— Постараюсь побыстрее, — упавшим голосом сказала Дежкина.

Домашние проблемы вновь заслонили все остальные.

Клавдия подумала: как же все-таки важно, чтобы дома человека ждали тепло и уют, чтобы было спокойно и хорошо, как надоела эта непрекращающаяся война и на работе, и в собственном семействе.

В том, что по возвращении ее ожидает сюрприз (не сказать чтобы приятный), она не сомневалась.

— Ну что — пока?.. — спросила дочь.

— Пока, — хмуро откликнулась мать.

Разговор был закончен.

— Вернемся к нашим баранам, — предложил Чубаристов, едва Клавдия опустила трубку на рычаг. Как видно, он не утратил свой воинственный пыл и вовсе не собирался сдаваться. — Если молодое поколение явилось к нам за советом и помощью, — он кивнул в сторону Порогина, — мы просто обязаны откликнуться на призыв.

— Как же ты меня сегодня замучил! — воскликнула Дежкина. — Хватит. Откликайся сам, если уж так хочется. А я пошла к шефу. У меня еще своих дел по горло.

Она направилась к двери, но на пороге обернулась, чтобы обратиться к Игорю:

— На твоем месте, Игорек, я бы его не слушала. У Виктора Сергеевича сегодня развеселое настроение, но боюсь, работе оно может только повредить. Счастливо!

Когда шаги Дежкиной стихли в коридоре, Чубаристов выразительно развел руками.

— Только безумный сможет понять женщину! Мне, во всяком случае, этого не дано.

— Спасибо за чай, — пробормотал Порогин, рассчитывая свернуть затянувшийся бесплодный разговор.

— Клавдию Васильевну надо было благодарить, а не меня, — возразил Виктор. — А что насчет совета…

— Да? — заинтересовался Игорь.

— Попробуй-ка ты обвести своего узбека вокруг пальца. Восток — дело тонкое, но ведь и мы тоже не стамеской деланные. Обдури его, спровоцируй на необдуманный шаг, — глаза Чубаристова превратились в узкие злые щелки, — иногда в нашем деле это очень даже полезно. Понимаешь, о чем это я?

— Кажется, да, — кивнул Порогин.

На лице его расплывалась довольная улыбка.

Надо думать, слова Чубаристова попали на благодатную почву…

Клавдия очень удивилась бы, узнав, что ее мысли в этот момент совпадали с безответственными советами Виктора Чубаристова Игорю Порогину.

«Профессия следователя включает в себя элемент здорового авантюризма, — подбадривала себя мысленно Дежкина, направляясь к приемной городского прокурора, — иногда надо уметь в безвыходной ситуации пойти ва-банк, чтобы оказаться в выигрыше».

Нынешнее положение вещей складывалось таким образом, что его надо было изменять что называется путем оперативного хирургического вмешательства.

Нащупав конец путеводной ниточки, Клавдия намеревалась не медлить.

Меньшиков, как сообщила Люся («За что люблю нашу секретаршу, так это за неумение держать язык за зубами!» — почти с благодарностью подумала Клавдия), весьма активно интересовался ею, следователем Дежкиной. При этом накануне именно Анатолий Иванович настоятельно посоветовал ей отправиться на назначенную инкогнито встречу.

Слишком много совпадений. Выходит, многоуважаемый городской прокурор все-таки имеет некое отношение к происходящим событиям?

Обычно осторожная, Клавдия на сей раз была готова к более чем наступательным действиям и не собиралась ходить вокруг да около.

Шестое чувство подсказывало ей, что она сможет добиться куда больших результатов, если с порога объявит Меньшикову о цели визита.

Она решительно отворила дверь в приемную и прямиком направилась к кабинету прокурора.

Секретарша, оторопев от такого вопиющего нахальства, даже не сразу преградила ей путь.

— Анатолий Иванович у себя? — с бойцовским видом поинтересовалась Клавдия.

— Занят! — замахала руками Люся.

— Неважно. Мне срочно нужно переговорить с прокурором.

Секретарша, по-рачьи выпучив глаза, бросилась ей наперерез.

— Вы что, с ума сошли? У Анатолия Ивановича важное совещание! Он не может вас принять… Я должна доложить…

Отодвинув Люсю с дороги, Клавдия распахнула дверь кабинета.

