– Так или иначе, – ответила Шон, – все это было слишком давно. Алекс, чем обязана вашей просьбе о встрече? Прошу прощения, что не могу увидеться с вами лично. Вряд ли я уговорю вас прилететь сюда, в Корацку.

– Спасибо за приглашение, Шон. Нет ли там каких-нибудь артефактов?

– Мы с радостью покажем все, что есть, но все наши находки уже распределены. Университет мне голову оторвет, если хоть одна из них окажется в опасности.

Алекс улыбнулся, нисколько не удивленный ответом:

– Шон, вам знакомо имя Гарнетта Бэйли?

– Конечно, – ответила она. – Он был моим близким другом.

Алекс рассказал о передатчике. Глаза ее расширились.

– Мы пытаемся выяснить, где Бэйли нашел его.

– Думаете, он мог найти и остальные артефакты? Те, что были внутри «Дома в прериях»?

– Возможно.

– Невероятно. – Она немного помолчала. – Чем могу помочь?

– Я надеялся, что у вас появятся какие-нибудь соображения. Куда их могли забрать? Есть зацепки?

– Понятия не имею, Алекс. Мне очень жаль, но, увы, нет.

– Вы знали Марко Коллинза?

– Да.

– А вам доводилось обсуждать с ним этот вопрос?

– Конечно.

– Мы читали отчет о перевозке артефактов из Хантсвилла в Гранд-Форкс в первом черновике «Великого краха». Потом их собирались снова вывезти из Гранд-Форкса, но в рукописи не говорится, куда именно. В окончательном варианте весь этот раздел отсутствует.

– В самом деле? Не знала. Возможно, причина в том, что не сохранилось никаких свидетельств и никаких указаний на то, куда могли вывезти экспонаты. Если их вообще вывезли. Вероятно, Коллинз опирался только на легенды.

– Что вам известно о Зорбасе?

– Достаточно, чтобы поверить в его готовность пойти на все ради спасения артефактов. Когда в Гранд-Форксе появились бандиты и вандалы, он стал одним из лидеров обороны. Один из героев той эпохи. И этому есть документальные свидетельства. Но, думаю, в то время у него имелись более серьезные поводы для беспокойства, чем артефакты.

– Кто знает, не было ли предание порождено его героической личностью? – заметил Алекс. – Люди верили, что он просто не мог поступить иначе. Вот только, возможно, он был слишком занят спасением чужих жизней.

Кто-то протянул Шон чашку – вероятно, с кофе. Она сделала глоток.

– Все может быть.

Оба замолчали.

– Ладно, – сказал Алекс, – спасибо, Шон. Не будем больше отнимать у вас время.

– Да, кстати, Марко упоминал еще кое о чем.

Алекс напрягся:

– Что?

– Он говорил мне, что видел замечание, которое приписывают брату Зорбаса Джерому. Джером будто бы сказал, что вывез артефакты в Грецию.

– В Грецию?

– В город под названием Лариса, недалеко от тех мест, где он родился. Но Марко в это не поверил. Хаос в Греции был пострашнее, чем в Северной Америке.

– Лариса, – повторил Алекс. – Марко поддерживал прямые контакты с Бэйли?

– Понятия не имею, Алекс. Но исключать этого нельзя. Марко преподавал в университете примерно тогда же, когда Бэйли занимался там своими исследованиями.

В окончательной версии «Великого краха» говорилось лишь о том, что Дмитрий Зорбас «предположительно» работал в «Доме в прериях», когда было принято решение о закрытии «Дома». Неясно, что именно закрывали – хранилище артефактов или просто общественное учреждение.

– Ну что, отправляемся на Эгейские острова? – спросила я. Лариса находилась в северной части Пагасетийского залива.

– Не знаю, – с несвойственной ему нерешительностью ответил Алекс. – А ты как считаешь?

– Я думала, все и так ясно. Почему ты спрашиваешь?

