Возле вокзала валяются сотни размозженных немецких трупов.

Местная жительница Антонина Глебовна Езерская сказала нам, указывая на эти трупы:

— Никогда я не видела свой город таким прекрасным.

Уходя, немцы разрушали город. Минск — в дыму пожарищ. По некоторым улицам нельзя пройти, языки пламени пересекают дорогу. Но у людей, оставшихся без крова, на лицах — выражение счастья и на устах — слова радостных приветствий. Как будто они не замечают пи огня, ни грохота немецких мин замедленного действия. Они видят нечто высшее, перед чем меркнут и дым и пламя горящих зданий.

Во время штурма города погиб автоматчик Антон Каверзнев. Бойцы сколотили скромный гроб товарищу и понесли его на кладбище. И вот к этой маленькой солдатской группе стали присоединяться жители. Они несли цветы, венки. Постепенно процессия выросла до нескольких сот человек, потом перевалила за тысячу. На кладбище все встали на колени, и несколько минут все молчали. Великую посмертную благодарность получил рядовой боец Антон Каверзнев от этих людей.

И нет на свете ничего чище, нет ничего выше этих минут, проведенных на коленях перед могилой героя, который отдал свою жизнь за жизнь своих братьев. И вот эта женщина, которая рыдает на его могиле, обняв руками сырую землю холмика и называя погибшего сыночком, — вовсе не мать этого бойца. У этой женщины есть у самой сыновья, и они сражаются сейчас — только на других фронтах. Но, глядя на эту женщину, как–то невольно олицетворяешь ее со всей Белоруссией, которая обнимает исхудалыми руками тех, кто, не щадя жизни, шел на ее освобождение от мук и рабства. Никогда не забыть этой картины горя народа и счастья его!

Минск разрушен. Старые мертвые кварталы после подлой вражеской бомбежки в июне 1941 года заросли бурьяном. Одичавшие пустыри. Мы видели огород, изгородью которому служили обожженные остовы кроватей. На этих кроватях когда–то спали женщины, дети. Немцы сожгли их дома в июньские ночи 1941 года.

В городе уже проводят телефон, радио. Прибиваются вывески советских учреждений. Райкомы КП (б) Белоруссии и районные Советы уже приступили к работе. Секретарь обкома В. И. Козлов и председатель горсовета К. Н. Бударин осматривают предприятия, чтобы как можно быстрее пустить их в ход. Металлургический завод и кожевенный завод немцы не успели уничтожить. Рабочие и техники уже приступили к очистке территории. Минск в день своего освобождения стал сразу тыловым городом, и живая советская жизнь возвращается к нему буквально с каждым часом.

После прорыва немецкой обороны в районе Витебска части генерал–лейтенанта Крылова прошли с боями свыше 400 километров.

При прорыве пятиполосной обороны немцев исключительное мастерство огневой работы показали советские артиллеристы. Немцы, занимавшие траншеи, доты и дзоты, были не просто выбиты из оборонительной полосы, а уничтожены огнем орудий всех калибров. Наша артиллерия действовала в течение нескольких часов, сокрушая заранее разведанные цели. В прорыв немедленно хлынули танки, кавалерия и моторизованная пехота. Управление немецкими войсками нарушилось, резервы противника были уничтожены, его тылы парализованы. Преследуя врага, советские войска форсировали реку Березина в районе озера Пелик. По торфяным болотам, по пояс в воде и прокладывая по топкому дну гати, наши бойцы перетащили всю боевую технику, тяжелые орудия и, форсировав Березину в том месте, которое считалось непроходимым, вышли в тыл немцам.

Преследуя врага, наши части рвались вперед. Одновременно следовавшие за ними вторые эшелоны и резервы вели бои по уничтожению окруженных групп противника.

Наши пехотинцы продвигались в сутки с боями от 20 до 25 километров. Зной, пыль, сильно пересеченная местность, обилие мелких рек и болот делали эти переходы чрезвычайно тяжелыми. Несмотря на эго советские войска прошли от края и до края Белоруссию, вышли к границам Литовской Советской Социалистической Республики и после упорных боев ворвались в древнюю столицу Литвы — Вильнюс. Танкисты Героя Советского Союза генерал–майора Асланова и войска Героя Советского Союза генерал–майора Казарьяна и полковника Донец вышли одновременно на восточные и южные окраины города.

