Селотта и Кассель, ашиуры, несколько лет назад ездили вместе с нами на экскурсию по Атлантиде.

– Они владеют антигравитацией, – заметила я.

– Скажем иначе: ты можешь представить, чтобы кто-то из них вдруг захотел подгонять друг к другу известняковые глыбы среди пустыни?

Мы посетили также храм Палави на краю Ливийской пустыни, воздвигнутый шесть тысяч лет: этой цивилизации давно не существует. Но любопытнее всего то, что на его стенах остались имена и даты – от туристов, побывавших здесь три тысячи лет назад. Эта практика исчезла в прошлом тысячелетии, но имена никуда не делись, и теперь их бережно сохраняют как часть истории этого места.

Мы только что вышли из храма и садились в туристский автобус, радуясь вновь обретенной прохладе, когда нам сообщили о прибытии «Вислы» к причалу.

– Хочешь ему позвонить? – спросила я.

– Нет, – ответил Алекс. – Пусть сам проявляет инициативу.

Пятнадцать минут спустя автобус двинулся обратно к Альмахди. Примерно на полпути поступил вызов:

– Алекс? Это Лоренс.

– Здравствуйте, Лоренс. Как прошел полет?

– Нормально, только слишком долго. Надеюсь, вы больше не говорили с репортерами?

– Нет. Вы же просили меня держаться от них подальше.

– Хорошо. Нам нужно встретиться.

– Мы в Альмахди.

– Где?

– В Египте.

– Чейз с вами?

– Да, она здесь.

– Ладно. Вы не против, если я попрошу вас прилететь сюда? И взять ее с собой?

– Вы на Галилео?

– Да. Оттуда мы сможем полететь прямо к Ларисе.

– Вам известно, где она находится, Лоренс?

– Не совсем. Но у меня есть ее номер.

– От Токаты?

– Да.

– Кей-Эл – сорок пять шестьдесят один?

– Нет, настоящий. Хочу перед вами извиниться: Хели просто пыталась защитить Гарнетта.

– От чего?

– Я бы не стал обсуждать это по связи. Прилетайте сюда, мы все обговорим и уладим.

– Лоренс, давайте начистоту: мы мотаемся туда-сюда, занимаясь этим делом, уже почти три месяца. Нас сбросили в Атлантический океан, сказав, что нам грозит смертельная опасность. Из-за вашей сообщницы мы побывали в Поясе астероидов, где ничего не нашли. А теперь вы предлагаете нам прилететь на космическую станцию, где вы все объясните. Правильно?

– Я прекрасно понимаю ваше недовольство, Алекс. Поверьте, мне очень жаль, что все так вышло. И я хотел бы все исправить, если, конечно, вы не возражаете.

– Может, для начала вы сообщите мне номер Ларисы? Мы заберем вас на станции и поговорим обо всем по дороге.

– Нет, – поколебавшись, ответил Саутвик. – Не могу.

– Почему?

– Расскажу при встрече. Но сперва я должен взять с вас слово, что вы никому и никогда об этом не обмолвитесь. Чейз это тоже касается.

Алекс посмотрел на меня, затем на пустыню, медленно проплывавшую за окном.

– Не могу, – ответил он. – Я не участвую в заговорах.

– Это не заговор, Алекс.

– По-моему, иначе сказать нельзя.

– И все же мне нужно ваше слово.

– Хотите, чтобы я пообещал ничего не говорить, а затем вы раскроете свою тайну?

– Совершенно верно. Прошу прощения, но я вынужден настаивать на своем.

– В таком случае, Лоренс, возвращайтесь на Окраину.

– Алекс, у меня нет выбора.

– У меня тоже.

На другом конце линии слышалось тяжелое дыхание Саутвика.

– Вот что я вам скажу, – объявил он. – Даже если вы публично поведаете обо всем, что знаете, и спустите с поводка свору охотников за сокровищами, это ничего вам не даст. Они не найдут ничего, шансы ничтожны…

– Не согласен.

– Можете не соглашаться. Но в космосе полно астероидов.

– Больших не так уж много.

– И все-таки послушайте меня. Если даже вы соберете толпу народа, готового пуститься на поиски, и кто-то сумеет найти Ларису, уверяю, пользы это никому не принесет. – Он поколебался. – Прошу вас, не делайте этого. Когда вы узнаете, что случилось на самом деле, вы поймете, что никакого преступления не было и никто не пострадал. Единственное, о чем я прошу, – хранить молчание.

