— Кахина решила оказать нам посильную помощь? — услышала я за спиной насмешливый голос Омара Ол-Фазира, того самого мага, учеником которого являлся Али. — Лучше бы вы, миледи, вернулись к себе. Тут, изволите ли видеть, опасно.
Элиах-хуриз был уже не молод — выглядел он лет на пятьдесят, но имея сильный магический талант, на самом деле мог быть и вдвое старше. Невысок ростом, тучен, бородат, лыс. Прожив, по его словам, девять лет в Ицкароне, господин корабельный маг замечательно выучился говорить по-ицкаронски, и один из всего экипажа относился к моей особе без излишнего подобострастия. С уважением — да, с известной предупредительностью, с вежливым участием, но без всякой подчеркнутой готовности услужить в любом моем капризе. То, как все на судне, отчасти включая даже капитана, ходили передо мной на цыпочках (ну а как же иначе, ведь кахина — гостья его несправедливейшего величества султана всея Жарандии Персифа Четвертого, да продлят боги дни его благоденствия, всем его подданным на радость), его немало забавляло. У нас с первого дня сложились самые теплые приятельские отношения, не в последнюю очередь и потому, что он не стеснялся обращаться ко мне напрямую, без употребления третьего лица, а то и просто по имени.
К нему подбежали четыре матроса, таща на носилках тяжелую бочку, в каких перевозят оливковое масло. Элиах-хуриз достал из рукава какой-то небольшой свиток, развернул его, расправил и ловко приклеил к днищу бочки, после чего матросы побежали дальше — на корму. Следом поднесли еще одну бочку — и с ней маг повторил ту же процедуру.
— Это — последняя, больше нет, господин элиах-хуриз, — сообщил магу один из матросов.
Тот в ответ кивнул, и матросы потащили бочку дальше — на корму. В этот момент где-то рядом за бортом раздался сильный плюх — очередное ядро, посланное с пиратского корабля, на этот раз разминулось с целью.
— Я полагаю, самое безопасное место на этом корабле сейчас рядом с вами, — сказала я магу.
— Ошибаетесь, миледи, — сказал маг, перехватывая свой посох-накопитель, чтобы поудобнее опереться на него. Посох был размером с хорошее копье, и на целых две головы возвышался над лысой макушкой мага. — Наши преследователи дорого бы дали, чтобы вывести меня из игры — тогда ветер вмиг перестанет быть для нас попутным, и они настигнут нас в десять минут. Я ежеминутно чувствую направленные против меня заклинания, но пока что им не пробить моей защиты. К сожалению, тот ветер, что наполняет наши паруса, работает и на наших преследователей; пока я трачу силы на то, чтобы «Туфля Кирмиса» не теряла ход, их маги имеют возможность атаковать меня. Пусть я сильнее любого из них, и даже всех их, вместе взятых, мои силы все же не безграничны: еще час, а то и меньше, и они иссякнут. Впрочем, я надеюсь, до того момента случится кое-что, что сильно спутает им карты.
— Похоже, в рукаве у вас припрятан козырь, Омар-жани[34]? — спросила я.
— И даже не один, — самодовольно кивнул Омар Ол-Фазир, — пока что вы можете остаться здесь, если желаете, кахина. Но если все пойдет, как мы с капитаном задумали, через полчаса я буду настаивать на том, чтобы вы вернулись в вашу каюту. Ради вашей безопасности, Лара-жани.
За бортом подняло столб брызг еще одно ядро — на этот раз, кажется, стреляли с другого корабля.
— А как же так случилось, что пираты подобрались к нам так близко, Омар-жани? — поинтересовалась я.
— Каравелл-паша уже распорядился высечь вахтенных, но, право слово, они не слишком виноваты. Судя по всему, пираты подкрались к нам, воспользовавшись каким-то укрывающим заклинанием. Я и Али вкушали ночной сон, кто бы смог их заметить?
— А отчего мы не отстреливаемся, ведь у нас тоже есть пушка? — спросила я.
