«Держи его!» — надрывно кричит чей-то хриплым голос.

Видимо, Михаила толкнули в грудь — на экране мгновенно промелькнули сизое небо, верхушки домов, черные окна, левый край трибуны и…

— Стоп! — Дежкина вцепилась в руку Подколзина. — Чуть-чуть назад!

Михаил нажал на пульте несколько разноцветных кнопок, изображение сначала замерло, а затем медленно поползло в обратном направлении. При этом слова стали звучать шиворот-навыворот и получалась смешная тарабарщина.

— Останови! — Если бы Клавдия была способна влезть внутрь монитора, она бы непременно сделала это. — Помнишь этого человека?

— Не помню… Меня уже начали бить.

— Посмотри внимательно, что он делает?

Это был стоп-кадр, прервавший быстрое движение камеры, и картинка была немного размыта. Беснуется почуявшая кровь толпа. Искаженные ненавистью лица. Разверзнутые рты. Скрюченные пальцы тянутся к объективу. Клавдия стоит в неловкой, неуклюжей позе, обхватив руками объемистый кофр с аккумуляторами. К ее левому плечу прильнула приземистая мужская фигура. Лицо кавказской национальности, как принято теперь выражаться. Огромный козырек кепки-аэродрома скрывает глаза. Шея выгнута, будто ее владелец с испугом оглядывается. Казалось бы, ничего странного, если бы… Если бы не его рука.

— Он только что вынул руку из моего кармана! — победно воскликнула Дежкина.

— Вполне вероятно… — пробормотал Подколзин. — Жаль, мы не можем быть уверены в этом на сто процентов. Этот тип ввалился в кадр только секунду назад. Но даже если это действительно так и он влез в ваш карман… Что здесь особенного? Карманные воришки обычно выбирают именно такие места, где большое скопление народа.

— Да нет же, Мишенька! Он не крал! Он, наоборот, что-то положил в мой карман!

— Зачем?

Михаил конечно же прекрасный оператор, настоящий профессионал, но иногда соображает туговато, тут уж ничего не поделаешь.

— Плащ! — спохватилась Клавдия. — Я же сдала его в химчистку!

— Подколзин, тебе не надоело? — за их спинами вдруг прозвучал мужской голос.

Дежкина и Михаил подскочили от неожиданности, будто их застали врасплох на месте преступления. Впрочем, так оно и было в некотором роде, потому что в дверном проеме появилась квадратная голова прапорщика из службы пожарной безопасности телецентра.

— И как вы только чуете? — Подколзин затушил окурок и нехотя полез за деньгами во внутренний карман кожаной куртки. — Стоит только закурить, как вы появляетесь словно черти из табакерки.

— А тебе лень два шага до лестницы сделать, задницу от стула оторвать? — укорял его пожарный.

— Сколько? Опять полтинник?

— Прощаю тебя, Подколзин, — сжалился прапорщик. — Сегодня ты нам план уже сделал. Но в следующий раз…

— Следующего раза не будет, — твердо сказал Михаил. — Хватит мне вас подкармливать.

— Ну-ну, посмотрим-посмотрим… — и, погрозив курильщику пальцем, пожарный удалился.

— Не поверите, Клавдия Васильевна, — настроение Подколзина было испорчено. — Каждый месяц ползарплаты на этих придурков уходит. Как в прорву… Эх, мне бы их заботы…

Остаток субботы и все воскресенье, попутно проворачивая массу хозяйственных, медицинских и даже сиделкиных дел (Федор был как дитя), Клавдия ни на минуту не оставляла увлекательную умственную игру.

Итак, по меньшей мере одно предположение оказалось верным.

Клавдия тряслась на заднем сиденье троллейбуса и размышляла о том, насколько же все-таки бывает полезным в следовательском деле раскладывать, как в пасьянсе, факты.

Пасьянсом фактов Павел Иванович Дальский называл бесконечную перестановку имеющейся в распоряжении следователя информации в новые цепочки.

— В нашей профессии никогда не бывает полного нуля, — нравоучительно произносил он, вставляя папиросину в пожелтевший мундштук. — Преступник все равно что-нибудь да оставит. Это как буквы в слове… Если я вижу перед собой рассыпанную мозаичную абракадабру, это еще не означает, что из нее нельзя восстановить цельной картины. Вот, к примеру, — говорил Павел Иванович, рассыпая на столе под абажуром аккуратненькие квадратики с цветными буквами, — о чем вам может сказать вот такой набор?

