— Довольно! — резко оборвал мурзу Василько. — Я, православный христианин, никогда не пойду на такое унижение и никогда не предам ни Христа, ни своего Отечества!

— Не горячись, князь Василько, — повысил голос Бурундуй. — Чего стоит твоя вера, когда твой намалеванный на деревяшке бог позволил погибнуть почти всему русскому народу.

— Чушь, мурза! На Руси еще хватит народа, дабы остановить цепных псов Батыя. Настанет время, когда все ваши поганые орды костьми лягут на земле Русской.

— Одумайся, князь! — с раздражением произнес Бурундуй. — К вечеру ты дашь мне окончательный ответ. Надеюсь на твой разум.

— Не надейся, Бурундуй.

Однако у мурзы теплилась мысль, что русский князь всё же передумает: уж слишком заманчивы предложения хана Батыя, против них трудно устоять.

Василька увели в юрту, кою окружили два десятка конных нукеров и тургадуров. Бурундуй приказал принести князю сундук с золотом и драгоценными каменьями, и поставить на достарханный столик кувшин с кумысом и обильные татарские кушанья.

«Таких сокровищ русский князь и во сне не видывал. Они наверняка размягчат его сердце. Золото не говорит, да чудеса творит», — раздумывал Бурундуй.

Однако до вечера ждать не пришлось: явился один из нукеров и доложил:

— Урус выбросил из юрты кумыс и пищу.

— А золото?

— И золото выбросил в сугроб, мой повелитель.

Бурундуй зашелся от гнева.

— Связать ему руки и доставить ко мне!

Мурза вышел из шатра. Над ордынским станом закрутилась бесноватая метель. Бурундуй застыл в нервозном ожидании.

Василька привел десяток нукеров. Он был без шапки. Русые кудри, разметавшиеся по широким плечам, были присыпаны снежной порошей. Глаза — суровые, непоколебимые.

«Красив же и статен этот ростовский князь», — невольно отметил мурза.

— Каков же твой окончательный ответ?

— Всё тот же, мурза. Я никогда не приму вашу поганую веру, — твердо и веско отозвался Василько.

— Тогда ты умрешь. Твоя смерть будет жуткой.

— Я не страшусь смерти. Жизнь дает один только Бог, а отнимает всякая гадина. Однако ведай, ханский ублюдок, что божья кара не минует ни одного поганого, поднявшего на православного человека меч. И тебе не долго не жить, выродок сатаны.

Бурундуй пришел в ярость:

— Нукеры, начинайте казнь!

Нукеры подступили к Васильку с кинжалами, острыми длинными иглами и железными терпугами с заточенными наконечниками.

— Режьте его, как барана, и раздробите все его кости.

Такую чудовищную казнь никто еще не выдерживал, но, на удивление Бурундуя и его палачей, Василько не издал ни единого стона. Обессиленный, он опустился разбитыми коленями в сугроб.

Бурундуй подошел к окровавленному князю и злобно прохрипел:

— Вот так каждый урус будет стоять перед правоверными на коленях.

Василько, превозмогая неописуемую, адскую боль, нашел в себя силы подняться.

— Тому не бывать! Знай же, ублюдок: никто и никогда не поставит Русь на колени. Никогда!

Это были последние слова Василька. Бурундуй в бешенстве взмахнул саблей.

Татарские полчища преследовали остатки русских дружин до устья Сити.

Несмотря на поражение русского войска (по существенной вине великого князя Юрия Всеволодовича), сражение на Сити занимает важное место в героической борьбе Руси против нашествия Батыя. Татаро-монголы понесли большой урон. Но не только в этом значение битвы на Сити. Хану Батыю пришлось выдвинуть далеко на Север, в сторону от основных центров Руси, огромные силы. В результате войско татаро-монгол, шедшее на северо-запад было значительно обессилено. Не случайно отряды Батыя надолго задержались у стен небольшого города Торжка. Время наступления на Новгород и другие города Северо-западной Руси было упущено.

