У меня, разумеется, не было никакого сомнения в том, что у богатейшего в мире города хватит средств, чтобы переделать свой метрополитен по лучшим современным образцам. И когда мы высказывали эти оптимистические соображения своим американским знакомым, то нам отвечали:

— О, да, конечно! — Но тут же добавляли ставшую нам уже привычной фразу, словно присказку: — Если в ближайшее время не произойдет спада экономической деятельности.

Насколько мы успели понять за несколько дней пребывания в Америке, перспектива спада тревожит не только жителей Нью–Йорка, но и самого президента Эйзенхауэра. Правда, Эйзенхауэр, как и полагается президенту, нашел средство от надвигающейся угрозы: он порекомендовал трудящимся не требовать увеличения заработной платы, а предпринимателям осторожно вкладывать капиталы. Но где уж тут говорить об «осторожности», если правительство США так неосторожно и безудержно тратит гигантские средства на гонку вооружений, не считаясь с ростом государственного долга, увеличением бремени налогов и даже с тем, что доллар стал обнаруживать тенденцию сползать вниз, создавая угрозы жизненному уровню американцев! Именно это сползание доллара и породило унылую присказку — «если не будет экономического спада»…

Американцам постоянно внушают, что за последние годы они достигли вершины просперити (процветания). Но на эту вершину ложатся сейчас мрачноватые тени. Журнал «Юнайтед стейтс ньюс энд уорлд рнпорт» 13 сентября сообщил о сокращении производства в автопромышленности на 30 процентов, о снижении добычи угля и руды на 10–15 процентов. Эксперты Федерального резервного банка считают, что борьба с инфляцией требует сокращения расходов на оборону. Но монополисты видят в гонке атомных вооружений наиболее верное средство для своего обогащения…

Что же касается надежд на безнаказанное применение атомного и водородного оружия, то, даже по свидетельству ближайших союзников США, эти иллюзии утрачены. «Россия, — пишет в редакционной статье канадская газета «Глоб энд лейл» — в связи с успешным испытанием советской межконтинентальной баллистической ракеты, — вполне’в состоянии произвести это и любое сверхоружие: у нее для этого есть ресурсы, деньги, и сверх всего она обладает огромными научными и техническими возможностями…»

Ну что ж, соображения канадской газеты правильны, но мы, советские люди, знаем, в какую копеечку обходятся средства обороны, и с большим удовольствием вложили бы эту «копейку» в другие, мирные дела. Мы убеждены в том, что и все честные американцы думают так же. И если на средства, освободившиеся от военных расходов, в Нью–Йорке будет построено метро лучше московского и ленинградского, это будет мирное, деловое соревнование американского и советского народов.

Надежды на освобождение стран и народов от бремени вооружений, от страха и недоверия друг к другу мировая общественность возлагает сегодня и на Организацию Объединенных Наций. Хотя горечь и негодование остались от минувшей специальной сессии, где с помощью услужливого большинства Соединенные Штаты протащили клеветническую резолюцию по «венгерскому вопросу», остается все же возможность стереть это пятно на престиже ООН, если общими усилиями на двенадцатой сессии будет найдено правильное и честное решение этих насущнейших вопросов нашего тревожного времени.

А в том, что при наличии доброй воли такое решение возможно, ни у одного честного человека не могло остаться сомнений после выступления советского делегата. Товарищ Громыко произнес свою речь при переполненном зале и в напряженной тишине. Сначала такой же «тишиной», свидетельствовавшей о растерянности, встретила советские предложения и американская большая пресса. Зато с тем большей яростью она обрушилась против них в последующие дни. Правда, ярость — плохой советчик, и, может быть, поэтому хор опровергателей и хулителей советских предложений выступил не особенно стройно и, скажем прямо, совсем не убедительно.

