– Здоровяк, чем дольше гляжу я, тем меньше понимаю, как высадимся мы на тот остров; ибо перед глазами моими – только отвесный утёс, а за ним громоздятся великие горы.

– Ещё более подивишься ты, подплыв ближе, – заверил чужак, – ибо не потому, что мы далеко, не видишь ты ни песчаной косы, ни отмели, ни пологого склона, но потому, что нет их вовсе. Однако не бойся! – ибо разве я не с тобою? – непременно высадишься ты на Острове Выкупа.

Тогда Халльблит замолчал, и спутник его тоже примолк на время, хотя пару раз громко фыркнул от смеха, и, наконец, спросил зычно:

– Маленький пожиратель падали, почему не спросишь ты меня о моём имени?

А Халльблит был высок ростом и отличался недюжинной силой, но сказал он только:

– Потому что размышлял я о других вещах, а вовсе не о тебе.

– Ну что ж, – объявил здоровяк, голосом ещё более зычным, – дома называют меня Крошкой Лисом.

Отозвался на это Халльблит:

– Стало быть, ты – Лис? Может статься, ты обманул меня, по обычаю этого зверя; но помни, что ежели так, то я отомщу, и жестоко.

Тут поднялся здоровяк от кормила и, расставив ноги, встал в лодке в полный рост, и громом раскатился его голос:

– Эй, гнездящийся в скалах, нас семеро братьев, и я – самый маленький и тщедушный. Что, страшно?

– Нет, – отозвался Халльблит, – ибо шестерых прочих здесь нет. Не хочешь ли ты сразиться прямо в лодке, о Лис?

– Не хочу, – откликнулся Лис, – а лучше разопьём мы с тобою чашу вина.

Тогда снова отпер он ларь и извлёк на свет огромный рог какого-то могучего чужеземного скота, окованный серебром и заткнутый серебряной пробкой, и ещё золочёную чашу, и наполнил чашу из рога, и протянул её Халльблиту, и молвил:

– Выпей, о, чернопёрый птенец! И, коли хочешь, скажи тост.

Тут Халльблит поднял чашу и воскликнул:

– За здоровье клана Ворона и за тех, кто друзья ему! – и горе врагам его!

Договорив, поднёс юноша чашу к губам и осушил до дна, и показалось ему, что никогда не пробовал он вина лучше и крепче. И вернул он чашу Лису, а рыжий разбойник снова наполнил её и закричал:

– За «Сокровище Моря»! – и за Короля, что не подвластен смерти!

И выпил он, и снова наполнил чашу для Халльблита, зажав руль между колен; так осушили они по три чаши каждый, и Лис улыбался и был смирен, и говорил мало, а Халльблит дивился про себя тому, как переменился для него мир со вчерашнего дня.

А к тому времени небо совершенно очистилось, и над водой свистел ветер, и огромные валы расходились вокруг челна, вспыхивая под солнцем переливами ярких красок. Чёлн стремительно летел по волнам, подгоняемый ветром, словно и не думал останавливаться, и день близился к концу, а ветер всё крепчал, и вот прямо перед челном огромной угольно-чёрной глыбой воздвигся Остров Выкупа, и глаз по-прежнему не различал ни песчаной косы, ни гавани; а они всё мчались под ветром к тёмной стене скал, омываемой волнами моря, и ни один корабль, созданный человеком, не выстоял бы и мгновения между пенным прибоем и утёсами этой мрачной земли. Солнце опустилось совсем низко, и в алом зареве скрылось за горизонтом, и каменный мир заслонил собою половину неба, ибо чёлн подошёл уже совсем близко; и Халльблит ничего не различал за грозной преградой и ждал, что в следующее мгновение швырнет их на скалы, и погибнут они в морской пучине.

Но ладья всё неслась вперёд; и теперь, когда сгустились сумерки и впереди показалась гряда утёсов за высоким отрогом, померещилось Халльблиту, что у самого края моря темнеет нечто на фоне каменной стены, и решил юноша, что это пещера; и вот чёлн подошёл поближе, и убедился Халльблит, что не ошибся: впереди и впрямь разверзлась пасть огромной пещеры, достаточно широкая, чтобы вошёл в неё боевой корабль, идущий на всех парусах.

– Сын Ворона, – проговорил Лис, – теперь слушай, ибо сердце у тебя отважное. Здесь – врата Острова Выкупа, и ты волен войти в них, ежели хочешь. Однако может случиться и так, что, когда высадишься ты на Острове, приключится с тобою беда, напасть, справиться с которой тебе не под силу, а то и позор. Засим выбирай одно из двух: можешь ты подняться на Остров и бросить вызов судьбе или умереть здесь от моей руки, не содеяв ничего постыдного или недостойного; что скажешь?