– А если вы просто расскажете мне, что вам известно? Давайте начнем с этого.

– Не могу, Алекс. Не выйдет.

– Ну что ж, извините. Полагаю, нам придется рискнуть. Лоренс, видимо, вы слетали зря.

Алекс отключился и уставился в окно.

Минут через двадцать снова раздался звонок.

– Ладно, – сказал Саутвик. – Я в отеле «Галилео». Прилетайте. Поговорим.

Саутвик встретился с нами в баре. Он больше не выглядел расслабленным и беззаботным. Во взгляде его чувствовалась напряженность, лицо побледнело.

– Рад вас видеть, Алекс, – проговорил он и, слабо улыбнувшись, сел напротив. – Здравствуйте, Чейз. Полагаю, полет для вас был долгим.

– Пожалуй, – кивнул Алекс.

Слышалась фортепьянная музыка – медленная, спокойная мелодия из иной эпохи.

– Мне очень жаль, что все так получилось.

Алекс поднял бокал, сделал глоток и снова поставил его на стол.

– Что, если вы расскажете нам обо всем?

Саутвик на мгновение закрыл глаза. Появился официант. Саутвик заказал напиток – забыла, какой именно, помню только слово «неразбавленный». Затем он огляделся вокруг, словно желал убедиться, что нас никто не подслушивает.

– Прошу прощения, что создал вам столько проблем. Я бы не стал, если бы мог…

– Вы наверняка могли, – бесстрастно произнес Алекс.

– Я познакомился с Гарнеттом давно, больше полувека назад. Прекрасный человек. Абсолютно честный. На него всегда можно было рассчитывать. Мне он нравился. Однажды Гарнетт спас мне жизнь, и когда его не стало, это было страшным ударом для меня.

Алекс поймал мой взгляд. Нам обоим хотелось, чтобы Саутвик побыстрее перешел к сути, но Алекс явно давал понять, что стоит запастись терпением. Саутвик несколько минут вещал о достоинствах Бэйли. Выдающийся человек, без всякого сомнения. Наконец принесли заказ. Саутвик буквально выхватил бокал у официанта и тут же поставил его на стол, даже не отхлебнув.

– Для него ничего не было дороже Золотого века, – продолжал он. – И артефактов с «Аполлонов». Он считал их символами не только начала космической эры, но и объединения человечества в одну семью. Именно в те годы, по его словам, благодаря системе глобальных коммуникаций начали развиваться наука и культура, у людей возникло чувство сопереживания, которое объединило нас и показало, кто мы такие на самом деле. В первые годы возрождения науки люди не верили, что человечество когда-либо объединится. Ученые лишь создавали все более мощные бомбы. Но Гарнетт всегда говорил, что именно развитие новых форм связи дало возможность высказаться каждому и после трудного старта мир стал таким, каким мы его знаем. Конечно, путь оказался не прямым и порой все шло не так, как хотелось бы. Продолжали появляться диктаторы. Цивилизация несколько раз оказывалась на грани краха и в конце концов рухнула. Людям пришлось пережить Темные века и войны между планетами-колониями. Но Гарнетт утверждал, что после появления реальной возможности общаться друг с другом разумное сосуществование стало неизбежным для всех. Вот почему он так хотел найти артефакты с «Аполлонов». С его точки зрения, они положили начало всему. – Саутвик наконец взял бокал, сделал большой глоток и улыбнулся. – Вам непонятно, зачем я все это рассказываю. Но чтобы понять случившееся, нужно в первую очередь понять этого человека.

Алекс слушал, не двигаясь с места.

– Когда я впервые познакомился с Гарнеттом, он уже охотился за ними. Люди искали их уже тысячи лет. Считалось, что они бесследно исчезли. Не раз и не два я говорил ему, что это пустая трата времени. Но потом он наткнулся на исторические труды Марко Коллинза в университете Бантвелла. Не знаю, видели ли вы их, но так или иначе он связал артефакты с Ларисой. Возможно, связь и вправду существовала. Думаю, здесь имелась проблема с переводом, но название оказалось ему знакомо. Естественно, он знал, что Зорбас родился в Греции, в этих местах, но не мог понять, зачем было прятать там артефакты. Насколько нам известно, там царила такая же нестабильность, как и в Дакоте. Многие из тех, кто имел возможность, уезжали на астероиды, подальше от гражданских конфликтов. Бэйли знал об астероиде под названием Лариса и о том, что Куинси Эбботт, один из друзей Зорбаса, якобы нашел там убежище. Вероятно, это было самое подходящее место.