— «Ищут пожарные, ищет милиция, ищут прохожие нашей столицы!» — продекламировал Чубаристов. — Какой тебе от них прок, красавица! Обрати-ка лучше свой взор на тех, кто подостойнее.

Клавдия устало вздохнула.

— Ну не могу, — пожаловалась она Вене, — добьет он меня сегодня, это точно. Витя, ты можешь быть хоть чуточку серьезнее?

— По субботам после бани, — немедленно откликнулся тот.

— Убью его сейчас, ей-богу! Уйди с глаз моих! — затопала она ногами.

— Виноват, кругом виноват, — Чубаристов по-шутовски наклонил голову, — не вели казнить, вели миловать. Ладно, — перешел он на серьезный тон, — так уж и быть, попробую тебе помочь. Пропущу-ка я эти физиономии через компьютер. Хотя они мне откровенно несимпатичны. Все четверо, заметь. Но ради такой женщины, как ты, госпожа следователь, я готов пойти на все.

Он прихлебнул чайку из Вениной чашки и добавил:

— Даже на то, чтобы пить такую гадость без единой крупинки сахара!

Клавдия вновь покачала головой и схватилась за телефонную трубку.

Домашний телефон и сейчас молчал.

— Кстати, я только что столкнулся с твоим воздыхателем, — сообщил Чубаристов. — Он обещался заглянуть на огонек, сказал, что есть важное дело.

Дежкина вспыхнула.

Веня стремительно сгреб в папку свои бесценные снимки и, наскоро попрощавшись, скрылся за дверью.

Клавдия проводила его долгим взглядом.

— Ну, — повернулась она к Виктору с не предвещающим ничего хорошего выражением лица, — и не стыдно тебе? Совсем с ума сошел на старости лет.

— Это кто на старости лет? — возмутился Чубаристов. — Это я — на старости лет?! Да я молод и полон сил! Да я любому двадцатилетнему пацану сто очков форы дам!

— Ты соображаешь, что несешь, или нет? — наступала Дежкина. — Какой еще воздыхатель? Тебе что, наплевать, что обо мне могут люди подумать? Веня, например?

— Честно говоря, да, — с невинным видом отвечал Чубаристов, — для меня важно, что я о тебе думаю. А я думаю, что… — Он мечтательно закатил глаза к потолку.

В этом положении и застал его Игорь Порогин.

Он удивленно переводил взгляд с Дежкиной на ее собеседника, будто пытался отгадать, что у них тут происходит.

— Входи-входи, дружище, — подбодрил его Чубаристов, — мы как раз о тебе вели речь…

— Обо мне? — удивился Игорь.

— О ком же еще? Я сказал Клавдии Васильевне, что мы столкнулись с тобой в коридоре и ты обещал заглянуть на огонек, а она почему-то рассердилась.

— Может, я некстати? — смутился парень.

— Не слушайте его, Игорек, — вступила в разговор Дежкина, — проходите, присаживайтесь. Чаем могу угостить, правда, без сахара.

— С удовольствием, — расплылся в улыбке Порогин. — У вас самый вкусный чай на свете.

Чубаристов усмехнулся уголками губ — так, чтобы видела Клавдия, но, не дай Бог, не заметил Игорь.

Ну-с, что я говорил, явствовало из этой ухмылки, воздыхатель он и есть воздыхатель.

— Как дела, Игорь? — интересовалась между тем Клавдия, заливая заварку крутым кипятком. — Что-то давно от тебя никаких новостей не слышно.

Порогин обхватил ладонями горячий стакан, точно пытался согреть замерзшие руки.

— «И вечный бой, покой нам только снится!» — процитировал он. — Заботы, круговерть, бумажная канитель… На днях вот оружейный склад обнаружили.

— Да ну? — поразилась Дежкина. — Это где же?

— Представьте себе, в самой обычной квартире. Долго выслеживали, откуда в столице столько огнестрельного оружия… Вышли на один занятный канал. — Игорь прихлебнул из стакана и даже крякнул от удовольствия — вкусно! — На Маяковке живет такой скромный парень, — продолжал он, — по фамилии Ганиев. А имечко у него и не выговоришь с первого раза. Имя у него Мамурджан, в честь дедушки. Дедушка в двадцатые годы был басмачом, рубал красных на Востоке. Видать, до сих пор дедушкина кровь в парнишке кипит, не дает покоя.

— Бандитствует отрок? — подал голос Чубаристов.

