Дежкина не верила своим глазам. Это был он…

— Узнали? — возбужденно шепнул Михаил.

Еще бы Клавдии было не узнать человека, который скромненько выглядывал из-за левого плеча Гагуева. «Отпечаток» его лица врезался в память Дежкиной, наверное, до конца ее дней. Да, это был именно тот тип с митинга, который подложил в карман ее плаща обрывок шоколадной обертки с непонятными буквами. Но что все это значит? Какое отношение он имеет к кавказским сепаратистам? И что он делает в Москве? Кто за ним гнался и кому предназначался загадочный текст?

— Что все это значит? — вслух спросила она Подколзина.

— Если бы знать… Я лишь констатировал факт — ниточка вделась в иголочку. — Михаил потянулся за сигаретами, позабыв о реальности очередной облавы пожарников. — А вы как считаете? Простое совпадение или же…

— Это закон подлости, Мишенька, — сказала Клавдия. — Вы были правы, когда говорили, что от меня исходят одни неприятности.

— Но ведь это я пригласил вас на митинг.

— Мишенька, вы случайно не знаете, что такое «Хрюкалона»?

— Что-что? — не понял Подколзин.

— Это я так… — спохватилась Дежкина. — Неважно. Вы завтра свободны? Часиков в одиннадцать утра сможете подъехать в прокуратуру?

— Зачем?

— Будем заводить уголовное дело.

— Привет! Давно не виделись!

— Здравствуй.

— Ты что, мне не рада?

— Рада, почему же. Хорошо выглядишь. Впрочем, как всегда.

— Ласточка моя, а знаешь, я по тебе соскучился.

— Да?

— Не веришь? Послушай, как забилось мое сердце.

— Витя, ну хватит, не паясничай. Я действительно рада тебя видеть, чувствую себя превосходно, семья в порядке, муж внимателен и заботлив. О чем еще ты хочешь спросить?

— Про мужа, между прочим, говорить было не обязательно. Удар ниже пояса.

— С каких пор?

— С тех самых. Как увидел сейчас тебя, сразу понял, какой же я был дурак.

— Поздновато понял.

— Лучше поздно, чем никогда.

— Кому лучше?

— Солнышко, давай не будем ссориться. Все равно не удастся. Знаешь, почему? Потому что ты мне очень нравишься.

— Спасибо.

— За что же?

— За то, что не врешь, что любишь. Хорошо, прелюдия закончена. Рассказывай, Витюша, чем обязана визитом.

— А если я просто так заскочил? Если только на тебя посмотреть?

— Умоляю, перестань! — Эти слова Вера выкрикнула. И была в этом крике такая неожиданно пронзительная боль, что Чубаристов и в самом деле умолк.

Сколько себя помнил, он старался избегать подобных сцен, ибо не знал, как себя вести, и ощущал нечто похожее на вину.

Как будто в картонный игрушечный мир врывалось настоящее, неподдельное чувство, и сразу становились видны и нелепы любые уловки и фальшь.

Вера никогда не была ЕГО девушкой. Чубаристов не придал никакого значения той единственной ночи, когда они были вместе. Через неделю, встретив ее на улице, поздоровался как ни в чем не бывало, словно забыл, что они были близки.

Он был удивлен и даже ошарашен, когда через какое-то время узнал, что Вера развелась с мужем и осталась одна, — из-за него, Чубаристова.

Однажды он, столкнувшись с ней нос к носу, попытался обратить в шутку то, что было между ними.

— Я не могу шутить на эту тему, — сказала Вера.

Его ободрило, что в ее голосе не было упрека.

— Верок, жизнь большая, и если из-за каждого приключения разводиться с мужем — мужей не напасешься, — пошутил Чубаристов.

У нее мучительно скривились губы, и он понял, что столкнулся с чем-то неведомым, пугающим, и поспешил удалиться, сославшись на неотложные дела, — попросту сбежал.

С того дня он старательно избегал встреч с нею.

Он знал, что она вновь вышла замуж, потом родила ребенка, но какое-то чувство подсказывало, что прошлое не забыто.

Поэтому в справочный отдел он заглядывал только в исключительных случаях.

Сегодня как раз и был такой, исключительным.