Завоевание Руси татаро-монгольскими полчищами шло четыре года. «Батый, как лютый зверь, пожирал целые области, терзая когтями остатки», храбрейшие князья Руси пали в битвах; другие скитались в чуждых землях. Матери плакали о детях, пред их глазами растоптанных конями ордынскими, а девушки о своей невинности: сколь многие из них, желая уйти от позора, бросались на острый нож или в глубокие реки!.. Живые завидовали спокойствию мертвых…Но и татары понесли громадные потери. Войска хана Батыя вышли на западные рубежи Русской земли серьезно ослабленными. Героическая оборона русским народом родной земли, родных городов, явилась решающей причиной, благодаря которой сорвался план татаро-монгольских захватчиков завоевать всю Европу. Великое всемирно-историческое значение подвига русского народа состояло в том, что он подорвал силу монгольских войск. Русский народ защитил народы Западной Европы от надвигавшейся на них лавины татаро-монгольских полчищ и тем самым обеспечил для них возможность нормального экономического и культурного развития.

В битве же на Сити погибли не только князь Василько Константинович и бездарный великий князь Юрий Всеволодович, но и его брат Святослав Юрьевич, а также брат Василька — Всеволод Константинович Ярославский и другие князья.

Владимиру Углицкому и боярину Неждану Корзуну удалось спастись, а вот старый воевода Воислав Добрынич скончался от многочисленных ран.

Живы остались Лазутка Скитник и Сидорка Грибан, оба вернулись на Ростовскую землю.

После гибели Юрия Всеволодовича, ярлык на великое княжение получил из рук хана Батыя — Ярослав Всеволодович, пройдя «очищение огнем». Ради власти он пошел на неслыханное унижение и оскорбление и, заполучив заветный ярлык, тотчас (во время Батыева нашествия, когда татары громили Переяславские и Черниговские земли) двинул свою дружину на русичей и «взял град Каменец (Подольский) и княгиню Михайлову, со множеством пленных привел в свои волости»!

Тело Василька было найдено в Шеренском лесу сыном сельского попа, неким Андреяном и его женой Марией, и было спрятано в укромном месте. Некоторое время спустя, тело Василька Константиновича было доставлено в Ростов и положено с большими почестями в белокаменном Успенском соборе, «между престолом и царскими вратами». По Васильку скорбела вся Ростовская земля: он был уважаем и любим в народе. Не случайно «Лаврентьевская летопись» назовет его, как и отца, «мудрым».

Княгиня Мария, вернувшись в Ростов Великий, горячо оплакала своего любимого мужа. Ее горе было безмерно и безутешно.

Уже в Ростове она займется не только летописанием, но и напишет-таки своё блистательное «Слово о полку Игорев»[160]. Через несколько лет Ростов Великий станет одним из центов подготовки антиордынского восстания. Активными участниками его станут Александр Невский, княгиня Мария, ее сыновья Борис и Глеб, а также герои настоящего романа Неждан Корзун, Лазутка Скитник, его жена Олеся, Сидорка Грибан и другие ростовцы.

Но это уже иное повествование…

Княгиня Мария, вернувшись из Белоозера в Ростов, похоронив мужа, не стала, как того требовал обычай, постригаться в монахини. Молвила епископу Кириллу:

— Прости, владыка, но я не пойду в обитель. Мне надлежит малолетних детей поднять.

— Но… как же на сие посмотрят благочестивые люди? Ведь можно, княгиня, управлять княжеством и из обители.

— Обитель — для служения Богу, а не для княжеских дел, — твердо произнесла Мария.

И епископ больше не приставал к Марии с этим вопросом. Ведал: княгиня, коль что задумает, решения своего не изменит. Значит, так Богу угодно.

Марии Михайловне после битвы на Сити было 28 лет. Совсем еще молодая женщина, но она даже не могла себе представить, какого чрезмерного труда потребует ростовское княжение.

После девятин, поблекшая и почерневшая от горя, Мария пришла к своему духовному отцу и заявила: