– Ладно, – кивнул Алекс. – Насколько сложно для экипажей кораблей, летящих туда, определить свое местоположение? Ты всегда говорила, что не можешь точно определить свои координаты, если неподалеку нет какой-нибудь звезды.

– В этом и проблема, Алекс. До любых ориентиров слишком далеко, и пространство на миллионы километров вокруг выглядит одинаково.

– Тогда как?..

– Это одна из причин того, почему нужно так много кораблей. Местоположение придется отчасти определять наугад, и они пытаются заполнить все окрестности транспортами. Сперва они собираются вывести на позиции военные крейсеры флота и грузовые корабли, поместив шлюпки на те и другие. Хотя бы один должен оказаться рядом с «Капеллой», имея в своем распоряжении как минимум пять часов для переправки шлюпок.

– Не хочу этого говорить, Чейз, но… – Алекс неловко замолчал.

– Знаю. Понадобится удача.

– Что ж, вдруг работа Джо-Энн хоть как-то им поможет.

Я глубоко вздохнула:

– По словам Шары, им теперь кажется, будто существует некий принцип неопределенности, уничтожающий всякую надежду на гарантированное решение. Нет методов анализа структуры пространственно-временной аномалии, которая может меняться. Поэтому в деталях нельзя быть уверенным. Шара считает вполне вероятным, что процесс удастся остановить, но гарантии нет никакой.

– Значит, в конечном счете…

– Придется рисковать. Или использовать шлюпки.

В тот же день в «Шоу Питера Маккови» появилась сенатор Анджела Герман, которую можно было бы назвать привлекательной женщиной, если бы не ее воинственный характер. Она явно намеревалась поучаствовать в президентской гонке и принадлежала к Партии союза, в то время не находившейся у власти. Ей нравилось изображать из себя «обычного человека», из тех, которых всегда угнетала глупость правительства или намеренно совершенные им злодеяния.

«Кто, по-вашему, – спросила она Питера, – позаботится о том, чтобы история с санусарскими кораблями не повторилась? Как выяснилось, это продолжается буквально тысячи лет, и никто ничего не замечал, пока физик-одиночка и торговец антиквариатом не провели свое расследование. А теперь мы вынуждены полагаться на правительство, чтобы спасти застрявших на „Капелле“. Они ведь даже не знают, что делают, – достаточно вспомнить историю с „Грейнджером“. Почему бы не нанять для выработки решения приличную частную корпорацию вроде „Ориона“ или „Старгейта“? Надеюсь лишь, что на этот раз все будет хорошо».

«Не слишком ли резкие слова, сенатор? Речь идет о сотнях жизней. Краус и его люди пытаются совершить маленькое чудо».

«Несомненно. Но кто вверил им эту ответственность? Не хочу говорить плохо об умерших, но этот, с позволения сказать, гений, заправлявший всем, – двадцатисемилетняя девица, умудрившаяся застрять вместе со своим пилотом на тридцать с лишним лет на корабле, который сама же вывела из строя. Может, стоило выбрать человека поопытнее?»

Ведущий явно чувствовал себя неловко.

«Сенатор, уверен, вам известно, что большинство великих физиков всех времен совершали величайшие открытия в возрасте до тридцати лет. Либо ты прославишься в двадцать с чем-то, либо можешь забыть о научной карьере. А Джо-Энн Саттнер сделала просто невероятную карьеру».

«Делала до тех пор, пока это не стало интересовать других. А насчет того, что открытия в физике можно совершить лишь в юности, – это миф, Питер. Так никогда не было и никогда не будет».

– Джейкоб, – сказала я, – выключи.

Картинка исчезла, и в моем кабинете наступила небывалая тишина, какой я не припомню. На улице щебетали птицы, покачивались на теплом ветру ветви деревьев, но отчего-то казалось, что загородный дом погрузился в полное оцепенение.

– С тобой все в порядке? – В дверях стоял Алекс.

– Да, все нормально.

– Все будет хорошо. Она просто сумасшедшая.

– Я даже не думала о ней.

– Знаю. Тебе просто нужно время, чтобы пережить случившееся.

