Оттер остановил отряд, когда до римлян оставалось около двух фарлонгов. Враги не тронулись с места, но их всадники и пращники вышли с флангов и устремились в сторону готов. Через три-четыре минуты они уже были на расстоянии выстрела. Тогда лучики готов, соскочив с коней, натянули тетиву, приставили стрелы и выстрелили, убив и ранив многих из числа всадников. Римляне сначала продолжали ехать, не обращая внимания на обстрел, но через минуту-две натянули поводья и медленно двинулись назад, к войску. Пращники слегка замешкались, когда всадники покинули их. Кроме того, их сдерживали лучники готов.
Оттер обернулся к войску и подал хорошо известный всем знак. Воины сошли с коней. Спешившихся десятиначальники и стоначальники расставили клиновидным порядком с лучниками по флангам. Оттер, глядя на это, улыбался. Римляне не стали им мешать, ведь в их глазах готы были лёгкой добычей – всего лишь кучкой дикарей.
Когда клин был выстроен, Оттер, всё ещё оставаясь в седле, вновь обратился к воинам. Речь его была отрывистой и резкой. Вначале он спросил: «Готы! Хотите ли вы вновь сесть на коней и ускакать в лес, чтобы он укрыл вас, или вы вступите в бой с этими римлянами?»
Ответом ему был дружный крик и звон оружия о щиты.
«Это хорошо, – произнёс Оттер, – ведь мы уже близко к ним. Думаю, враг пойдёт на нас, так что мы должны будем либо выдержать их удар, либо развернуться к ним спиной. Но сражайтесь осторожно: если нас разобьют, то могут разбить и Тиодольфа. Вот что мы попробуем сделать: мы вклинимся между ними и бродом, и если это у нас получится, мы будем сражаться, пока один за другим не погибнем. Если же не получится, то мы должны сохранить свои жизни, но нанести врагу такой урон, какой сможем, не кидаясь в рукопашную, и так ждать прихода Тиодольфа. Если мы не встанем между ними и бродом, то никак не сможем помешать им перейти реку. Всё это я говорю вам, чтобы вы следовали за мной, сдерживая свой гнев и сохраняя свои жизни до того, пока не придёт время».
Сказав это, Оттер спешился, вытащил меч и, встав во главе клина, медленно повёл воинов вперёд. Невольники и юноши взяли коней под уздцы, чтобы оставить их в лесу, который был совсем близко.
Оттер вёл воинов вниз, к броду. Когда римляне увидели это, их основное войско начало боком, как краб, двигаться им наперерез. Оттер пошёл быстрее. Его люди, обученные военному делу, не разбивали строя. К этому времени римляне-поджигатели подошли к своему основному войску, и римский военачальник сразу же послал их на готов. Поджигатели, а это была большая группа людей, вооружённых луками и пращами, смело приблизились. Рассыпавшись, они начали стрелять в клин, убив и ранив многих. Но Оттер не остановил войско, хотя оно и оказалось в невыгодном положении, обнажив перед римлянами не прикрытый щитами бок. Не дерзнул Оттер и вывести своих лучников из клина, чтобы римляне, которых было больше, не атаковали их врукопашную. Он пристально смотрел на основное вражеское войско, на то, что они делали, и наконец ему стало ясно, что они раньше, чем готы, подойдут к броду. Он понял, что они нападут на готов, и тогда легковооружённые римские воины, которые сейчас обстреливали его людей, окажутся с фланга и с тыла. Это не сулило ничего хорошего – они разобьют его строй, и всё будет потеряно. Оттер замедлил шаг, а римляне двигались всё так же быстро, и их легковооружённые воины атаковали смелее, приближаясь к готам и всё плотнее смыкая строй, словно собираясь напасть. Как раз в это время Оттер передал по рядам команду и, взмахнув мечом, резко повернул направо, напав всем своим клином на сгрудившуюся толпу легковооружённых. Готские лучники вышли вперёд из-за правого фланга клина и начали быстро и метко стрелять, а лучники с левого фланга побежали, пока не оторвались от клина и не оказались с фланга римских легковооружённых воинов. Римляне, очутившись между мечами и копьями готов с одной стороны и острыми стрелами с другой, не знали, куда повернуть. Началась бойня, и только счастливчикам удалось спастись бегством.
