Быстро засыпав могилу, Чубаристов раскидал оставшуюся землю по дороге.

— Надгробных речей не люблю, — сказал Чубаристов, опершись на лопату. — Но пару слов скажу. Зря ты, Дум-дум, не верил в Робин Гуда. Запомни, дружок, и передай там остальным: Робин Гуда зовут Виктор Сергеевич Чубаристов.

Теперь оставалось только избавиться от лопаты, сжечь липовый документ, на который так удачно купился Клоков, привести в порядок служебную «Волгу» и доложить «наверх» о том, что концы подчищены.

Иномарка неслась по вечерним проспектам, и ночные огни витрин хороводом роились на ветровом стекле.

Клавдия поглядывала на неестественно выпрямленную спину председательши и ее точеный профиль.

Напрасно она церемонилась с ней в прошлую встречу. С такими особами вести себя нужно иначе. Возможно, будь она пожестче, и Лена была бы дома, и все беды были бы уже позади.

Дежкина тряхнула головой, отгоняя от себя эти мысли. Какой прок гадать на кофейной гуще? «Если бы да кабы, росли во рту грибы…»

Машина на полной скорости влетела в распахнутые ворота высотки на Котельнической набережной и, взвизгнув тормозами, остановилась у подъезда.

— Приехали, — сообщила Ираида Петровна.

В лифте поднимались молча. Лифт скрипел И охал, и Клавдия про себя поразилась, насколько запущена техника в этих престижных сталинских небоскребах.

На двери сверкала никелированная табличка: «Академик Тр. Кр. Монастырский». Ниже, мелкими буквами, было выгравировано: «Действительный членкор АН, звонить дважды».

— Это ваш Эдик — Тр. Кр.? — поинтересовалась Дежкина.

Председательница не ответила. Снисходительно усмехнувшись, она надавила холеным пальчиком кнопку.

За дверью мелодично замурлыкал звонок.

Ираида Петровна нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.

Ни Эдик, ни загадочный Тр. Кр. не торопились отворять.

— Уснул он там, что ли? — сердито воскликнула председательница и вновь принялась звонить.

Как и прежде — никакого ответа.

— Может, он решил не отворять? — предположила она. — На кой вы ему сдались со своими химическими анализами!

— У вас есть ключ? — спросила Клавдия.

— Что?

— Ключ! — рассердилась следователь. — Что вы опять придуриваетесь, вы же слышали!

— Слышала, — кивнула Ираида, — но, надеюсь, вы не заставите меня вскрывать чужую квартиру, когда хозяин не хочет никого видеть!

— Напрасно надеетесь, — отрезала Дежкина, — достаточно того, что я его хочу видеть.

Достав из сумочки ключ, председательница вставила его в замочную скважину.

— Алле, Эдик! — позвала она, ступив в прихожую. — Мы пришли. Хватит придуриваться, выходи!

В комнате горел свет. Роскошная хрустальная люстра играла разноцветными бликами.

— Идиот! — выругалась Ираида Петровна. — Он что, решил смыться? Болван!

— Где же он может скрываться? — спросила Дежкина.

— Вот уж это не мои проблемы, — парировала председательница. — Вы сыщица, вам и искать!

Никто бы не смог, наверное, произнести слово «сыщица» с такой злобной и вместе с тем снисходительной интонацией.

Но Клавдия пропустила эти слова мимо ушей.

Поставив на старинный, ручной работы сервант из красного дерева свою сумку, она последовала в спальню, на кухню, в кладовую комнату.

Нельзя сказать, чтобы этот осмотр принес какие-нибудь результаты.

Незастеленная постель белела смятыми простынями. На сервировочном столике стояла чашка с недопитым кофе. Чайник на плите был еще теплый.

— С меня хватит! — закричала председательница, которая наблюдала за передвижениями по квартире Клавдии. — Если вы тут собираетесь вынюхивать и высматривать, я вам не компания. Обещала привезти вас к Эдику — привезла, а теперь до свидания…

Она решительно пошла к выходу, но на этом пути взгляд ее упал на небольшое настенное зеркало. Как видно, пристальный взгляд, коим Ираида Петровна одарила собственное отражение, заметил некие на ее лице изъяны. Во всяком случае, вместо того чтобы напрямую двигаться к двери, она выудила из сумочки пудреницу и направилась в ванную комнату.

