Свое состояние при нашей первой встрече в цехе он объяснил следующими словами:
— Если работа хорошо идет, увлекаешься, время скользит незаметно. Бывает так: гудок, конец смены, а ты чувствуешь — еще не наработался. Идешь домой и подумываешь о деталях, которые еще не сварил, особенно когда работа новая, сложная… — Добавил с застенчивой улыбкой: — Без воображения в нашем деле качественную работу не дашь. Оно человеку высшее ОТК. Прикидываешь, куда тобой сваренные детали пойдут, какую им нагрузку нести, — Сообщил оживленно: — Наши парогенераторы большой мощности, при 570 градусах рабочее состояние давления у них 230 атмосфер, и каждая тонна пара обладает тогда энергией, равной 750 килограммам тринитротолуола. Силища! Вот и сознаешь свою персональную ответственность. Не кто–нибудь, а ты лично. Такая высокая ответственность, она человека над самим собой поднимает. Потом — приятно думать, что наша продукция — почти половина котельного хозяйства страны. База энергетики, что ли. С таким сознанием жить интересно, даже когда неприятности у тебя какие–нибудь происходят, считаешь — мелочь. Раз ты у такого главного дела стоишь и с его меркой на жизнь поглядываешь, — и себя уважаешь и товарищей по работе. С гордостью живешь. — Добавил строго: — Рабочая гордость — это не только сознание, но, если хотите знать, вопрос первой необходимости, от которой качество не только человека, но и труда его зависит. Вот вежливость! Ну что такое? Для некоторых только формалистика. А на самом деле в ней большой стимул. В каком настроении человек на рабочее место становится, так он и работает. Бывает, например: мастер или начальник участка повышенно поговорит со сварщиком. Есть закаленные на грубость, те ничего, отмахнутся и работают. А есть такие, что после грубости сядут на табурет и сигареты три подряд выкурят. И только после этого за сварку берутся, иначе в руке твердости нет. Иначе от нервозности шов у них дрыганный будет. Вот какой вред и человеку и производству приносит неуважительность друг к другу, непочтение к рабочей гордости. У нас на заводе «Красный котельщик» двадцать пять процентов — сварные работы. Сварщик — ведущая профессия. По нашему делу и по себе знаю, как важно в хорошем настроении на рабочее место стать.
Оглянувшись на Кожемякина, Жаворонков сказал:
— Вот Андрей, любит во время работы напевать. Если поет, значит у него все хорошо ладится. И знаете, очень приятно рядом с собой чувствовать такого товарища. Даже чужая радость тебя воодушевляет. Работа у нас тонкая, многодумная, для нее душевный настрой обязателен не меньше, чем квалификация, опыт, искусное уменье. Поэтому у нас в бригаде уважительность на высоком уровне. В нашем обязательстве — пятилетку в три с половиной года выполнить. Нормы выполняем равномерно и постоянно на сто тридцать восемь процентов и не потому, что собрались только люди равной квалификации, но и потому, что почитаем рабочую гордость каждого, стремимся к тому, чтобы у каждого хороший душевный настрой был, тогда и работа ладится. Грубость — даже такую, какая бывает панибратская между приятелями, — мы на работе не допускаем, чтобы не задеть, не раздражить товарища. Мы на своем опыте убедились, какая это сила — вежливость. Сколько она нервной энергии у человека сберегает. Да и вообще мы, люди рабочего класса, должны быть не только профессионально знающими, но и во всем самыми устойчивыми, надежными и самовоспитанными.
— То есть как это — самовоспитанными?
— А вот так, — горячо сказал Жаворонков. — Чтобы каждый из нас за рабочую гордость другого болел, свое рабочее сознание возвышал, звание рабочего на отметку коммунистического уровня подтягивал. Вот мы с Андреем Кожемякиным, прежде чем рабочими настоящими стать, прошли школу жизни. Хоть и подростками, а увидели, прочувствовали, какие беды после войны народ одолевал. Как трудно все было. Но по–настоящему нас, конечно, армия отшлифовала, как и многих других рабочих нашего возраста. И я прямо скажу: для рабочего класса армия наша сегодня просто человеческий университет. Сразу узнаешь, сто служил, а кто нет. И все наше поколение, отслужившее в мирное время в армии, узнавшее трудности жизни послевоенной, сегодня перед послешкольной молодежью такую же воспитательную ответственность несет, как рабочий класс первой пятилетки — перед теми, кто на производство пошел, когда уже индустриализация была налажена и вся жизнь значительно улучшилась.