– Что-то не сходится. Не могу поверить, что он вывез артефакты в Грецию. Там тоже было небезопасно. И потом, Зорбас уже дважды собирался остаться там, а затем бросал эту идею. – Он глубоко вздохнул. – Возможно, пора возвращаться домой.

Не могу толком объяснить, что случилось дальше. Я не готова была сдаться, но тоже склонялась к мысли, что глупо было бы бежать в Европу с несколькими грузовиками артефактов, когда обстановка в мире ухудшалась. С другой стороны, что нам еще оставалось?

– Решать тебе, Алекс.

– Поговорим утром.

Он вернулся в свой номер, чтобы и дальше копаться в библиотечных книгах, а я включила головизор. Хотелось отдохнуть, и я около часа смотрела «Последнего уходящего» и «Шоу Харви Ганта». Обе комедии были довольно слабыми, но меня тянуло на легкие картины. Когда они закончились, я переключилась на ток-шоу, но тут из своего номера, широко улыбаясь, вышел Алекс – в халате, с блокнотом в руке.

– Чейз, – сказал он, – ты просматривала те два поэтических сборника?

– Нет, не успела. А что?

– Это стихи Марселя Калабриана. Я никогда о нем не слышал. Он жил в тридцать третьем веке.

– Ясно, – кивнула я. – Нашел что-нибудь полезное?

Улыбка Алекса стала шире. Он открыл блокнот.

– Называется «Кофе», – сказал он и прочитал:

– Что-то знакомое, – сказала я. – Он был в Хантсвилле, когда оттуда вывозили артефакты?

– Вряд ли это Хантсвилл.

– Почему?

– Не тот образ. Из Хантсвилла их переправили самолетом.

– Думаешь, это о «Доме в прериях»?

Алекс посмотрел мне в глаза:

– Калабриан жил в Гранд-Форксе.

Как и остальные государства Древнего мира, Греция давно перестала существовать. Не было и города под названием Лариса, но мы знали, где он находился раньше.

Самолет летел над холмистыми зелеными полями и лесами, изредка внизу виднелись городки. На востоке в лучах утреннего солнца сверкало Эгейское море. Во время почти всего полета Алекс читал о Дмитрии Зорбасе – то, что нашел.

– Большинство историков сомневаются в его существовании, – сказал он. – Но по прошествии восьми тысяч лет можно усомниться в реальности какой угодно личности, не считая выдающихся королей и президентов, а также людей вроде Эйнштейна или Каласки.

– Ты узнал что-нибудь о Ларисе?

– Древний греческий город возле нынешнего Элписа. Разрушен моравскими повстанцами в шестом тысячелетии. Долго был крупным культурным центром. Там жили известные художники, драматурги, поэты и композиторы.

– Думаешь, есть шансы что-нибудь найти?

– Практически нулевые, – ответил Алекс. – Но надо с чего-то начинать.

Приземлившись в Элписе, мы заселились в отель «Параклетос» и взяли напрокат машину. Прежде чем покинуть Америку, Алекс договорился о встрече с одним из профессоров факультета археологии университета Пападопулоса, сообщив, что хотел бы узнать о деятельности местных археологов.

После того как мы разместились в своих номерах, он позвонил в университет. Его соединили с профессором Тетой Тарас, пожилой женщиной лет ста пятидесяти с лишним.

– Когда вы хотели бы подъехать? – спросила она.

– Как вам будет удобно, Тета, – ответил Алекс. – Думаю, у нас намного более гибкий график, чем у вас.

– Ну что же, – сказала она, – тогда в любое время после половины четвертого.

– Отлично. Мы приедем.

По размерам университет был достаточно скромным – три или четыре здания в классическом стиле, свидетельствовавшем о том, что греческий дух все еще жив. Кампус украшали живые изгороди, цветущие кусты и фонтаны. Когда мы приехали, звенел звонок и студенты спешили на занятия. Машина высадила нас на одной из парковок и сообщила, где находится здание студенческого союза.