Тиодольф ничего не ответил, а только улыбнулся, но не её словам, а приятному голосу и прикосновениям рук. Эта женщина испытывала такую сильную любовь, что сама печаль преображалась силой этой любви. Солнце Леса продолжила: «Ты говоришь, бродяжка я. Послушай — Нет места божеству среди богов И не найдётся на земле приюта, Коль радость умерла в груди. Грустит И человек, но грусть его прервётся Со смертью. А печаль богов бессмертна. Бродяжка я. Когда в твоих объятиях Впервые безмятежно я лежала, Во мне угасло божество, и славы Я только для тебя желала в жизни. Передо мной до дня последней битвы К богам закрыты двери. Мою душу Пленил могучий воин, и он бросит Её во тьму, сам погрузившись в бездну. Ты по пустой земле пройдёшь, где зёрна Никто не сеет. За тобою следом Пойду твоей невольницей к кургану, Где ты, такой любимый и желанный, Останешься навеки! Есть ли польза Просить у горсти тлеющих костей Любви и помощи? У них нет чувств и мыслей — Вот, Тиодольф Могучий, чем ты станешь! Такой родной и близкий – кучкой праха!» Он, нежно лаская её руки и плечи, с любовью ответил: «Я Тиодольф Могучий, мудрый воин, Но я не вижу этой мрачной, тёмной Безрадостной могилы, нет, мой взгляд, Пронзив века, любуется весельем Прекрасных юношей и дев из рода, Что Домом Вольфингов зовётся. Каждый день Я вновь рождаюсь в песнях и преданьях, В самой их жизни – каждый новый день. Я с ними связан, я звено цепи, Скрепляющей прошедшее с грядущим, Но ветхости могильного кургана, Где нет ни сумерек, ни светлых дней, Мне видеть не дано, как ни стараюсь. Сей образ растворяется в другом: Я вижу пир, Рог Памяти над залом Подняли, чтобы выпить за героя, За Тиодольфа Старого – и с теми, Кто празднует в кругу своих родных, Могучих Вольфингов, я буду вечно жить. И с тем юнцом, что жаждет ярой битвы И видит по ту сторону стола Мечей калёных пламенную жатву — В его виденье будет Тиодольф, Что прежде появления на свет Того юнца, за Вольфингов отдал Свою могучую, стремительную жизнь». Когда он закончил, Солнце Леса рассмеялась. Голос её был нежным, но смех – горьким. Она сказала: «Нет, воин, ты умрёшь и не увидишь Ни зала бражного, ни Вольфингов детей, Что бегают в стенах родного дома, А я останусь жить, и мои мысли Все будут о тебе, я тщетно ждать Осуждена ответа от того, Кто никогда на чувства не ответит». Воин вновь улыбнулся и проговорил: «Я не узна́ю этого ни здесь, Ни в ветхости могильного кургана, Но ты… О, ты сомнения отбрось — Я буду жить в тебе, любовь бессмертна, Пока есть память». Казалось, Солнце Леса не слушала его. Она, слегка отстранившись, стояла, глубоко погружённая в свои мысли, затем развернулась и отошла на несколько шагов, а там наклонилась, подняла что-то (а это была чудесная кольчуга) и вернулась к Тиодольфу. Она произнесла: «Скажи мне, Тиодольф, но почему Не носишь ты средь бури копий эту Прекрасную кольчугу, что ковал Железный молот в кузнице? Ты мне Не веришь иль в решении богов Ты сомневаешься, раз в бой идёшь упрямо С незащищённой грудью? Иль тебя Так гордость обуяла, что лишь смерть Тебе достойной кажется наградой И лучшей, чем моя любовь, скажи?» Тиодольф ей ответил: «Солнце Леса, ты властна спрашивать меня, почему я не надел в битву твой дар, чудо мира, кольчугу, сработанную гномами! Но что же ты говоришь? Я не сомневаюсь ни в твоей вере в меня, ни в твоей сильной любви. Что же до воли богов, то её я не знаю и не могу знать и не ведаю, как изменить. Ты говоришь, что мне желанней смерть, чем твоя любовь, но я не понимаю этих слов. Не скажу, что люблю тебя больше самой жизни, ибо моя жизнь и моя любовь есть одно, их нельзя разделить. А теперь послушай и о кольчуге. Я разгадал, что ты не просто так хочешь, чтобы я надел в битву твой дар, эту чудесную кольчугу. С ней связан какой-то рок. Если я не надену её, то, возможно, паду в сражении, но если надену, со мной может случиться что-то недостойное воина Вольфингов. Я расскажу тебе, почему провёл уже два боя с римлянами, не надевая кольчуги, и почему оставил её (я вижу, ты вновь принесла её мне) под крышей бражного зала Дейлингов. Когда я вошёл к ним в кольчуге, меня встретил один древний старец, в прошлом отважный воин. В глазах его читалась такая любовь, словно он был отцом нашего народа, а я тем, кто идёт следом за ним, продолжая жизнь. Когда же он увидел кольчугу и дотронулся до неё, любовь его охладела, сменившись грустью. Он молвил тогда пророческие слова, и они предвещали горе. Я помню, что ты сама говорила об этом даре, помню и о твоих просьбах надеть кольчугу, и не могу не думать, что одному человеку она принесёт спасение, а всему народу – гибель. Скажешь ли ты, что это не так? Тогда я надену её и буду жить счастливо и умру счастливо. Если же ты скажешь, что я прав, что в кольчуге заключено проклятье, то тогда ради спасения народа я не буду носить кольчугу с её проклятием и погибну славной смертью, но благодаря мне наш Дом будет процветать. Или наоборот, ради тебя, я надену кольчугу и останусь в живых, но род наш окажется на грани жизни и смерти, а я не смогу помочь ему и не смогу больше принадлежать к роду Вольфингов, не смогу оставаться в его бражном зале. Так что же ты скажешь?» Солнце Леса ответила ему песней: «Да здравствуют твои уста, любимый, Спасибо за последние слова, И за твою надежду, и за то, Что в сердце любящей тебя надежду сеешь. Кольчугу создавали для спасенья, Чтобы могучий воин мог помочь Народу своему. Где же здесь место Найдётся для проклятья? Спасена Да будет жизнь твоя! Среди друзей, Что беззаветно преданы тебе, живи, Живи под крышей дома рода Могучих Вольфингов, где боги поселили Тебя, чтоб ты в любви прошёл свой путь. И я ещё скажу тебе, любимый, Что ты не рода Вольфингов, твоя Кровь с Элькингами смешана, что в мире Постранствовали вволю. Скрою лишь, Какое божество меняло облик, Чтобы зачать тебя под сенью леса. Как Норны ткань твоей судьбы вплели В судьбу прекрасных Вольфингов? Иль древо, Что держится могучими корнями, В один момент срубить дано врагу? Да, друг мой, ты силён, ты очень мудр, Но не один живёшь ты в доме рода, Что Домом Вольфингов зовётся, и заботу О них не взваливай лишь на себя, герой». |
