Да, на комбинате изготовляются очень хорошие дома, красивые, со всеми удобствами, и будут в них жить хорошие советские люди на Украине, на Урале, на великих стройках нашей страны. Комбинат уже сейчас оснащен великолепным станочным парком, производство домов в нем будет осуществляться конвейерным методом, но мы, советские люди, не только отличаемся богатырским размахом своих дел, но и великой хозяйской прозорливостью и большевистской деловитостью. Да, мы привыкли считать на миллиарды, но мы приучены с суровой тщательность!* находить миллионы там, где ленивые души видят только копейки.

На эстакаду, освещенную электрическим светом, собрались рабочие мастерского пункта.

Говорил старый лесоруб Василий Мальцев:

— Страна дала нам замечательные машины, мы стали механиками, машинистами, мы стали людьми индустриальных профессий. Мы не просто заготовители леса. Великие стройки нашей эпохи здесь, у нас, в карельских лесах. И по их спросу мы должны давать теперь лес. По их размаху вести разработки. И вместе со всеми чувствовать единым сердцем свой ответ за свой труд перед Родиной. Я давал две с половиной нормы, буду давать четыре.

Один за одним подымались трактористы, электрики, диррикисты, электропильщики и отмеривали новые высокие меры для своего труда.

Мы возвращались из лесопункта по узкоколейной железной дороге. Сквозь лесную чащу мелькали электрические огни освещенных эстакад. На станции Челна из вагонов, прибывших из глубины страны, стальные краны при свете прожекторов выгружали новые трелевочные тракторы, передвижные электростанции на мощных резиновых скатах. Это страна давала дополнительную технику рабочим лесной промышленности.

И я думал о лесном океане, о безграничном многообразном богатстве его, столь властно приобщаемом сейчас советским творческим человеком к всенародным сооружениям нашей эпохи. И думал я еще о том, как великая наша цель — коммунизм рождает в наших людях беспредельную творческую энергию, и эта энергия, воплощенная в великие деяния, победит все, ибо нет ничего на свете такого, чего не могли преодолеть советские люди, воодушевленные жаждой творчества и несокрушимой верой в свои силы, в свое трудовое всемогущество.

1950 г.

Реку покрывает сейчас метровая ледяная кровля. Сколько же машин уже прошло здесь, если продавлены такие глубокие колеи в этом ледяном настиле? Какие тяжести надломили его? Местами зияют трещины, из которых бурно хлещет вода, дымящаяся на стуже.

Гусеничный трактор волочит исполинских размеров сани, сделанные из цельных стволов деревьев.

— Эй, друг, ты тут шоссе поломал?

Тракторист высовывается из кабины и озорно кричит:

— Нет, мой груз легкий, река его еще держит. По ней другой механизм на тот берег переправлялся, вот уж под ним она похрустела.

Тесно на ледяном тракте: бесконечные караваны машин везут грузы — строительные материалы, гигантские части каких–то механизмов.

А левее нас на льду лес буровых вышек. Значит, вот оно, близко, заветное, волнующее…

Вереница стальных самосвалов, вздымая поочередно кузова, ссыпает в проруби грохочущий щебень, и мы видим, как кипит, как выбрасывается вверх волжская вода.

— Банкетку насыпаем, — объясняет шофер, — вроде барьера для будущей плотины, чтобы на нее Волга–матушка не очень напирала.

И, бросив небрежно окурок в прорубь, картинно протянув руку, он сказал:

— Глядите, уже вода вспять пошла. Видите, куда он поплыл? То–то же.

Да, здесь течение Волги, натыкаясь на насыпаемую каменную преграду, откатывалось назад и огибало ее. Повторяя опыт шофера, мы бросали в воду из наших карманов все, что могло плавать, все, что могло служить поплавком, свидетелем начавшейся победы.

У подножия забеленных снегом Жигулевских гор, на побережье, мы увидели окруженное стрельчатыми кранами стальное сборище могучих экскаваторов; тяжкие их узлы висели на тросах кранов, плыли в воздухе, медленно и тщательно примерялись, прежде чем одеться доспехами. Стальные зубастые шлемы их, способные вместить трактор, лежали еще на земле.