Одни начали кричать, будто Громыко не сказал о разоружении «ничего нового», но тут же признавались, что голосование по этому вопросу «может поставить Запад в очень затруднительное положение». Поэтому–де, писала газета «Крисчен сайенс монитор», «немалое число дипломатов и наблюдателей полагает, что он одержал верх над Даллесом». В такую же спортивную форму облекла свое признание и «Нью–Йорк тайме», корреспондент которой изрек с глубокомысленностью старого «болельщика»: «В первом раунде нынешней пропагандистской битвы, видимо, победил Советский Союз».

Оставим, однако, этот «боксерский» подход к важнейшим вопросам современности на совести авторов. Но вот что говорят американские фермеры, которым журнал «Уоллесеа фармер энд Айова хоумстед» задал такой вопрос: «Если все другие страны, включая Россию, согласятся прекратить дальнейшие испытания ядерного оружия и водородных бомб, то должны ли США согласиться прекратить их или нет?»

Семьдесят пять процентов опрошенных ответили «Да!», а среди молодежи (от 20 до 34 лет) 83 процента заявили примерно так: «Прекратите их теперь же!»

Надо полагать, что более трезвый учет именно таких настроений, а не спортивный азарт побудил такую газету, как «Нью–Йорк пост», заговорить о том, что «Соединенным Штатам следует принять предложение Советского Союза о наложении моратория на испытания ядерного оружия…»

Однако расскажем все по порядку.

В день открытия сессии зал заседаний сферической формы, освещенный с куполообразного свода софитами, выглядел торжественно. Если на предыдущей чрезвычайной сессии большинство мест пустовало, как это бывает в театре, когда ставится пьеса, написанная его владельцем, а все роли распределены между ближайшими родственниками, то теперь почти все места заполнены. Даже самые безапелляционные предсказатели из ложи прессы не решались пророчествовать насчет того, как будут развиваться события.

Там, где меж рядов кресел Джон Фостер Даллес и Генри Кэбот Лодж терпеливо и тщательно позировали перед фоторепортерами, ослепительно белое пламя фотовспышек почти не меркло. Потом багровый, словно поджаренный фотографами Лодж обходил своих еоюзни–ков, кланялся, улыбался. Он пожимал руку чанкайшисту, желая, должно быть, удостовериться, что перед ним не призрак в пиджаке, а нечто живое, вполне послушное и даже способное произносить слова…

Торжественным вставанием, посвященным минуте молитвы и размышления, открылась двенадцатая сессия. Но очень скоро стало ясно, что для американского блока эта минута размышлений была совершенно излишней. За членов американского блока уже многое было решено заранее, роли распределены и тексты выступлений проверены.

Обнаружилось это сразу же, во время процедуры избрания председателя очередной сессии. Выдвинуты были две кандидатуры: министр иностранных дел Ливана Шарль Малик и новозеландский министр Лесли Мунро. Если судить по американской печати, то выдвижение кандидатуры Малика вызвало смятение в среде западного блока, обещавшего поддержать Мунро и вместе с тем не желавшего восстанавливать против себя страны Востока. Но выход был найден, партитура написана — и представитель Мексики в витиеватых выражениях, но весьма настойчиво потребовал, чтобы один из кандидатов отказался от баллотировки. И хотя по адресу самоотверженного господина Малика говорилось много высокопарных и лестных слов, никто из представителей американского блока даже не пытался создать хотя бы видимость, что предложение о снятии его кандидатуры возникло действительно здесь, на Ассамблее, а не было прорепетировано вне ее.

Отрадным событием было принятие в состав ООН Малайской федерации, народ которой своей героической борьбой добился национальной независимости. Но вином свете, в перевернутом виде пытался представить это событие делегат Англии: начисто перезабыв историю не только малайскую, а и английскую, он пытался выдать достижение независимости Малайей… за дар англичан. Советский делегат, поздравив Малайю, напомнил о ее героической борьбе за независимость, пожелал ей также успешно и в возможно более короткий срок добиться и экономической самостоятельности.