Услышав ответ, беглец выпил ещё одну чашу вина, поданную ему Воином-Скалой, и после заговорил:
– А если вы останетесь здесь до завтрашнего полудня или чуть дольше, то я приведу к вам других беглецов. Вы можете и их забрать с собой. Когда вы их увидите, то, пожалуй, решите, что от них не будет особой пользы: это бедные несчастные люди, как и я сам. Но если вам нужны сведения, то в этом они смогут вам помочь больше, чем я, ибо среди них есть и те, кто сбежал из злополучной долины в этом месяце, тогда как я сбежал уже шесть месяцев назад. Более того, хотя они и выглядят изнурёнными, но дайте им немного отдохнуть, хорошенько накормите их, и они даже за один день сделают для вас многое. Послушайте, если вы возьмёте их себе невольниками и будете обращаться с ними не хуже, чем добрый хозяин обращается с быками да ослами, и бить только за лень или проступки, то им покажется, что из Хелля они попали в небесные чертоги. Для них это обернётся такой удачей, о которой они уже много-много дней и не мечтали, разве что во сне видели. Я умоляю – сделай так, ведь все вы кажетесь мне счастливыми и милостивыми, и вы согласитесь поделиться с нами кусочком своего счастья.
Воины Дола охотно слушали слова беглеца, смотря на него широко раскрытыми от удивления глазами. Сердца их пронзала жалость. Камнеликий молвил:
– В этом, вождь воинов, мне не нужно давать тебе советов, ибо ты и сам ясно видишь: все мы считаем, что опозоримся и будем последними подлецами, а не воинами, если не дождёмся, когда придут эти несчастные, чтобы мы забрали их в Дол, где могли бы позаботиться о них.
– Верно, – согласился Волк из рода Белой Ограды, – и эти люди, за которых он просит нас, отплатят нам безграничной благодарностью, ибо мы многое приобретём, если, словно боги, избавим несчастных от их бедствий. А ещё я предчувствую, как они удивятся, придя в наш город и увидев, как счастливо живут в нём люди.
– Без сомнений, – заключил Божественноликий, – так мы и поступим. Но знай, друг лесов, что в Доле нет невольников, но все там друзья и соседи, и таким же будешь нам ты.
И юноша задумался: ему пришло на ум, что он очень мало знает о людских горестях.
Бывший невольник смотрел на счастливые лица своих новых друзей, слушал их радостные голоса, и когда он, подкрепив свои силы пищей и питьём, понял, о чём они говорят, он опустил голову и надолго заплакал. Никто ему не мешал. Но вот он вновь поднял глаза и промолвил:
– Так как все вы при оружии и, похоже, ищете врага, то, думаю, вы знаете, что эти тираны и мучители людей нападут на ваш город ещё прежде, чем окончится лето?
– Мы и сами так полагаем, – ответил ему Божественноликий. – Но нам бы хотелось знать об этом наверняка. Что тебе известно?
– Шесть месяцев прошло с тех пор, как я бежал – я говорил об этом. Уже тогда наши хозяева часто строили планы о прекрасных южных долинах, которые они собирались захватить. Они говорили друг другу так: «Мы уже долго живём в Серебряной долине, и нам нужны новые невольники, ведь тех, которыми мы владеем сейчас, и особенно женщин, становится всё меньше. В Розовой долине живут ещё хорошо, хотя и отослали невольников в Серебряную долину, но больше мы не можем увеличивать их число здесь, чтобы они не поедали наши запасы. Пусть жители Розовой долины пойдут на юг, в счастливые земли, и захватят их, а мы присоединимся к ним, чтобы помочь в этом, неважно, вернёмся мы назад или нет». Вот такие разговоры я слышал своими собственными ушами. А некоторые из тех, что я приведу к вам завтра, знают гораздо больше о том, что происходит там сейчас, ведь они бежали из Розовой долины всего лишь несколько дней назад. Более того, среди беглецов есть мужчина и женщина, которые месяц назад бежали из самой Серебряной долины. Всё это время они находились в пути, останавливаясь лишь, когда им требовалось укрытие. Они говорят, что их хозяевам стала известна дорога в Дол, и они собираются воспользоваться ею ещё до наступления зимы, как я вам и сказал. Беглецы хотят только узнать дорогу туда, так как страха у них нет.
