Теперь о завтрашнем дне.

Комбинат твердых сплавов — в числе тех тридцати двух предприятий, которые должны в будущем году полностью осуществить механизацию и автоматизацию производства.

На комбинате, в отделе механизации и автоматизации, работают шестьдесят инженеров–конструкторов в содружестве с научно–исследовательскими институтами. Их задача — технику будущего воплощать в график плана сегодняшнего преображения предприятия.

Здесь завтрашнее переплетается с сегодняшним, будущее вторгается в настоящее.

Бригадир бригады коммунистического труда Евдокия Черняева рассказывает:

— Вы находитесь сейчас в цехе, которого здесь больше не будет. Нам дают новый цех, с новой техникой.

— А эта уже устарела?

— Видите, двухзонная печь–полуавтомат. Раньше приходилось вручную пользоваться двумя печами. В одной — ниже температура, в другой — выше. Представляете, какая канитель с ними была. Теперь одна печь заменяет две, но и она уже отживает свой век. Пока это полуавтомат, а его сделают полным автоматом. Иначе нельзя!

Бригада Черняевой не знает брака, из месяца в месяц перевыполняет план. Их четыре женщины, управляющих всем печным хозяйством цеха: бригадир, Татьяна Поддубная, Татьяна Тимошина, Антонина Зимина. В цехе у них чисто, как в лаборатории. А ведь шихта, с которой они работают, — это мельчайшая тяжеловесная пыль из редких металлов. Очень дорогая пыль.

— Помните, у Бальзака, золотых дел мастера, умершего в нищете? А из мельчайших частиц золотой пыли, падавшей годами на доски пола его лачуги, можно было бы выплавить потом слиток золота.

— Ну, после нас не разживешься! — смеется Черняева. — Мы за каждой пылинкой охотимся.

Положила ладонь на округлый бок электропечи.

— Вот наша кухня какая. Такие, значит, мы в ней пироги печем. Без них ни станка, ни машины не построишь. В экономическую школу всей бригадой ходим. Да и вообще всегда вместе. Мужей своих тоже сдружили в одну компанию. Беречь материал — это, конечно, показатель. А вот друг друга беречь — тоже что–то значит. Таня Поддубная захворала, мы ее заботы по дому на себя все взяли. Когда работать и жить помогают, знаете, как счастливо, спокойно человеку? И нет тогда различия — дом, производство — все родное, и там ы тут, всюду тебе люди самые близкие.

— Что ж, получается вроде сплава личного с общественным?

— Ну, конечно, коммунистическая мерка. Она нам и светит. А про новую технику я так думаю. Если на ней один человек может дать продукции столько, сколько на старой десять давали, значит, совсем близко время, когда в коммунизм войдем. И тогда полностью обнажится капитализм. Все увидят, что при нем совсем невозможно жить человеку. А то до какой дикой дурости американцы дошли: за нами с неба шпионить! Дали им ракетой прикурить, скосоротились они, сорвали переговоры. Я женщина не военная, а понимаю, какую продукцию могут наши ракеты таскать по любому адресу. Наука и техника у нас сейчас очень серьезные…

По тому, с каким спокойствием Евдокия Васильевна и ее подруги управляют сложнейшими агрегатами, видно, как далеко шагнул в будущее советский рабочий человек. И как незыблемо прочно он уже стоит в этом будущем своим сознанием, как своим трудом приближает он это будущее сегодня.

Начальник второго цеха Анна Андреевна Судакова и технорук цеха Вера Васильевна Бажукова, когда начали рассказывать о людях цеха, проявили поразительную осведомленность не только во всех черточках их характеров, но и в подробностях их домашней жпзнп, хороших и печальных событиях в ней.

Откуда это?!

— Так ведь мы посещаем своих рабочих дома. Беседуем с их женами или мужьями. Интересуемся, как они учатся в школе взрослых, как налажен быт, в чем можем помочь. Советуемся. Знаете, в семье всякое бывает. Вот мы и хотим, чтобы не только в цехе помогать человеку лучше работать, но и дома жить лучше.