Немцы укрепились на возвышенной центральной части города, в районе Кафедральной площади и по южному берегу излучины реки Вилии. На улицах, имеющих выходы к окраинам города, немцы установили противотанковые орудия для стрельбы прямой наводкой, на крышах каменных зданий — пулеметы. Автоматчики, засевшие в подвалах и старинных костелах, за метровыми каменными стенами, простреливали подходы. Немцам благоприятствовали узкие улицы, где не могут разъехаться две встречные повозки. Окна в подвалах старинных зданий закрывали массивные железные решетки и ставни. Чтобы бросить в подвал гранату, нужно было сначала разрушить железные решетки или ставни.

Штурмуя центр города, нашим пехотинцам приходилось штурмовать почти каждое здание. Несмотря па то, что другие паши части, продвинувшись далеко на запад, оставили Вильнюс позади себя и немецкий гарнизон был полностью окружен, гитлеровцы продолжали отчаянно сопротивляться, рассчитывая на помощь извне. 9 июля в середине дня немецкие бомбардировщики начали бомбить окраины Вильнюса, но бомбы падали не точно, часто в расположение немецких же частей. Одновременно транспортные самолеты начали сбрасывать парашютистов на крыши города. Но многие парашютисты попали на крыши домов, уже занятых нашими бойцами, и были уничтожены.

К исходу 10 июля уличные бон в городе достигли необычайной остроты и силы. Горели подожженные немецкой авиацией дома. Взлетали на воздух взрываемые немцами красивейшие древние здания. Город окутался черным дымом. Он горел так же, как горели от рук гитлеровских варваров Смоленск, Витебск, Минск, Гомель, Могилев. Всю ночь наши бойцы вели уличные бои, уничтожали подрывников и поджигателей. Плечом к илечу с советскими воинами сражались литовские партизаны из прославленных отрядов «Вильнюс», «Грюнвальд», «За родину».

С именем дочери литовского народа партизанки Марии Мельникайте на устах шла в бой и городская молодежь, вооружаясь на ходу трофейными немецкими автоматами. Литовское население улиц и кварталов, освобожденных в первые же часы нашего штурма, помогало перевязывать наших раненых, готовило для своих освободителей обеды, чем могло, содействовало очищению города.

— Брат, — сказала литовская женщина старшему сержанту Коломейцу, — пойдем, я проведу тебя к моему дому, там сидят фашисты…

Женщины и мужчины освобожденных улиц надели свою лучшую одежду.

— Сегодня у нас праздник, — говорили они. — Этот день будет вписан в календарь литовского народа.

Уличные бои за последние три дня носили исключительно ожесточенный характер. Драться приходилось буквально за каждый дом. Наши автоматчики просачивались в проломы разбитых зданий, обходили очаги сопротивления немцев садами и дворами. Сражаясь на чердаках, па крышах, в подвалах, в катакомбах церквей и костелов, в траншеях набережной реки Вилия, советские солдаты снова показали образцы героизма и отваги, красоту своего огромного сердца.

В густом дыму, среди горящих развалин несколько дней шли уличные бои. Наши танки, втиснувшись в узкие улицы, уничтожали огневые точки противника, преследовали и давили немецких автоматчиков. Пехотинцы немедленно же закрепляли завоеванное.

Сегодня в результате пятидневных боев немецкий гарнизон был уничтожен, и Вильнюс полностью очищен от врага.

1944 г.

28 августа 1943 года 3‑й штурмовой батальон вел бой за высоту 244.3 у деревни Потапово Смоленской области. 18-летний комсомолец Иван Громак находился на фланге роты. Когда рота поднялась в атаку, немцы открыли внезапный огонь из четырех станковых и двух ручных пулеметов. Иван Громак выстрелом из противотанкового ружья разбил один станковый пулемет. Другой пулемет он уничтожил гранатой.