— Да.

Найти Носика оказалось делом еще более сложным, нежели отыскать Пучкова.

Клавдия вдвоем со своим провожатым моталась от пивнушки к пивнушке. Заглядывали на задворки овощных магазинов, осматривали помойки.

В подвале одного из домов, где, как сообщил Пучков, Носик нередко коротал вечера и ночи, они наткнулись на пожилую обрюзгшую женщину с седыми клочьями волос и испитым лицом.

— Вовк, ты, что ль? — икнув, спросила она, приподнявшись на груде тряпья. — Хорошо, что зашел. Я тебе тут тачку одну присмотрела, отличные покрышки. Но мне за это дело не двадцать, а двадцать пять процентов полагается, иначе я не согласная.

— Заткнись, дур-ра! — злобно зашипел на нее Пучков, а Клавдии объяснил: — Танька-манекенщица. Не в себе она.

Кто и почему дал столь странное прозвище этому опустившемуся существу, Дежкина выяснять не стала.

Для себя же она сделала узелок на память: в активной деятельности своего нового знакомца необходимо разобраться подробнее. Дай Бог, чтобы воровство и злостное уклонение от призыва были самыми серьезными его провинностями.

— Носика не видали? — окликал Пучков каких-то подозрительных личностей, роющихся в мусорных урнах.

Личности кивали ему, как старому приятелю, но на вопрос ничего вразумительного ответить не могли.

Дежкина уже отчаялась найти злосчастного бомжа, когда вдруг махонький старичок, обернутый в рваный пуховый платок, постреливая глазками, лукаво произнес:

— Он мне бутылку проспорил. Пошел деньги доставать.

— Куда? — в один голос спросили Клавдия и Пучков.

Старичок подозрительно поглядел на Дежкину, но Пучков жестом успокоил его: мол, она со мной, человек надежный, — и, чинно поправив платок, старичок сообщил:

— Так где народу побольше… В метро, конечно.

Клоков долго молчал, вспоминая те страшные дни, когда Рекрут начал чистку среди своих.

— Это чем-то напоминало тридцать седьмой год… — наконец продолжил он. — Я тогда еще не жил, но теперь представляю то время. Так и Рекрут — убирал самых достойных, самых близких, тех, с кем он бок о бок прошел весь свой путь, поднявшись из низов до самого верха. В числе первых он избавился от полковников, затем настала очередь генералов. На их место приходили совершенно неизвестные и непроверенные люди.

— Но ты ведь тоже был генералом, — заметил Чубаристов. — Почему же Рекрут тебя не тронул?

— Не успел.

— Вот как? Значит, его смерть — результат внутреннего заговора? Генералы взбунтовались и низвергли маршала?

— Ты вряд ли мне поверишь, но никому из нас даже в голову не приходила мысль о расправе. Я больше чем уверен, что у Рекрута были гипнотические способности, что он попросту зомбировал нас. Мы походили на роботов, которым что ни прикажешь, то они с радостью выполнят.

— Так кто же убрал Рекрута?

— Он сам себя наказал…

— Самоубийство?

— Нет.

— Тогда что же?

— По чистой случайности я узнал, что Рекрут задумал убрать Долишвили. Я не мог не предупредить Резо, хотя прекрасно понимал, что тем самым подставляю Рекрута.

— Взыграли остатки совести?

— Мы были с Резо друзьями. Короче, Рекрут вызвал его на личную встречу, якобы обсудить какие-то неожиданно возникшие проблемы. Не знаю, что уж там произошло между ними, только в тот вечер Рекрут домой не вернулся, а на следующее утро возле гаражей (они уговорились встретиться у гаражей) нашли изуродованный до неузнаваемости мужской труп.

— Позже наши эксперты установили, что это был Рекрут. Его в куски разорвало гранатой, — Чубаристов взглянул на часы. Время, отпущенное на свидание с Клоковым истекало. — А Резо тебе ничего не рассказывал о том вечере?

— Нет, да я и не спрашивал. За все последующие годы нашего близкого общения мы ни разу не касались этой темы. Плюнули и растерли… Если честно, то все члены «организации» вздохнули свободно, когда Рекрута не стало. Я имею в виду оставшихся в живых, а их было не так уж много. Да, ему устроили пышные похороны, проводили на тот свет со всеми почестями, но никто не сказал о нем ни одного доброго слова. Больной он был, мать его…

— Как получилось, что Долишвили занял место Рекрута?