Вот Андрей Кожемякин замсекретаря партбюро цеха, а я член партбюро. По рабочей линпи мы уже костяк, твердо стоим. Андрея недавно орденом «Знак Почета» наградили. Меня тоже наградили… просто даже очень высоко, Героем Социалистического Труда. Я даже не ожидал такого. Я, конечно, ничего такого особенного в своей личной работе не вижу. Живу ею. А как же иначе? Не я ее возвышаю, а она меня. Ну да ладно. Не о себе сейчас, а о послешкольниках, которые к нам в цех приходят. Не знают они недостатков, при которых мы жили. И это, конечно, хорошо, что тех трудностей нет. Но, с другой стороны, очень гладкой им жизнь кажется, и поэтому, если споткнутся, теряются.
Вот, например, Андрей Кожемякин после войны остался без отца. В семье — шестеро, а он кормилец. Мы с ним оба только шесть классов смогли окончить. Он кучером в колхозе работал, а я тоже за всякий труд брался, чтобы мать поддержать больную. И уже с квалификацией мы с ним в школу мастеров поступили. За три года десятилетку одолели. А молодые приходят готовенькие, с образованием. Мы в их возрасте в этом им уступали. Но силу, дружность, гордость рабочего класса им за школьную их жизнь где же было познать по–настоящему. Отсюда и бывает такое, что молодежь, как я сказал, иногда при первой трудности на работе в заводе теряется.
Собрались мы как–то, члены партийного бюро нашего механосборочного цеха номер один, стали обсуждать, думать, как лучше наладить работу с такой молодежью. Решили проводить у себя «День молодого рабочего». Пригласили родителей молодых рабочих, показали им станки, за которыми их ребята работают, объяснили технологию. Потом собрались все в красном уголке. Выступили кадровые рабочие, рассказали о своих первых шагах в рабочую семью. Вручили подарки тем молодым, кто хорошо работает, объяснили обстоятельно, за что дарят. А кому из молодых подарков не дали, так тем толково объяснили, почему они их не заслуживают. И все это на глазах у родителей. Кроме того, мы каждого коммуниста цеха прикрепили к молодому рабочему. Наши коммунисты и дома у ребят бывали, и с родителями познакомились, и ребят изучили. Выступали наши коммунисты, говорили о сбоях подопечных. О рабочей чести, какую историю наш завод имеет и с кого следует брать пример. Понимаете, чем хороша была эта встреча? Тем, что она вроде семейной получилась, а не каким–нибудь торжественным заседанием. Выходит, что у нас общая с родителями забота, чтобы их ребята настоящими людьми стали, людьми рабочего класса. Душевность в партийной работе — великая сила. Дать стране новое крепкое пополнение рабочего класса — это и есть сегодня первейший долг всякого коммуниста–рабочего. Цифры, конечно, не все могут сказать. Но вот было у пас сорок ребят, которые не выполняли нормы, теперь осталось только шестеро.
Родителей собрать нам предложил партгрупорг, слесарь Василий Иванович Цибульский. Это его идея.
И я так про молодых думаю: такого грамотного пополнения рабочий класс еще не получал, и это сила наша. Но надо, чтобы образованность их целеустремленной была, высокосознательной, чтобы рабочей гордостью они проникались, полностью осознали: человек себя выразить может только в труде. Чтобы поняли: рабочий — это не только профессия, но и гвардия народа, которая пополнение дает во все рода человеческой деятельности. И скорость нашего хода в коммунизм от рабочего класса зависит.
Молодого рабочего надо не только технике обучать, но и думать по–рабочему. Это главное. Тогда из него и получится рабочий человек, широкомысленный, твердо на ногах стоящий.
Мало сообразить, как сделать, надо в воображении держать — для чего делаешь, тогда ты и есть рабочий коммунистического труда.