— Снаряжаются наши землекопы. Но это еще так, средневесы. Скоро сюда шагающие пришагают, — ну, те; богатыри.

— Но как же вы их на холоде монтируете, ведь железо к рукам липнет?

— А у нас здесь весна, товарищ, — смеется монтажник, — мы уже весенний план перевыполнили.

Коммунисты возглавили соревнование. Экскаваторщики Воронович, Игнатов, Колобаев, Зинкевич досрочно смонтировали свои машины.

Обратные склоны Жигулевских гор у будущей плотины уже изрезаны каменными карьерами. Уже обнажена первозданная слоистая порода гор, сложенная будто из циклопических плит. В горах выдолблены каменные пещеры, колодцы штолен, куда подрывники укладывают тонны аммонита.

Земля колеблется под ногами. Взрыв. И расшибленные взрывом каменные пласты трещат, лопаются, грохочут, рушатся вниз оползнем, и вековая сосна, стиснув в своих корнях гигантскую каменную глыбу, словно орлиная пернатая нога с добычей, летит вниз.

Машинист экскаватора, скрываясь в кабине, двумя взмахами ковша доверху, наполняет стальной кузов самосвала хрустящей щебенкой.

Отсюда, с высоты Жигулевских гор, мы смотрим на Волгу — огромную, недвижимую, и видим лес буровых вышек, сверкающую в прорубях черную воду, сотни машин, идущих бесконечной вереницей, — здесь возникнет великое сооружение нашего временп.

Здесь дивным изваянием из стали, гранита, бетона, из чудодейственно спаянных сотен миллионов тонн возвысится величайшая в мире плотина самой мощной на всей планете гидроэлектростанции.

Здесь воды будут подняты на большую высоту и бережно разлиты по каналам, чтобы оросить сотни тысяч гектаров земли.

Отсюда Волга ринется в гидротурбины, и мощь ее потечет по проводам.

Миллионы машин будет питать она, даст миллионы вещей, предметов, сработанных силой' самой дешевой энергии. Миллионы пудов хлеба, технических культур, злаков, взращенных на полях, где будут работать электроплуги и электрокомбайны, одарят изобилием советских людей, творцов и тружеников, смелых преобразователей природы.

Все мы поднимемся на новую ступень на пути к сияющим высотам коммунизма…

— Я сюда не по вызову приехал, по личному влечению. Хорошую квартиру в Смоленске бросил. Объяснил жене: пойми, говорю, мы стройками социализма — Магниткой, Кузнецком, Комсомольском — и другими своими делами в ответственный для всего человечества момент весь мир спасли. А теперь мы коммунизм воздвигаем!..

— Неправильно говоришь, Сидорин: как это не по вызову ты приехал? Каждый из нас, кто настоящий, всегда в сердце своем повестку носит на всенародное дело идти!

Да, точно выразил машинист экскаватора Михаил Тимофеевич Калатурин те чувства, которыми наполнены ныне сердца советских людей.

Семнадцать тысяч писем получено отделом кадров Куйбышевского гидростроя от советских патриотов, жаждущих принять участие в коммунистической стройке.

Мы читали эти письма. И столько в них безмерной любви к Родине, готовности к самоотверженному труду, что нельзя их все назвать иначе, как голосом сердца народа.

Я хочу привести трогательное письмо учителя Якушкинской средней школы Октябрьского района Татарской АССР Василия Прохоровича Орлова.

«Эти стройки, — пишет старый учитель, — окрылили советских людей, влили новые силы в миллионы сердец. Каждый советский гражданин выражает глубокое чувство благодарности партии, каждый хочет принимать активное участие в строительстве новых сооружений, каждый хочет внести свою лепту в эти величайшие памятники техники и могущества страны социализма.

Мон чувства, чувства простого советского гражданина, — чувства сотен миллионов трудящихся Родины. Сплотим еще теснее ряды в борьбе за мир, в строительстве мира, в строительстве коммунизма!»

Старший механик экскаваторного парка Николай Федорович Пантази рассказал нам, как экскаваторщики сами разгружали с самоходных барж многотонные машины и нетерпеливо собирали их еще до прибытия кранов. С каким самоотверженным упорством — в буран, вьюгу и стужу — работали люди, опережая все самые кратчайшие сроки!