– Хорошо не будет, Алекс. Никогда.

В тот вечер он пригласил меня на ужин в «Несравненный Берни». Мы сели на закрытой террасе, заказали напитки и не помню что еще. На небе сияла полная луна, но вид огромного спутника Земли меня избаловал – Лара по сравнению с ним выглядела ничтожно малой.

– Все думаю о том, – сказал Алекс, – сколько артефактов появится после нынешних событий.

– Что ты имеешь в виду, Алекс? – спросила я.

– Помнишь кофейные чашки, которые ты сделала в прошлом году для «Белль»?

– Конечно.

На чашках под изображением пирамиды и названием нашей компании было выгравировано имя корабля – «Белль-Мари».

– Если нам повезет и мы действительно примем участие в спасательной операции…

– Сомневаюсь.

– Знаю. Но если все-таки это случится, чашки вскоре будут стоить кучу денег.

– Вскоре? Когда именно?

– Ну… лет через сто или двести.

– Ладно. Придержу парочку на всякий случай.

Принесли темное вино. Я подняла бокал, вытянув руку в сторону луны.

– За Джо-Энн и Ника, – сказала я.

– Угу, – кивнул Алекс. – Как бы ни пошло дело, цена будет достаточно высокой. – Мы выпили и пристально взглянули друг на друга, а потом поставили бокалы. – Хочешь знать, что имеет все шансы стать подлинной редкостью?

– Если честно, Алекс, меня это мало волнует.

– Ладно.

Я поняла, что он обиделся.

– Извини.

– Ничего страшного. Я все время озабочен какими-то пустяками.

Мы помолчали. Я допила вино.

– Так что же имеет все шансы, Алекс?

– Шансы на что?

– На то, чтобы стать подлинной редкостью?

– А… – Ему явно не хотелось продолжать разговор на эту тему. – Любой предмет с «Касаванта».

– Вроде чашек?

– Да. – Он внимательно посмотрел на меня. – Не веришь?

– Ну, ценностью может стать что угодно.

– Сейчас исторические времена, Чейз.

Я поняла, что он пытается отвлечь меня от понесенных нами потерь.

– Знаю, – ответила я. – На чашках под силуэтом корабля выгравировано его название.

– Они будут стоить целое состояние.

– Не хотелось бы говорить, но…

– Что?

– Я подумала о природе человека. Если что-то пойдет не так и с «Капеллы» не удастся никого спасти, цена артефактов увеличится еще больше. Взлетит до небес.

– Да, – кивнул Алекс. – Взлетит. Это темная сторона нашего бизнеса.

– Угу. А Джо-Энн и Ник… – Мой голос сорвался, и я не смогла продолжить.

– Увы, – вздохнул он, – у людей короткая память. О героях обычно забывают после следующего выпуска новостей.

Алекс восстановил в прежнем виде кабинет Гейба – перенес артефакты на второй этаж и убрал в подвал все, что скопилось в комнате. При Гейбе на стенах висели таблички и фотографии, бо́льшую часть которых потом сняли. Знаю, это выглядит проявлением бессердечия, но, полагаю, для Алекса они были тягостным напоминанием о временах, к которым ему не хотелось возвращаться в мыслях. Однажды он признался, что так и не поблагодарил Гейба, который взял Алекса к себе в критический момент его жизни и заботился о нем почти двадцать лет. Так или иначе, на стенах теперь висело все то же самое, что и раньше. Еще Алекс нашел фотографию Гейба, свою – в возрасте лет десяти, и моей матери на каких-то раскопках, поместил ее в рамку и поставил на письменный стол.

Конечно, он знал, что шансы на возвращение Гейба в ближайшем будущем крайне малы. И все же…

Я стояла в дверях, любуясь новым обликом кабинета, когда мои размышления прервал Джейкоб.

– Надеюсь, – сказал он, – нам все-таки удастся его вернуть.

– Чейз, – сказал Джейкоб, – вам звонит господин Коннер.

Я не знала ни одного человека с таким именем, но это обычно для нашего бизнеса.