— А вот и нет! Трудится дворником в местном жэке или как оно там называется… Улицы метет. А когда на него вышли, он долго обижался: «На свою зарплату живу, на кровным трудом заработанные денежки. Вот этими мозолями заработанные!» Мозоли у него и вправду рабочие, это верно. А вот насчет зарплаты… приработок у парня имеется.

— Это какой же? — спросил Виктор.

— Зашли мы в его квартирку, — сообщил Порогин, — и ахнули. Оружейный склад. Там разве что бронебойных снарядов не было, да и то, если поискать, нашлись бы, наверное. Я впервые столько оружия в одном месте увидел, ей-богу!

— Ну и… — поторопил его Чубаристов, — парня за решетку, оружейный склад в плавильню, так, что ли?

Игорь тяжело вздохнул.

— В том-то и закавыка. Оружия на квартире видимо-невидимо, но оно все разобрано на части. Автоматы — отдельно ствол, отдельно затвор, отдельно цевье, приклад… И с пистолетами то же самое. И с остальным. А по закону, как вы знаете, разобранный пистолет пистолетом не считается. Кроме того, нигде нет его отпечатков. Вообще, говорит, первый раз вижу — друзья, видимо, оставили. Бред, конечно, но мы ничего не можем сделать ни с этим Ганиевым, ни с его военной базой. Хоть плачь.

— Плакать не надо, — сказал Чубаристов. — Не мужское это дело — слезы лить. Лучше шевели извилиной, как выкручиваться из такого положения.

— Я шевелю, — признался Игорь, — но что-то она шевелиться не желает. Я ведь за тем к вам и пришел, — повернулся он к внимательно слушающей Клавдии, — может, вы мне посоветуете, как быть в подобной ситуации.

Дежкина с сомнением покачала головой.

— Даже не знаю, что и сказать тебе, Игорек. Закон не обойдешь. Да и что будет, если еще и мы начнем его обходить. Пусть даже ради какой-то высокой цели. Мне кажется, надо ждать. Если он занимается торговлей оружием, этот твой внук басмача, то рано или поздно все равно себя выдаст.

— Ага, — ехидно откликнулся Чубаристов, — а пока что пусть наш друг раздает направо и налево автоматы, пушки, пулеметы! Железная у вас логика, Клавдия Васильевна.

— Это логика закона: не пойман — не вор.

— Красивые слова! Если вы находите в кармане у человека отмычку, нужны ли доказательства, что он взломщик? — наступал Виктор.

— А может, эту отмычку ему подбросили? — возразила Дежкина. — Может, человека подставили, а вы его засудите ни за что ни про что.

— Что-то мне не приходилось слышать, чтобы честным гражданам в карманы отмычки подпихивали, — отбивался Чубаристов.

— Ничего-то вы не понимаете, Виктор Сергеевич, — в сердцах отмахнулась от него Клавдия, переходя на официальное «вы» и имя-отчество, как всегда, когда она бывала серьезно уязвлена. — Все, делайте что хотите, но… без меня!

Она нервно схватила телефонную трубку и вновь принялась накручивать домашний номер.

Игорь растерянно переводил взгляд с одного спорщика на другого, не зная, как реагировать на эту стремительную и жаркую схватку.

На сей раз Клавдия не пыталась помочь ему выйти из затруднительного положения. Взрослый уже — сам выпутается.

Длинные, нескончаемые гудки наконец-то прервал короткий щелчок, и Дежкина услыхала голос дочери.

— Леночка? Слава Богу! — Она перевела дух. — Я уже волноваться начала: звоню-звоню, а никто не отвечает. Ты где была?

— В школе, естественно, — ответила дочь. Судя по тону, она вовсе не была расположена к долгому разговору.

— Хорошо… Я вот что спросить хотела: ты плащ из химчистки забрала?

На другом конце провода зависла пауза.

— Алло! — удивленная молчанием воскликнула Клавдия.

— Да, я слышу, — деревянным голосом отозвалась Лена.

— Я спрашиваю: плащ забрала из химчистки?

— Плащ?

— Ну да. Мой плащ, который я в прошлое воскресенье испачкала на демонстрации.

— Мам, слушай, ты давай возвращайся, дома и поговорим.

— Что-нибудь случилось? — обеспокоилась Клавдия.

— Все в порядке. Только не надо меня сейчас ни о чем спрашивать, ладно? Ты скоро вернешься? — последний вопрос был задан явно для отвода глаз.