– Больно разговорчив ты, Лис, когда время не ждёт, – отвечал Халльблит. – С какой стати передумаю я высаживаться на Остров и спасать мою наречённую? А что до остального, убей меня, коли сможешь, ежели выберемся мы живыми из этого кипящего котла.

Откликнулся рыжий разбойник:

– Тогда гляди и примечай, как правит Лис: я проведу чёлн, словно сквозь игольное ушко.

А к тому времени оказались они под чёрной сенью чёрной скалы; и в сумерках пенный прибой ревел и метался, словно языки белого пламени. У горизонта уже замерцали первые звёзды, в небе ярко сияла жёлтая луна, и ни облачка не омрачало покой небес. В одно мгновение открылось всё это взорам Халльблита над свирепствующим морем и над влажным утёсом, а в следующее мгновение юноша оказался во тьме пещеры, а вокруг по-прежнему грохотали волны и ветер, однако голос их весьма отличался от глухого гула, доносящегося снаружи. Тут услышал Халльблит, как Лис сказал:

– Теперь садись на вёсла, ибо вскорости окажемся мы дома у пристани.

Тут Халльблит взял в руки вёсла и принялся грести, и по мере того, как углублялись они в пещеру, волны стихали, и ветер улёгся, и только гудел бесцельно во впадинах; и на короткое время воцарилась непроглядная тьма – темнее не бывает. Но вскорости заметил Халльблит, что тьма вроде бы рассеивается, и оглянулся через плечо, и увидел прямо по курсу звезду света, и закричал Лис:

– Ишь ты, прямо белый день: и ярко же светит луна тем, кому суждено провести ночь в дороге! Не греби больше, о, сын иссиня-угольной птицы; довольно!

Халльблит отложил вёсла, и через минуту нос лодки ударился о землю; тут повернулся юноша и увидел крутую каменную лестницу, а в конце уходящей вверх шахты – лунное небо и звёзды. Тогда встал Лис, и подошёл к борту, и выпрыгнул из лодки, и привязал её к огромному камню, а затем снова вскочил в лодку и молвил:

– Помоги-ка мне со снедью; надо вытащить её из лодки, ежели не хочешь ты ложиться спать без ужина, а я так не хочу. Нынче ночью мы сами себе гости и сами себе хозяева, ибо до жилья моего народа далеко, а старик, говорят, рыщет ночами в обличии зверя. Что до этой пещеры, спать в ней считается куда как небезопасным, разве что гость вдвойне удачлив. А ты, о, сын Ворона, сейчас удачей небогат, сдаётся мне, так что ныне ночью расположимся мы на ночлег под открытым небом.

Халльблит с этим согласился, и достали они еды-питья сколько нужно из лодки, и поднялись по крутой лестнице, и поднимались долго, и так выбрались на ровную землю, и в лунном свете край тот показался Халльблиту пустынным и голым; ибо сумерки уже рассеялись, и от света дня ничего не осталось, кроме тусклого блика на западе.

Тому Халльблит весьма подивился, что и на открытой пустоши и на краю земли, ровно так же, как и в закрытой пещере, улеглось неистовство ветра, и безоблачная ночь была тиха, и с юга в сторону земли задувал лёгкий ветерок.

Тут Лис, казалось, забыл о громогласном хвастовстве, и заговорил участливо и мирно, как говорят с попутчиком, у которого есть дело, как и у прочих. И указал он на хребет или приземистый кряж, что возвышался неподалеку словно утёс на безлесой равнине; а затем пояснил:

– Спутник, под сенью вон того хребта отдыхать нам сегодня ночью; и, прошу тебя, не сочти меня неучтивым, ежели лучшего пристанища я тебе не предоставлю. Но велено мне в твоих поисках доставить тебя сюда живым и невредимым; и непросто было бы тебе выжить под кровом тех хозяев, которых нашёл бы ты среди нашего народа нынче ночью. Но завтра поговоришь ты с тем, кто расскажет тебе о выкупе.

– Этого довольно, – сказал Халльблит, – и благодарю тебя, проводник мой, за услугу; а что до твоих грубых и неучтивых слов, ко мне обращённых, их я тебе прощаю: ибо мне они вреда не причинили; воистину, кабы причинили, так меч мой тоже высказался бы в этом деле.