К этому времени уже настала ночь. Хотя луна и стояла высоко в небе, освещая всё вкруг, воинам требовалось развести огонь, чтобы приготовить ужин, что бы там ни говорил лесной бродяга. Ночь, к тому же, выдалась холодной, ударил лёгкий мороз. Незадолго до того, как отряд вышел в эту лощину, один из воинов подстрелил жирного самца оленя и несколько оленей поменьше. Кроме этой дичи из пищи почти ничего не нашлось, а вот вина было предостаточно. Итак, в самой густой части тернового кустарника, чтобы как можно более надёжно спрятать огонь, разожгли костёр и приготовили мясо и форель, которую наловил беглый невольник. Ели, пили и веселились, уделяя так много внимания бедному беглецу, что под конец ему начало казаться, что он попал к милостивейшим из божеств.
Когда же все наелись, Божественноликий спросил нового знакомого, как его зовут. Тот же, назвав себя Даллахом, добавил:
– Господин, это имя из тех, что давали в Розовой долине до того, как мы попали в неволю. А невольникам разве нужны имена? Но моя кровь – не кровь жителей Розовой долины, а лучшего и более воинственного рода.
Божественноликий спросил:
– В своём рассказе ты упомянул Серебряную долину, ты знаешь её?
Даллах ответил:
– Сам я никогда не видел её. Она далеко отсюда, неделю пути без лишних остановок. Если не прятаться всё время, как те беглецы, о которых я тебе говорил, то за неделю вы дойдёте до западного её входа, где окружающие долину скалы обрываются в равнину.
– А разве нет другого пути туда?
– Нет, нет такого, о котором кто-либо знал бы. Разве что туда смогут проникнуть, рискуя своей жизнью, смелые скалолазы.
– Ты знаешь что-нибудь о жизни в Серебряной долине?
Даллах ответил:
– Что-то я знаю. Нам известно, что некоторое время назад там обитал доблестный народ, господствовавший надо всей долиной, но его изгнали смуглолицые. Убиты ли были те люди или порабощены – мы не знаем. Сами мы считаем, что с ними не случилось ни того, ни другого. Во мне, например, тоже течёт их кровь, ибо отец моего отца пришёл из Серебряной долины в Розовую и, поселившись там, взял себе в жёны женщину местного рода – мать моего отца.
– А когда случилось так, что вы попали под власть смуглолицых?
– Случилось это пять лет назад. Они явились в нашу долину большим войском – все при оружии.
– Между вами завязалось сражение?
– Увы, всё было по-другому, – вздохнул Даллах. – Мы жили счастливо в той долине, но были слабы и изнеженны. Долина эта чрезвычайно плодородна и в изобилии порождает зерно, масло, вино и плоды, а животные, что служат людям, там лучшие из тех, что могут быть. Если бы дошло до сражения, я бы, наверное, погиб вместе с теми, у кого хватило бы мужества сражаться. Теперь так говорит у нас каждый мужчина, впрочем, и каждая женщина. Но сражения не было. Старейшины, собравшись в Доме Совета, решили не давать его, когда смуглолицые потребовали от нас выплатить им дань и предоставить дома и земли для жизни. У нас было оружие, но не было храбрых сердец.
– И что случилось? – спросил воин из рода Белой Ограды.
Даллах сказал:
– Смотрите, господа, чтобы этого не случилось и с вашим городом! Мы дали им всё, что им было нужно, и считали, что у нас многое осталось. И что случилось, спрашиваешь ты? Мы были смирны, когда выходили на работу, и дрожали от страха, ибо на смуглолицых было страшно смотреть. Вначале они не вмешивались в нашу жизнь, разве что только могли забирать из наших домов пищу, питьё, одежду или утварь. Мы думали, что перенесём и это, нужно лишь трудиться немного больше каждый день, чтобы и нам хватало на жизнь. Но вскоре мы поняли, что это не так. Смуглолицые вовсе не собирались укрощать землю, не собирались работать на полях, что мы им дали, сидеть у ткацких станков, ковать в кузнях или делать другую работу, какую обычно делают мужчины. Трудиться за них должны были мы. Так и вышло, что мы стали работать на них, а не на себя, и сами тела наши принадлежали нам настолько, насколько было необходимо, чтобы мы оставались в живых для новых трудов. А работа наша была тяжелее, чем у мулов и ослов. Разве что женщинам помоложе да помилее они позволяли оставаться красивыми и нежными, чтобы быть их невольницами в постели.