Эта сторона деятельности руководителей производства показалась мне не менее значительной, чем внедрение новаторского агрегата для сушки изделий при помощи инфракрасных лучей, который они только что показывали.

Теплота человеческого сердца — это чудесное излучение — обогащает души людей, помогает им жить лучше и работать лучше. И я отношу ее, эту заботу человеческих сердец, к одному из серьезных показателей производственных успехов твердосплавцев.

Молодой коммунист, слесарь второго цеха Анатолий Хохлов — ударник коммунистического труда. Раньше в цехе было восемь прессов, и случались простои, задержки в ремонте. Теперь тринадцать прессов, и ни одного случая выхода из строя. Хохлов в совершенстве знает свое дело. Учится в вечернем техникуме, чтобы знать больше, чем требует сегодняшнее его дело, знать то, что будет необходимо для механизмов завтрашнего дня.

Жена Хохлова — Муся работает здесь же техником–конструктором, получает 900 рублей. А Анатолий зарабатывает 1100 в среднем.

— Стоит ли вам пять лет учиться и получать потом столько же, сколько ваша супруга?

Хохлов смотрит на меня изумленно:

— Да мне же будет интересней жить на свете. И работать легче.

И, как бы поясняя свою мысль, добавил:

— Очень я, знаете, люблю технику, и личная жизнь у меня очень украшена тем, что Муся — техник. Эго очень хорошо, когда жену любят не просто так, а еще за то, что она любит то, что ты любишь. И мы с ней, когда о заводе говорим, придумываем, мечтаем. Ну, по своей технической линии… Чем техника у нас будет совершеннее, тем человек станет тоже совершеннее. Видел я в кино атомную электростанцию и как там манипулятор работает. Смотрел как зачарованный. В сущности это и есть коммунизм, когда самая могучая энергия человеку служит.

В первые годы революции скульпторы изображали символический образ рабочего, наделяя его мускулатурой Геркулеса, и заставляли опираться на тяжкий молот. Им не приходило тогда в голову, что этот рабочий станет у механизмов — изящных и сложных, но выполняющих самую тяжелую работу. А на долю человека останется только должность мудрого властелина над ними. Это время наступает. Время величия человека, время коммунизма…

Степан Порфнльевич Соловьев, директор комбината твердых сплавов, вспоминает:

— Когда я впервые пришел сюда семь лег назад, мне понадобились защитные очки от пыли и резиновые сапоги. А теперь, глядите, во дворе завода цветут вишни, и только цветочная пыльца на белых венчиках… Да, люди работали в тяжелых условиях. Много было ручного труда. Изматывала штурмовщина. Но это сильный, сплоченный коллектив. Мы сделали усилие, и вот уже два года у нас семичасовой рабочий день при многократном увеличении выпуска продукции за счет механизации, автоматики. А душа всего — люди. Если добираться до сути дела, то вся наша техническая реконструкция — это по существу не что иное, как возвеличение человека. Сейчас у нас на тысячу стало меньше рабочих — тысячу рабочих мы передали другим предприятиям. Возьмите хотя бы второй цех. Он почти в четыре раза поднял выпуск продукции, резко улучшив ее качество. Все это стало для нас подступом к тому, чтобы бороться за звание предприятия коммунистического труда. Коммунистического труда! Труда, когда человек ставит перед собой задачу не только работать лучше, но самому стать лучше, воспитать в себе самые высокие душевные качества.

Чем полнее и совершеннее механизация и автоматизация производства, тем сильнее и явственнее проступают все особенности сегодняшнего рабочего, словно в многократном увеличении. И я скажу: чем лучше он, как человек, тем выше, производительнее его труд. Отсюда главное: борьба за нового человека и совершенствование техники — вот путь к коммунизму. Техника только тогда всемогуща, когда человек чувствует себя ее властелином.

Комбинат твердых сплавов по уровню техники, по организации производства завтра будет не таким, какой он сегодня. Также и люди этого комбината, борющиеся за звание коллектива коммунистического труда: они тоже завтра будут иными, чем сегодня.

И нет ничего надежней этого человеческого сплава, прорезывающего путь в грядущее своим трудом, героическим дерзновением, новаторским, как сама наша жизнь.