Белесый, с темным лицом, выжженным солнцем и ветром, ходил с грузчиками и Василий Филин.

Ему было 17 лет, и он мечтал уйти когда–нибудь на корабле, освобожденном от привязи, в море.

Но пока он ходил днем только по пляшущим трапам с тяжелой кладью на спине, а вечером — в рабфак.

Его послали не в мореходное училище, как он хотел, а в школу пилотов.

После первого же полета он понял, что в небе больше простора сильному и смелому.

Бросая машину в фигуры высшего пилотажа, он испытывал чувство, равное тому, когда с высокого борта порожнего корабля он прыгал в море.

Он был бесстрашен в полете. Он хотел стать истребителем. Но командир сказал: «Ты спокойный и очень сильный человек, Вася. Тебе нужно водить большие корабли».

Мечта Василия Филина исполнилась: он попал на корабль — на воздушный.

Как–то полк получил задание произвести ночную учебную бомбежку. Синоптики не угадали погоду. Соединение попало в сплошное грозовое поле облаков. Хлестал град, грозя разбить лопасти пропеллеров. Корабли швыряло, как на море в ураганном шторме.

До рассвета Василий Филин водил свой корабль кругами в бушующем воздухе. Горючего в баках оставалось очень немного. Он решил вести машину назад на аэродром. Земля исчезла в сизой пене тумана.

Он вел машину, подчиняясь своему чутью. Разве в Новороссийске не было погуще туманов, а штормы на море слабее, чем в воздухе?

Внезапно мимо проплыл корабль командира эскадрильи.

Идти за ним? Идти за командиром, чего проще, чего безопаснее. Вернее.

Нет. Разве страна так учила водить его свой корабль? Разве всегда будут у него поводыри в воздухе?

В баках горючего на 25 минут лёта.

— Иди за ним, пока не поздно, — советует штурман.

— Нет.

Через двадцать минут Василий Филин посадил корабль на своем аэродроме. Это был его первый слепой полет. С тех пор прошло 9 лет.

Сейчас он капитан, командир эскадрильи. У него на груди орден Красного Знамени. За два месяца войны он уже успел совершить 32 боевых вылета в расположение противника.

Корабль капитана Филина в полете очень часто идет головным. Тогда он первым принимает на себя удары зениток. Он парит над ними, мерно посылая вниз тяжкие бомбы, парит до тех пор, пока не перемешает батареи с землей или пока ослабевшие от накала орудия уже не могут добросить снаряда до снижающейся на бомбежку эскадрильи. И тогда разящие бомбы начинают квадратами вспахивать землю, где трусливо зарылись убийцы, совершившие подлое нападение на нашу страну.

На рассвете эскадрилья капитана Филина возвращается на свой аэродром. Экипажи идут отдыхать, чтобы приготовиться к следующему полету. А их командир капитан Филин еще долго ходит по притихшему лагерю — спокойный и сильный человек, которому кажется все таким тесным на земле. И поэтому он ложится отдыхать не в палатке, как все, а под деревом, чтобы всегда видеть это свое большое и чистое небо.

1941 г.

И в воздухе и на земле враг. Он ползет по дорогам, стуча железом. Он в небе.

Обученные убийцы пришли на нашу землю, чтоб грабить, насиловать, жечь.

Тяжелые раны уже нанесены коричневому зверю. Он скользит в крови своих четырех миллионов погибших солдат. Ослепший от боли, бешеный зверь мечется, собираясь совершить свой последний прыжок. Иначе он истечет кровью. Он не хочет издохнуть в белой пустыне нашей зимы. Он готов на все. Он напряг все силы, готовясь к последнему прыжку и…

И снова на командный пункт сообщили, что 28 «юнкерсов» в сопровождении «мессершмиттов» идут на Москву.

Полчаса тому назад летчики вернулись со штурмовки, и, пока машины заправляли горючим, они обедали, не выходя из кабин, не отстегивая ремней.

Миски на землю. Очки. Воздух. Газ. Ручку на себя, и эскадрилья с короткого разбега вонзилась в небо.

И когда самолеты разворачивались, на стремительно вытянутом фюзеляже их сверкнули золотом и пурпуром изображения боевых орденов Красного Знамени.