— Верочка, нужна помощь, — перешел на деловой и вместе с тем заговорщицкий тон Чубаристов. — Есть тут у меня четыре мордашки… хорошие мордашки, да только подозрительные. Надо бы их поискать в картотеке, авось какие-нибудь сведения обнаружатся.

Вера пожала плечами, вроде хотела отказать, да не смогла.

— Витя, ты же знаешь — не положено.

— Знаю, Верочка, потому к тебе и пришел. Только ты мне в этой ситуации поможешь.

— Не могу.

— Можешь, — мягко настаивал Чубаристов.

— Нет.

— Да, — он взял ее руку в свои ладони, и она с испугом отдернулась, покраснела, спрятала глаза.

— Не надо, Витя…

— Помоги.

Она стиснула зубы.

— Что за мордашки? — наконец спросила она.

Чубаристов воровато огляделся по сторонам и извлек из внутреннего кармана пиджака фотографию, которую сделал на демонстрации Веня.

— Это — мордашка номер один, — Чубаристов показал на пробирающегося сквозь толпу кавказца, — а эта троица, — он обвел пальцем группу на заднем плане, — остальные.

Вера внимательно рассмотрела снимок.

— Когда тебе нужна информация?

Виктор подался вперед, навалился грудью на стол и, приблизив лицо к лицу Веры, вкрадчиво произнес:

— Сейчас.

— Шутишь.

— Нисколько. Это очень важно!

— Сейчас абсолютно невозможно. Шефа нет, но он может появиться в любую минуту.

— А может и не появиться, — возразил Чубаристов. — Верочка, теряем время. Пока мы тут препираемся, все уже было бы сделано.

Она решилась, поддавшись не столько доводам, сколько ему самому, его присутствию.

— Идем, — сказала она и, не оборачиваясь, направилась к двери с надписью: «ПОСТОРОННИМ ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН».

Это была компьютерная картотека Федеральной службы безопасности.

Чубаристов и сам был удивлен, почему просьба Клавдии — не просьба даже, а так, случайная фраза, впопыхах брошенная в разговоре, — задела его.

Возможно, из подсознания всплыла давно забытая информация, а может, просто интуиция подсказала: иди и ищи.

Как бы то ни было, одно из лиц на Венином снимке вдруг показалось Чубаристову неуловимо знакомым. И, самое смешное, Виктор наверняка не мог сказать, какое именно лицо.

Однако у него существовало твердое правило: если чувствуешь подвох, разбирайся до конца, не откладывая в долгий ящик.

Служба такая: отложишь — и сам можешь сыграть в ящик, причем недолгий.

Поэтому, переступив через нежелание видеть Веру, тем более обращаться к ней за помощью, Виктор навел справки, выяснил, когда ее начальник отлучится на очередное совещание, и с беспечным видом заявился в справочный отдел.

— Боюсь, ничего не получится, — говорила Вера, включая компьютер. — Изображение нечеткое, фигуры в движении… смазанный ракурс. Компьютер может не идентифицировать лица.

— А мы попробуем, — беспечно отозвался Чубаристов, и тон его не вязался с серьезным выражением глаз.

Машина загудела и выпустила из щели сноп света.

Работа началась.

— Что молчишь? Расскажи о себе, — сказала Вера, склонившись над клавиатурой и изредка поглядывая на дисплей.

— Живу полнокровной жизнью, — ответил Чубаристов. Он вглядывался в возникшее на экране укрупненное лицо первого из преследователей.

Тонкие пальцы молодой женщины стремительно побежали по клавишам.

— Редко заглядываешь… Боишься?

— Кого?

— Меня. Или просто избегаешь?

— Что ты, Верочка, разве я могу? Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

— Знаю. Потому и говорю.

— Запроси расширенный поиск, — распорядился Чубаристов. Он, конечно, был озабочен, но еще и наигрывал озабоченность. Он теперь тихо злился на Клавдию, которая втянула его в эту авантюру, вынудила идти на поклон в секретный отдел ФСБ.

«Больше — ни за что!..» — мысленно восклицал Виктор, физически ощущая, как медленно тянется каждая секунда.

Вера перестала докучать ему расспросами.

Лицо ее тоже приняло сосредоточенное выражение.