— Не подходите близко! — крикнул Федор Иванович собравшимся. — Это бензин!..

— Вы это из-за чего? — спросил кто-то.

— Люди добрые! У меня дочку украли, а ей тринадцать лет всего. И все из-за них, из-за этих армейских крыс, которые в министерстве отсиживаются, пока война идет! Вот отправить бы их всех на Кавказ, в зону военных действий, тогда, глядишь, мигом бы заключили мирный договор! — Дежкин даже не замечал, что шпарит сплошными газетными штампами. — При коммунистах жили плохо, — продолжал Федор Иванович, ощущая небывалый прилив сил, потому что аудитория прибавлялась с каждой минутой, — а при демократах еще хуже! Где правду искать, если «новые русские» воруют похлеще старых!

Толпа по-детски радовалась бесплатному представлению.

Тучная мороженщица, которая издалека узрела скопление людей, уже успела приволочь на место происшествия свой лоток и теперь вовсю торговала эскимо, ругая себя за то, что сразу не отправилась следом за хромоногим — больше бы успела распродать.

— Так чего, будет он поджигаться или нет? — спросила у своего кавалера размалеванная девчонка лет семнадцати. — Может, у него спичек нету? Давай, дед, а то мы промокнем до нитки, пока ты надумаешь!

Появился в толпе и фотограф, наверное, с Арбата, потому что волок наклеенную на фанеру фотографию во весь рост улыбающегося Ельцина.

Фотограф растолкал зевак, протиснулся вперед, установил фанерного президента на фоне облитого бензином оратора и принялся снимать.

В толпе засмеялись, и Дежкину стало обидно.

Зато в кабинетах белого здания было не до смеха.

Начальники всех рангов и званий, от мала до велика, висели на телефонах, вызванивая вышестоящие инстанции. Пытались получить указание, что делать в данной внештатной ситуации.

За прошедшие годы они уже привыкли к мирным демонстрациям женщин перед входом в высшее военное ведомство, а вот как поступить с самоубийцей, уже успевшим облить себя горючей смесью и сжимающим в руке зажигалку, они не знали.

А что, если у него за пазухой взрывное устройство?

А что, если он сумасшедший и не остановится ни перед чем?

А что, если?..

Надо отдать должное военным: выход был найден весьма нестандартный.

Толпа уже стала скучать. Дежкин видел, что по одному по двое зеваки начинают расходиться. И то — дождь лил немилосердно.

— У меня украли дочь… — еле слышно повторял Дежкин. — Представляете, позвонили и сказали — мы украли вашу дочь… Верните мою дочь! Это они украли! — махнул он рукой в сторону «Пентагона».

Толпа редела на глазах.

— Если бы мы все вместе, если бы каждый!.. — вслед уходящим людям кричал Дежкин.

Федор Иванович бессильно опустил плакат.

— Держись, отец, мы с тобой! — крикнули вдруг некие молодцы в четыре луженые глотки и стали протискиваться поближе к Дежкину.

Федор Иванович увидел эту группу поддержки, и уныния его как не бывало.

— Сюда! — воскликнул он. — Ко мне! Ребята, вы против войны?! Правильно! Пусть они вернут мне дочь! Вы ведь со мной?!

Молодцы закивали — с тобой, с тобой — и приблизились.

— До-лой вой-ну! До-лой вой-ну! — отскандировал Федор Иванович, распахивая руки навстречу молодцам.

— Ну-ка, папаша, — вдруг произнес один из четверки, беря из рук Дежкина зажигалку.

Незадачливый демонстрант удивленно обернулся, и в следующее мгновение его схватили за руки, за ноги.

Молодцы подняли пропахшего бензином и алкоголем Дежкина и деловито, словно мешок с трухой, понесли по направлению к зданию.

— Гады! Убийцы! — закричал Федор Иванович, безуспешно стараясь вырваться из их железных лап. — Пусть они вернут мою дочь! Граждане, на помощь!

Толпа наблюдала. Связываться с молодцами никто не решался.

— Ну все, теперь ему каюк, — вздохнула мороженщица.

Ираида Петровна вспорхнула по ступеням крыльца, отперла дверь и первая, даже не заботясь о том, чтобы предложить Клавдии последовать за нею, вошла внутрь.