— Пушка есть, но наша паровая машина может либо нагнетать для нее давление, либо крутить гребной барабан. Капитан сделал выбор в пользу барабана — нам жизненно важно, чтобы пираты не смогли сократить дистанцию какое-то время. Только не подумайте, что он надеется на то, что пираты устанут и сами прекратят преследование. Если вы подождете минуту-другую, то услышите, а может быть и увидите…
В этот момент где-то рядом с одним из пиратских кораблей громыхнуло, и я, чуть свесившись за борт, увидела яркий огонь, охвативший одного из наших преследователей.
— Немного магии, гномье масло и небольшое количество тайного алхимического состава, — оскалился Омар, — и вот одним преследователем меньше. Каково?
— Так это бочки с «жарандийским огнем[35]»? — догадалась я.
— Конечно.
— А ваш свиток — это управляющее заклинание, которое заставляет их плыть к пиратским кораблям и поджигать их?
— Али недаром восхищается умом и сообразительностью кахины. — Улыбка Омара Ол-Фариза стала еще шире. — Как видите, миледи, все идет не так уж и плохо. Впрочем, не думаю, что они попадутся на этот фокус во второй раз, иначе их маги попросту даром едят свой хлеб.
В этот момент очередное ядро с жутким свистом врезалось в нашу заднюю мачту, разбив ее в щепки на высоте двух человеческих ростов, и, срикошетив, улетело за левый борт, чудом разминувшись с головой одного из матросов. Мачта стала заваливаться вправо, и прежде чем я успела что-либо сообразить, упала за борт, унеся с собой парус и двух матросов, до попадания находившихся на ее верхней рее. «Туфлю Кирмиса» качнуло сначала влево, затем — вправо, а после — снова влево; хорошо было слышно, как ругается на рулевого каравелл-паша, требуя, чтобы тот заставил корабль выровнять ход.
— А вот это — неприятный сюрприз, — сказал маг, утратив вмиг свою веселость, — очень неприятный. Идемте на мостик, миледи, думаю, там будет удобнее нам обоим.
«Туфля Кирмиса», потеряв вместе с мачтой добрую треть парусного вооружения, потеряла вместе с ним едва ли не половину своего хода. Всюду слышались крики отчаянья и проклятия — матросы, в целом довольно дисциплинированные и молчаливые, в этот раз не стали сдерживать свои эмоции. Боцман, оставив в покое свою дудку, во всю глотку орал на них, руганью и угрозами призывая к порядку и спокойствию. Впрочем, надо отдать команде «Туфли Кирмиса» должное — к моменту, когда мы с магом и его учеником достигли капитанского мостика, паника поутихла, матросы уже расчищали от щепок и обломков мачты палубу и чинили бортовые ограждения, сильно пострадавшее при падении мачты за борт.
Капитанский мостик на «Туфле Кирмиса», как и на всяком жарандийским судне, располагался в кормовой части, шагах в шести за сломанной мачтой. Он представлял собой нечто, похожее на открытую садовую беседку, построенную на крыше каравелл-дивана[36]. Стен у этой беседки не было, зато была двухскатная жестяная крыша, укрывающая рулевого от дождя и палящего солнца. Кроме штурвала и стойки с компасом, тут стоял узкий длинный стол с двумя деревянными лавками без спинок. На одной из этих лавок мы и обнаружили каравелл-пашу — долговязого худощавого мужчину, лет сорока, с редкой козлиной бородкой и пышными торчащими в разные стороны усами. Сейчас он был занят тем, что вглядывался туда, откуда били огни прожекторов и курил длинную — почти в локоть — трубку с мундштуком. По выражению его лица, вполне безмятежному, и представить было нельзя, что это он две минуты назад кричал во весь голос на рулевого. Рулевой, конечно же, тоже был тут, у штурвала, и спокойствием своим мог бы поспорить со спокойствием каравелл-паши. Когда вспыхнула и взорвались бочка с «жарандийским огнем» из последней партии, он даже не повернул головы, чтобы проверить, уменьшилось ли количество преследователей еще на один корабль или нет.
— Мимо, — констатировал капитан спокойно. — Жаль. Их маги, видимо, все-таки чего-то стоят.
— Мы предвидели это, каравелл-паша, — заметил маг.
Капитан обернулся на голос, его маленькие темные глазки скользнули по мне, чуть задержавшись на Месяце, торчавшим у меня из-за плеча.