После этой атаки, когда римский отряд был разбит, Оттер не остановился, а помчался через поле к коням. На самом деле, он думал, что основное войско римлян последует за ним, но этого не произошло. Римляне стояли на месте, ожидая, пока выжившие в первой схватке не присоединятся к ним. Это было большой удачей для готов, потому что они немного разбили строй во время битвы со стрелками врага. Воины не впали в дикую ярость, но и не щадили себя. В их сердцах засела горькая злость. Они видели, как рушится крыша горящего бражного зала Берингов, разбрасывая в стороны снопы искр. Остались стоять только обгоревшие стены, которые лизали маленькие язычки пламени. Стены не загорались лишь из-за того, что пространство между брёвнами каркаса было заполнено глиной, которую огонь огибал. Они видели, что все другие постройки, вплоть до самой маленькой хижины невольников, либо горели, либо уже тлели, горели даже амбары и сараи, от малых до больших.
Так как жителей Марки было намного меньше, чем основного войска римлян, и так как это самое войско сохранило правильный порядок, можно было не сомневаться, что готы с трудом выдержали бы натиск противника, если бы тот напал. Но римский военачальник не собирался атаковать. Хотя он и отличался смелостью, это была смелость волка, что нападает, когда голоден, и старается избежать сражения, когда сыт. Он обладал властью в своём городе, был молод и очень богат и хорошо знал, что огонь жжётся. Он пошёл на войну, чтобы стяжать славу, но в его планы не входило погибать в Марке ни ради города Рима, ни ради чего-то ещё. Он охотнее бы жил ради себя самого. Он пришёл сюда, надеясь на лёгкую победу и славу. Это принесло бы ему ещё больше богатств и владений в Риме. Он охотно принял бы в награду что-нибудь из награбленного у дикарей (какими считал готов), то, что выбрал бы сам, и одну или двух красивых женщин. Этот человек думал так: «Я пересеку брод, достигну жилища Вольфингов, заберу оттуда племенные ценности и укреплюсь там, а потом перебью этих дикарей с малыми потерями и уйду оттуда без опаски с полными руками, даже если Мений со своим отрядом не придёт ко мне на выручку, а он наверняка придёт. А что касается этих сердитых людей, у них не занимать сил и воинского умения, но вспомним старую пословицу, которая гласит: “Облегчи отступление побитому врагу”*, так мы сохраним больше римских жизней. Пусть они возвращаются, если захотят, но лишь после того, как мы обнесём свой лагерь частоколом, превратив его в крепость. Тогда можно будет начать переговоры с их командиром».
Надо сказать, что он не знал о поражении римлян на холме, не знал он наверняка и сколько воинов могут собрать жители Марки. Он судил об этом только по рассказам предателей, и хотя он взял в плен двух женщин близ леса, но не добился от них ни слова, ведь они поступили так, как советовала им Солнце Крова. Когда они поняли, что их будут допрашивать под пытками, они пронзили себя маленькими острыми ножами, отправившись к богам.
Так римский военачальник отпустил войско Марки и повернул к броду. Готы же теперь медленно шли к своим коням. Многие, конечно, были недовольны Оттером. Они говорили, что нехорошо пройти так много, скакать во весь опор и в конце концов так мало сделать. Знай они это заранее, они бы ослушались приказа Оттера, считая, что он поступает неверно. Ведь теперь римляне переправятся через реку и пойдут к бражному залу Вольфингов, и никто их не остановит. Они сожгут все постройки, убьют стариков и невольников, уведут всех женщин и детей, а с ними и Солнце Крова, сокровище Марки. Они не знали, что небольшой отряд легковооружённых римлян уже пересёк брод и напал на поселение Вольфингов, но старики, юноши и невольники этого рода атаковали римлян, когда те запутались между холмами и оградами, одержали над ними победу и многих убили.
Оттер и его люди добрались до того места, где паслись кони, когда солнце уже начало клониться к закату, и отвели их на возвышенность неподалёку от леса. Там они, как смогли, возвели ограду, пустив в ход брёвна и копья. Коней тоже разместили по кругу. Затем они выставили дозор и, усталые, укрылись внутри. Когда наступила ночь, огней зажигать не стали. Съев все те немногие запасы, что у них остались, воины заснули и проспали до самого утра, доверясь дозорным. Римляне не стали переходить реку в ту ночь. Они боялись идти вперёд по незнакомому броду, ведь это было опасно, и ждали на берегу реки, собираясь переправиться через неё только после рассвета.