Он выхватывал из пригоршни цепкими пальцами отдельные квадратики и клал перед Клавдией: E, Т, У, П, H, Р, Л и еще одно Е.

— Мало ли… — улыбалась Клавдия.

— Не ленитесь! Складывайте слово. И в конце концов выявите нужную комбинацию букв.

В течение добрых полутора часов Клавдия прилежно переставляла квадратики, а потом, смеясь, поднимала руки кверху:

— Сдаюсь!

— ПРЕ… ТУ… Л… H… Е, — быстро слагал Павел Иванович.

— Ну-с, а теперь? — вскидывал он на собеседницу лукавые глаза. — Вот видите, — говорил он, когда Клавдия угадывала слово «преступление», — все это на деле не так уж и сложно. Просто надо уметь анализировать. Преступник ведь тоже пытается запутать вас, вынуть из связанной цепи отдельные факты… и тогда стороннему глазу общая картина события кажется настоящей абракадаброй. Но вы-то — профессионал, и ваша задача — не дать задурить себе голову, из разрозненных кубиков сложить верный рисунок и вписать недостающие буквы. Так-то, дружочек!

И Дальский, откинувшись на фигурную спинку венского стула, с удовольствием затягивался папиросой.

Пожалуй, Павел Иванович был бы сегодня доволен своей ученицей.

Она все-таки ухватила конец веревочки, за которую стоило тянуть. Авось распутается.

Итак, неизвестный человек из толпы подсунул ей на демонстрации НЕЧТО в карман плаща. Как удачно получилось, что в этот самый момент Подколзин отвел объектив камеры в сторону Клавдии!

Неизвестного, судя по всему, кто-то преследовал. Надо понимать, что плащ Клавдии в этот момент просто оказался единственным местом, куда можно было спрятать важную вещь.

Странно, что сама Клавдия этого не почувствовала. Видимо, ее внимание полностью было поглощено развитием потасовки между оператором и демонстрантами.

Либо — этого тоже нельзя исключать — подброшенная незнакомцем вещь была настолько легка, что совершенно не оттянула карман.

Значит, это действительно мог быть какой-нибудь ключик.

С другой стороны, сама себе возразила Клавдия, с какой стати устраивать настоящую охоту из-за какого-то ключа, пусть даже и отворяющего важную дверцу.

Ведь с любого ключа можно сделать дубликат или взломать замок, наконец!

Следовательно, подброшенный в ее карман ключик — не простой, а… Какой именно, этого Клавдия сказать пока не могла.

— Золотой, — лезло в голову. — Главное, я на верном пути, — удовлетворенно говорила она себе, не замечая троллейбусной толчеи вокруг, — а там будь что будет!

— Здрасьте, Клавдия Васильевна, — это окликнула ее в вестибюле прокуратуры вездесущая Люся, — а вами, между прочим, опять шеф интересовался.

— Вот как? — отозвалась Дежкина.

— Да-да, чуть ли не справки наводил: и сколько вам лет, и какой у вас стаж, и какие дела вели, и справлялись ли… Просто весь послужной список выспросил.

— Зачем?

Люся дернула плечиком.

— Мне откуда знать? — Она тяжело вздохнула и, приблизив лицо к уху Клавдии, обиженно зашептала: — Сил моих никаких нету, так замучил. Позавчера дал отпечатать рукопись…

— Новый рассказ? — догадалась Дежкина.

— Если бы! Целый роман. Я вот все думаю: и откуда у человека время берется на всю эту ерунду? Если бы я была прокурором…

— То что? — спросила Клавдия, не дождавшись продолжения.

— Ох, — вздохнула Люся, — уж я знаю, что бы я сделала.

И, высоко подняв голову, она удалилась прочь.

— Привет, Венечка, — снисходительно кивнула она, проходя мимо фотографа.

Веня, с большой папкой под мышкой и вдохновенным выражением лица, спешил навстречу Дежкиной.

— Как здорово, что я вас нашел! — воскликнул он еще издали. — Три раза в кабинет тыкался — заперто. Я уж думал, разминемся…