Это была чкаловская эскадрилья орденоносного авиаполка. В головном звене эскадрильи шли старший лейтенант Муравицкий, старший лейтенант Морозов, младший лейтенант Попов. Это гордое право — быть первыми в строю — добыто в сражениях. Муравицкий сбил 12, Попов 10, Морозов 6 самолетов противника.

Надо думать, маститый авиатор этот Лука Захарович Муравицкий, если он в блестящем созвездии пилотов краснознаменного полка слывет как богатырь воздуха.

Муравицкий, как принято у нас выражаться, — ровесник Октября. Родился он в 1917 году. Пятнадцати лет он приехал в Москву к дяде. Дядя захотел сделать из него повара. Но юноша не хотел этого. Он хотел стать металлистом, поступил в ФЗУ и очень огорчил этим своего дядю. Стал ходить в аэроклуб, совершил там 38 прыжков с парашютом. В 1938 году окончил авиационную школу. Пришел к дяде в новой летной форме. Дядя — шеф–повар — устроил для племянника такой роскошный обед, словно мстительно желал потрясти его своим искусством. Когда съели обед, дядя не выдержал и сказал:

— Все–таки молодец ты, Ленька, нам хорошие летчики тоже нужны.

Вдумчивый, спокойный, уравновешенный, с зоркими и пронзительно точными глазами, Муравицкий продолжал в полку терпеливо учиться летному искусству у знаменитых мастеров пилотажа.

В упорстве своем он превосходил терпение учителей.

Ему говорили: «Довольно! Хорошо!» А он снова лез в небо и там повторял и повторял труднейшие фигуры. Его не удовлетворяла снисходительность учителей к способному ученику. Он знал, что в воздушной битве главное — обнаружить слабейшие места противника и изучить его там, где он более всего силен.

Он изматывал в воздушных боях сильнейших пилотов, в конце заставляя принять выгодную ему тактику боя, и побеждал. Он не любил говорить о себе, но всегда тщательно расспрашивал о других пилотах. Узнав подробности их техники вождения, он прикидывал, а как бы сам поступил в таком случае. Побежденных в учебном бою он также расспрашивал. Он хотел знать о себе плохое. Хорошее он знал и так.

Он пришел на войну зрелым пилотом в 24 своих года. В 24 воздушных боях он сбил 12 самолетов. То есть через каждый бой по машине. Два самолета таранил.

Совсем недавно у него был самый счастливый день в жизни. Жена прислала письмо: родился сын. Назвала его Валерий, как Чкалов.

В тот же день, вылетая, Муравицкнй сказал товарищам:

— Сегодня я должен добыть сыну подарок.

И добыл его, сбросив с неба на землю фашистскую машину.

Когда ночью фашистские самолеты, хрипя, крадутся в тучах, Муравицкий, отдавая весь газ, бьет их ответными очередями. Возвращаясь, он шутит:

— Я покажу им, как моему Вальке не давать спать.

Он хитрый и лукавый воздушный боец. Защищая товарища, в эти мгновения он не думает о себе.

На Морозова напали три «мессершмитта». Дюралиевые осколки летели во все стороны от машины. Еще секунда… Но Муравицкий ринулся на фашистов, он заслонил собой, своей машиной друга, дал ему, израненному, уйти, а сам отбивался от трех в бешеном клубке тесного воздушного боя.

Когда приземлился, сквозь плоскости его машины можно было просеивать гравий. Левая рука пробита, лицо рассечено.

И когда Муравицкнй подал заявление в партию, разве не радостно было лучшим бойцам–коммунистам дать ему рекомендацию? А он волновался во время приема и глухим голосом рассказывал эту свою короткую биографию. Он родился, когда отцы наши совершали подвиги, равные бессмертию. Теперь он 24-летний юноша. Советская страна снова переживает великие дни борьбы за свободу и независимость своего народа. И дело каждого — найти свое место в этой величайшей из всех битв, которые знала история. Муравицкий нашел это свое место.

С гудящим клекотом эскадрилья все ближе и ближе настигала врага. И вот наши машины разяще пикируют тяжелую стаю «юнкерсов». Отваливаются одна за одной машины, объятые черным пламенем. Они валятся на землю, взрываясь на собственных бомбах. Разбитым козырьком кабины летчику вновь рассекло лицо. Ничего.