— Ой, мамочки… — проскулила за ее спиной секретарша, — ой, что будет…

Она даже не посмела войти следом за Дежкиной, чтобы оправдаться в глазах начальника.

Она просто юркнула в свой закуток и стихла.

Развернувшись спиной к двери, развалясь в кресле, Меньшиков вполголоса разговаривал по телефону.

— Да, дорогуся, — услыхала Клавдия его мурлыкающий басок, — борщик можно погуще. Не жалей капустки. А сметанка у нас есть? Да, раз так — купила бы ты сметанки. Вот и славненько. Не знаю, когда освобожусь, но постараюсь поскорее. Ты же понимаешь, роднюся, масса дел. Прост-таки масса! Да… да… — Прокурор сделал паузу, внимательно рассматривая ногти на правой руке. По всей видимости, он не услышал, что в кабинете объявился посетитель. — Да, персичек, я тоже по тебе соскучился…

Дежкиной не оставалось ничего другого, как громко кашлянуть.

Меньшиков вздрогнул всем телом и рубленым слогом произнес:

— Так точно! Абсолютно с вами согласен, Вадим Игнатьевич. Необходимо резко повысить ответственность каждого нашего специалиста на рабочем месте… да. Договорились. Обсудим эту проблему при встрече. Привет супруге! — И он размашистым движением опустил телефонную трубку на рычаг.

— Слушаю вас, — официальным тоном произнес горпрокурор, оборачиваясь к Клавдии.

На лице его была написана деловая сосредоточенность, — и не скажешь, что минуту назад он елейно ворковал: «дорогуся… персичек…»

— Анатолий Иванович, извините, что вламываюсь без предупреждения, но у меня к вам серьезный вопрос, — с ходу пошла в наступление Дежкина.

— Ага, Клавдия Васильевна! — обрадованно перебил ее прокурор, будто лишь теперь понял, кто стоит перед ним. — Это замечательно, что вы заглянули. У меня тоже к вам вопросы имеются. Присаживайтесь, пожалуйста.

Радушный прием, оказываемый Меньшиковым, как-то исподволь гасил ее пыл и решимость.

— Как семья… дети? — поинтересовался прокурор.

— Плохо, — сделала попытку вернуть свое прежнее настроение Дежкина.

Она рассчитывала, что столь резкий ответ вынудит Меньшикова хотя бы дежурно всполошиться: мол, что такое? Почему же плохо?

Однако прокурор лишь сокрушенно покачал головой: «ай-яй-яй!..» — и как ни в чем не бывало свернул в свою сторону:

— Опять вышестоящие инстанции интересовались по вашему поводу, — сообщил он. — Я вас аттестовал как следователя высочайшей квалификации, однако это не помогло…

Клавдия удивленно вскинула брови.

— Простите, не поняла…

— Да-да, — развел руками Меньшиков, — к сожалению, в сложившейся ситуации я не смог отстоять ваше, как это называется, «право первой ночи». — Ляпнув эту откровенную двусмысленность, прокурор захихикал. — Надеюсь, вы не станете журить меня за это? И на старушку, как говорится, бывает прорушка. Кстати, вы сходили вчера на назначенную встречу? — неожиданно поинтересовался он.

— Еще как сходила! — усмехнулась Дежкина. — Должна сказать, это был большой сюрприз.

— Ничего не поделаешь, — сокрушенно проговорил прокурор, — здесь я не властен. Надеюсь, вы отдаете себе отчет, насколько я вас уважаю. И как человека, и как специалиста. Однако вам придется пойти на компромисс. Надеюсь также, что это не нанесет удар вашему самолюбию.

Дежкина сосредоточенно слушала напыщенную речь начальника и понимала только одно — что вконец запуталась.

В чем он пытается убедить ее? В том, что все происшедшее за последние несколько дней и есть норма? В своем ли он уме?

— Итак, — завершил спич Меньшиков, — я могу считать, мы договорились, верно? Вы все отдаете… и покончим с этим!

— Анатолий Иванович, — с трудом сдерживаясь, произнесла Клавдия, — вот уж никогда бы не подумала, что вы, с вашей репутацией законопослушного юриста и человека, поведете себя подобным образом. Вы подставили меня… втянули в какую-то темную историю и теперь говорите о профессиональном уважении?! Простите, но уж этого-то я никогда не смогу понять! Я пришла получить от вас исчерпывающие объяснения. И что же я слышу? Лепет.