— Это произошло автоматически — Резо был вторым человеком после Рекрута, и его кандидатура даже не обсуждалась.

— Значит, смерть Рекрута была выгодна Долишвили?

— Она была выгодна всем, но Резо — в последнюю очередь. Он был преданным, верным служакой, но не предателем.

— В прошлый раз ты упоминал о какой-то новой стратегии. В чем она заключалась?

— О, это интересная штука… — Клоков сунул в рот сигарету и выжидательно посмотрел на Чубаристова.

— Может, не надо? — Виктор чиркнул зажигалкой, но рука его неподвижно повисла в воздухе. — Опять приступ будет.

— Прекрати! Двум смертям не бывать! — Павел прикурил, пропустил сквозь ноздри ароматный дымок. — О здоровье моем печешься? Молодец, Витенька. Хвалю.

— Оставь свою похвалу при себе! — рявкнул Чубаристов. — Рассказывай, не тяни.

— Чтобы навсегда порешить с возможными заговорами и внутренними склоками, Резо пошел на одну хитрость. Он провел ряд назначений на высшие командные должности. Но! — Клоков многозначительно поднял указательный палец. — Никто из «бригадиров» не знал друг друга ни по имени, ни в лицо. Только цифровые коды — от двух до пятнадцати, по количеству человек. Каждый из них получал приказы и распоряжения непосредственно от самого Долишвили.

— Ты тоже был «бригадиром»?

— Да.

— Под каким кодом?

— Под вторым.

— И не имел понятия, с кем работаешь в одной упряжке?

— Совершенно верно.

— А если возникала неординарная ситуация, требовавшая коллективного решения?

— Для этого существовала специальная компьютерная сеть, все концы которой сходились в кабинете Долишвили. Он проводил короткие совещания, обращаясь к подчиненным исключительно по цифровым кодам.

— Игра в одни ворота? Вероятно, в таких условиях сложно было спорить, отстаивать свою точку зрения, а уж вести диалог с коллегами — вообще невозможно…

— Дело в том, что голоса «бригадиров» сканировались и тексты моментально выводились прямо на мониторы.

— Во сколько же обошлась «организации» такая игрушка?

— В несколько десятков миллионов долларов.

— Это ты уж загнул… — Виктор насмешливо подмигнул Клокову.

— Нисколько. Самой дорогой составляющей компьютерной системы был космический спутник. Мы его купили через подставную западную фирму. И цель оправдала средства — мы были абсолютно уверены в полнейшей конфиденциальности наших переговоров, никто не знал частоту, по которой проходил сигнал, его невозможно было запеленговать. Впрочем, тебе я коды назову…

— Ну, ребята, вы даете! — восхищенно присвистнул Чубаристов. — Во до чего можно дойти, когда деньги некуда девать!

— Наша «организация» просуществовала семь лет. За это время мы освоили огромные территории от Прибалтики до Дальнего Востока. Каждый день в нашу казну поступало все больше и больше «отчислений». О каких-либо бунтах и недовольствах не могло быть и речи. Мы вышли на более высокий, недосягаемый прежде уровень, став государством в государстве. Резо был мягким руководителем, он всегда предпочитал решать спорные вопросы мирным путем и применял силу в самых крайних случаях, когда остальные аргументы уже были использованы и не приносили положительного результата.

— Где хранились деньги «организации»?

— В эту тайну были посвящены два человека — Резо и бухгалтер.

— Кто был бухгалтером?

— Могу назвать только его цифровой код — тринадцать. Больше мне о нем ничего не известно.

— Значит, сохраняется шанс, что миллионы долларов до сих пор лежат в хранилище какого-нибудь швейцарского банка?

— Миллиарды долларов, — уточнил Клоков. — Но и это еще не все. У «организации» был резервный фонд наличных денег, так сказать, заначка на черный день. Еженедельно этот резерв пополнялся в основном за счет поступлений из ближайших областей. Каждый четверг в двадцать ноль-ноль к магазину «Овощи — фрукты», что на Фроловском бульваре, подъезжали две инкассаторские машины. Одна из них увозила в Сбербанк дневную выручку магазина, другая же загружалась деньгами «организации», после чего направлялась к тайнику.