился — размышлял, должно быть, солгать или сказать правду.

— Только не говори, что скучал по ней или что так ее любишь, что жить без нее не можешь, — предупредил я его. — Если уж будешь врать, то ври правдоподобно, чтобы жрец Малина тебе поверил.

Песец поморщился.

— Я лучше вам правду скажу. Были планы. У меня на нее много планов было. Песец сколько. Понимаете, она была одной из самых-самых сильных наших богинь. После низложения Императора, после того как его семья была отправлена в подземельные, только у Анири есть какие-то права на нефритовый трон. Пока я сам находился в ссылке, я много думал о том, как отомстить Атаю. Я собирался поднять против него восстание, и Анири мне нужна была как его предводительница. Если бы люди нас поддержали, если бы снизу нам оказали помощь, если бы мы смогли договориться с другими пантеонами, в том числе и с ицкаронским, у нас были бы неплохие шансы.

— Иными словами, ты собирался организовать демоническое вторжение в Катай, — хмыкнул я. — И ты серьезно рассчитывал, что такой план выгорит?

— Я собирался все как следует обсудить с Анири, — ответил Пу. — Не обязательно бы мы действовали именно таким образом, как я вам сейчас рассказал. Это — программа максимум. Пу… Что об этом говорить сейчас, после того, как Анири убежала?

— У меня создалось впечатление, что она трезво оценила свои силы, и потому дала деру как можно дальше от места былого заточения, — заметил я. — Три с половиной сотни лет в кристалле ослабили ее, ничего бы не вышло из вашего восстания.

— Силы можно и восстановить, — сказал Пу и протяжно вздохнул. — Пу. Было бы желание и время. Впрочем, я ее не виню, ей сильно досталось, если она решила унести лапы из Катая, то я уважаю ее решение.

Как ни старался песец скрыть нотки разочарования и досады в своем голосе, я все же прекрасно понял: он сильно обижен и даже разозлен на Анири, ни о каком реальном уважении и понимании речи нет. Я же считал, что Анири убегала не столько из Катая, сколько от бронзовой статуи. Голем, судя по всему, был создан, чтобы быть ее тюремщиком. С нашей помощью ей удалось вырваться, теперь он преследовал ее.

— Кстати, к вопросу о восстановлении сил, — сказал я. Пу напрягся. — Как долго ты собрался валяться в бинтах и шинах?

— Ох, ах, не знаю, — песцу прямо у меня на глазах стало хуже. — Атай так помял меня, так отделал… может быть, я вообще никогда не поправлюсь, так и останусь калекой, навечно прикованным к постели. Песец…

— Не переживай, не останешься, — усмехнулся я. — Если ты не поправишься в самое ближайшее время, я тобой лично займусь.

— Звучит как угроза, — хмыкнул Пу. — А между тем Договор…

— Ты реально думаешь, что нашел в нем лазейку? Считаешь, что если тело мастера Квуна будет в ненадлежащем состоянии, то мы не станем требовать его возвращения? Твоя наивность меня удивляет, демон. Пересчитай.

— Пу?

— Ты не учитываешь одного: это для Лу мастер Квун — любимый ученик любимого учителя, мне же он ничем не дорог, и я ему ничего не должен. Более того, я вполне верю в то, что ты нам о нем рассказал. По всему выходит, что мастер Квун — премерзостный тип, предатель, подлец и прохиндей, так что так ему и надо. У меня нет особого желания спасать его. С другой стороны, жрец Малина не может позволить, чтобы кто-то, как ты, пытался одурачить его и остался безнаказанным. Ты моими руками пытался открыть дорогу вторжению демонов в подсолнечный мир, ставя при этом меня в очень неприятное положение. Оставлять это просто так, без ответа, я не намерен. Договор запрещает мне вредить тебе, но в нем есть, если ты помнишь, условие, которое отправит тебя в подземельные миры. Понимаешь, что я хочу сказать?

— Песец…

— Тебе виднее.