— У нас тут беспорядок. На прошлой неделе прививали ризеншнауцеров, а это такая порода непоседливая… Не обращайте внимания, — сказала она, — потом уборщица приберется. Ой, да вы мокрая совсем, я вижу! Не хотите подсушить пальтишко?

— Хочу, — сказала Клавдия, — но не здесь.

— Что ж, — пожала плечами Ираида Петровна, — воля ваша. Итак, я вас внимательно слушаю…

Она достала из сумочки длинные дамские сигареты и, вставив одну в мундштук, прикурила от разноцветной зажигалки.

— В прошлый раз мы не договорили, — сказала Дежкина. — У вас было много гонора, а у меня — мало информации. Силы, как понимаете, были неравны…

Ираида вскинула бровь и выпустила в лицо следователю струйку дыма.

— Ой, простите, — произнесла она, когда Клавдия поморщилась, и рукой разогнала облачко. — Курение — вредная привычка, но ничего не могу с собой поделать. Как сказал один умный человек: что бы от нас осталось, если бы мы лишились своих вредных привычек.

— Интересная мысль, — откликнулась Клавдия, — я хотела бы развить ее. Что от вас останется, если я пущу в ход свои вредные привычки? Как вы думаете?

— Боже мой, — лучезарно улыбнулась Ираида Петровна, — неужели правда, что о вашем брате рассказывают? Мол, вы и руки на допросах людям выкручиваете, и сигареты о пятки тушите, и иголки под ногти загоняете…

— Вы переели шпионских детективов, — отрезала Дежкина. — Впрочем, и на старуху, как говорится, бывает проруха.

— Напрасно вы сетуете на возраст, — улыбка красавицы стала прямо-таки приторной.

— Я полагаю, мы с вами ровесницы, — ответила следователь. — Просто я до сих пор не удосужилась сделать круговую подтяжку.

Что ж, один мяч Клавдия наверняка отыграла.

Во всяком случае, председательница общества «Дружок» позеленела от злости.

Отшвырнув в сторону сигарету, она надменно произнесла:

— Полагаю, я ехала сюда не для того, чтобы обсуждать нюансы современной косметологии. У меня мало времени.

— Да-да, — заметила Дежкина, — я помню: в прошлый раз вы спешили к педикюрше, а в этот…

— А в этот раз я спешу избавиться от вашего общества, — сказала Ираида Петровна. — Итак?

— Итак, — произнесла Клавдия, — как и было обещано, я навела справки. Про вакцинацию ризеншнауцеров вы будете заливать в другом месте. Кто бы мог подумать, что трогательное общество домашних животных и крупного рогатого скота «Дружок» является структурным подразделением ФСБ!

От неожиданности Ираида Петровна присела и с ужасом огляделась по сторонам, будто пламенную речь Дежкиной могли ненароком услышать.

— Ты что, дура? — выпалила Ираида, позабыв про этикет. — На новые неприятности нарываешься?

— Неприятностей у меня и без того выше крыши, — беззаботно ответила Клавдия, — одной больше, одной меньше — какая разница.

— Я не желаю с вами разговаривать, — заявила председательница. Она поднялась и направилась было к двери, но Дежкина перегородила ей дорогу.

— Не желаете, а придется, — строго сказала она. — С вашей стороны было более чем опрометчиво явиться на эту встречу, честно скажу. Потому что никого нет сильней раненой самки, защищающей своего детеныша. Как человек, имеющий некоторое отношение к зоологии, вы должны это знать. Так вот, я сейчас и есть такая самка, — Клавдия улыбалась, произнося эти слова, и улыбка ее была недобрая, зловещая.

— Пропустите! — попыталась изобразить благородное негодование Ираида Петровна, но безрезультатно.

— Слушайте меня внимательно. Сейчас вы подробно, не опуская ни единой детали, расскажете мне, кто, когда и с какой целью нанял вас. Вы расскажете, что за фигура заправляет всей этой историей и как мне найти этого подонка…

— Я буду жаловаться генеральному прокурору, — объявила председательница.

— Да хоть президенту. Вы не выйдете отсюда до той минуты, пока я не получу ответа на поставленные вопросы. Я понятно выражаюсь?

— А пошла ты! — вновь потеряла свой светский тон Ираида Петровна и уже собралась оттолкнуть Клавдию, когда та с ловкостью фокусника извлекла из хозяйственной сумки плотно закупоренный прозрачный сосуд.