Клавдия слышала, как щелкнул включатель света, а затем распахнулась дверь.

— О! — прозвучал удивленный возглас. — О-о!.. А-а-ааа!!!

Кто бы мог подумать, что Ираида Петровна способна так истошно, так жутко вопить.

Дежкина вылетела в коридор.

Сквозь дверной проем она увидела председательницу, буквально приплюснутую спиной к стене.

Ее немигающий взгляд был устремлен к огромной из импортного голубого фаянса ванне, размерами с хороший комнатный бассейн.

Из ванны свешивались волосатые мужские ноги.

— Там… там… — бормотала Ираида Петровна, лихорадочно указывая пальцем на нечто в воде.

Клавдия подошла ближе.

Она не удивилась, увидев тяжелое бледное тело, с головой погруженное в мутную, с красноватым оттенком воду.

Она ожидала увидеть нечто подобное.

Почему-то еще во дворе дома Клавдия ощутила смутную тошноту — верный признак надвигающейся беды.

Эта тошнота не имела объяснения. Дежкина привыкла доверяться своему шестому чувству, и за годы работы в прокуратуре это чувство ни разу ее не подводило.

Рыская по комнатам квартиры, Клавдия разыскивала хозяина и уже ощущала, что рядом, совсем поблизости, бродит смерть.

Так оно и оказалось.

Хозяин покоился в своей роскошной импортной ванне, и из сонной артерии, поблескивая, торчала большого размера заколка для волос. Редкие пряди, как водоросли, слабо колыхались на плешивой макушке, глаза были выпучены.

Надо думать, при жизни Эдик не славился красивой внешностью — теперь же он был вообще страшен.

— Он? — спросила Дежкина.

Ираида Петровна кивнула и, уткнув лицо в висевшее полотенце, зарыдала.

— Когда вы были здесь в последний раз? — произнесла Клавдия.

— Какая разница?! — взвилась председательница. — Все бродишь, вынюхиваешь… Довынюхивалась! Все из-за тебя!

— Может, из-за меня, — не стала спорить Дежкина, — но вот заколочка-то — ваша.

— Мамочки! — охнула Ираида Петровна, и лицо ее вдруг обмякло, стало каким-то старушечьим и нелепым.

— Чья работа? — наседала на нее следователь. — Соображайте быстрее, не то вас ожидают большие неприятности…

— Я не виновата, — бормотала председательница. — Я же с вами была, вы же знаете…

— Ничего я не знаю! — заявила Клавдия, внимательно разглядывая то, что еще недавно звалось Эдиком. — Мы встретились в полдевятого… откуда мне знать, где вы были до этой минуты и что делали.

— Эдик сильный был, я бы с ним не справилась! — лихорадочно объясняла Ираида Петровна. — Он большой, сами видите…

— Ему вогнали заколку в сонную артерию. Это даже ребенку под силу. Смерть наступила практически мгновенно. В ванну уложили уже мертвое тело, — сказала Дежкина.

— Я же с ним по телефону разговаривала, — продолжала убеждать трясущимися губами председательница, — вы же слышали.

— Ничего я не слышала. Я видела, как вы взяли телефонную трубку и сказали в нее несколько слов. А вот с кем вы говорили и говорили ли с кем-нибудь вообще — мне это неизвестно.

— Мамочки… — пролепетала Ираида Петровна, — что ж это делается?

Лицо Клавдии сохраняло каменное выражение.

Пожалуй, впервые председательница осознала, что это такое — пытка молчанием. Пострашнее колбы с кислотой…

— Положение серьезное, — суровым голосом чеканила Дежкина. — Я так понимаю, найдется немало свидетелей, видевших сегодня вашу машину у подъезда, верно? Вы ведь отсюда выехали на встречу со мной? Заколка, которой совершено убийство, принадлежит вам. Все улики против вас.

— Я не виновата! — истошно завопила Ираида Петровна, потеряв всякий самоконтроль. — Помогите!

— Кричать не стоит, — посоветовала Клавдия, — а то и вправду народ сбежится. И кому поверят — мне или вам?

— Мне! — выпалила председательница.

— Спорим, — предложила Дежкина. — Лет на пятнадцать спорим?