— Энжел, умоляю: простите меня! Я вовсе не имел целью оскорбить или как-то обидеть вас лично. Я вас использовал, признаю, но вы ведь сами внесли в наш Договор пункт о том, что не отвечаете за последствия передачи кристалла с Анири в мои лапы. Я и не предполагал, что вы посчитаете себя скомпрометированным. Я хотел как лучше…

— Благими намерениями выстлан путь, сам знаешь куда. Ну что же, я узнал все, что хотел, и теперь мне остается только выразить надежду на твое скорое выздоровление. Я понятно выражаюсь?

— Песец, — вздохнул Пу. — Но что же мне теперь делать? И так — в подземельные, и так. Поправлюсь — меня отправит туда малышка Лу, не поправлюсь — вы. И все из-за чего? Из-за того, что я жить хочу?

— Из-за того, что ты демон, — ответил я. — Как это банально ни звучит.

— Ваша подружка Соня несколько дней назад тоже была демоном, я что-то не заметил в вас желания отправить ее в подземельные. Наоборот, вы ее оберегали и опекали.

— Вот что ты мелешь, а? Ну какой из нее демон?

— Самый натуральный. А вы думаете, как я за вами так легко до той полянки бежал, где вы меня скрутили, а потом мы все-таки договорились? Так что не отрицайте, просто так и скажите, что у вас двойные стандарты, и я лично вам не нравлюсь.

— Я верил, что Сонечка с собой справится. Она и справилась. А вот в тебя я не верю, извини.

— И зря. Однажды я перестал быть демоном и стал богом. Сам! Знаете, что мне для этого пришлось сделать? Отказаться от легкого пути: ведь проще в людях вызвать страх и боль, чем что-то хорошее. Люди не спешили меня принимать, они боялись меня. Тогда я стал их защитником, принялся заботиться о них, помогать им. Мало по малу они признали меня, они в меня поверили, так отчего бы и вам в меня не поверить?

— Демоном ты снова тоже сам стал, — парировал я. — Не надо мне рассказывать про нехорошего Атая, который пришел и выгнал тебя из теплой норки на мороз. Не хотел бы ты стать снова демоном, этого бы не случилось. Ведь тебя-то, в отличие от той же Анири, не обкладывали со всех сторон.

На самом деле я был склонен считать, что Пу никогда и не переставал быть демоном. Просто у него тоже что-то вроде раздвоения личности, и вторая его половинка вообразила себя богом. Мания величия, да. Пока вокруг были благоприятные условия, пока его поддерживала человеческая вера, эта боголичность процветала. Потом пришли атайцы, и Пу понадобилась личность-защитник. Внутренний демон. Допускаю, если условия изменятся, личность-демон вновь отступит на задний план, но делать на это ставку я бы не стал.

— Обкладывали, — вздохнул Пу. — Не так, как ее — у Атая на меня не такой большой зуб был. Но все-таки. Да, вы правы. Первое время мне очень приятно было вновь стать демоном. Это как рисового вина выпить. От первой чашечки теплее становиться, от второй — спокойнее, от третьей — веселее, от четвертой — все девушки краше, от пятой — песни петь тянет. Так целый кувшин и выпьешь. А утром — песец. Похмелье. Но сейчас-то, теперь-то, какие ко мне претензии? Я кого-то убил, ограбил, обидел? Квуна Жао захватил? Тут — да, но как бы иначе я выбрался из подземельных? Кто мне только что говорил, что так ему и надо?

— Кто мне только что признался, что хотел организовать вторжение демонов в подсолнечный мир?

— Я хотел помочь вернуться моим бывшим друзьям, несправедливо униженных Атаем до уровня демонов. Признаю, да. Но это, во-первых, были только планы и очень неясные, а во-вторых, вас-то это каким боком задевает? За людей беспокоитесь? Вы думаете, им под Атаем хорошо живется? Разве это нормально, когда за магический дар сжигают?