Из собора выходит Фабио.
Явление III.
Педро и Фабио.
Педро. А, Фабио! Вот где мы с тобой встретились, земляк! Давненько я тебя не видел...
Фабио. Да, уж года четыре...
Педро. И, судя по твоей здоровой роже, я вижу, что ты сыт... Ну, как твои делишки? Чем промышляешь?
Фабио. Да вот купил недавно гостиницу на большой дороге, недалеко от города.
Педро. Вот как? Какого же рода эта гостиница, или, вернее, каким родом ты обираешь посетителей?
Фабио. Ты по-старому все скалишь зубы, а, право, у меня недурно: провизия свежая, вино старое, хорошее, дочка красивая и приветливая... Все хорошо устроено... Бывают музыканты, певицы, танцовщицы; кто хочет играет в карты...
Педро. А, понимаю! Значит, у тебя просто притон, в котором могут с доброго христианина содрать кожу...
Фабио. Что ты, что ты! За кого же ты меня принимаешь?
Педро. За большого плута... Да ты не бойся! Теперь, когда я узнал, что у тебя за гостиница, можешь быть уверен, что мой господин скоро тебя навестит.
Фабио. А ты у кого теперь служишь?
Педро. У Дон Жуана де Тенорио.
Фабио. Слышал, слышал. Говорят — веселый господин.
Педро. Да, веселый; но только с таким господином, как мой, надо иметь четыре ноги, чтобы всюду поспевать и не уставать.
Фабио. Говорят, он большой охотник до любовных похождений?
Педро. Да и какие похождения! Ужас! Сегодня мы соблазняем жену благороднейшего сановника; завтра — дочь какого-нибудь жида, которая сидит за десятью замками. Послезавтра лезем через монастырскую решетку и, в то время как я отбиваюсь от собак, он уверяет какую-нибудь хорошенькую монахиню, что, кроме любви, все вздор и чушь... Мы ни перед чем не останавливаемся: даже перед невинностью! Совести у нас никакой нет! Сколько мы соблазнили этих слабых созданий — просто не перечтешь! Конечно, это не всегда доставалось ему даром: для самой чистой любви нужны деньги, и поэтому мы мотаем их без всякой жалости.
Фабио. Скажите, пожалуйста, какой прекрасный господин!
Педро. Ты находишь? Впрочем, уж чего же прекраснее для таких мошенников, как ты! Но хорошо, если бы наши истории стоили только одних денег… Но дело в том, что эти господа, у которых он отнимал женщин, дьявольски сердились… Честь и ревность - это, приятель, такие чувства, которые нас доводят до драки. Недаром благородные господа сравнивают честь с глазом, который невольно начинает мигать, когда в него что-нибудь попадёт… А мой господин у многих сидит в глазу... Вот почему мы то и дело пускаем в ход шпагу… А ты ведь понимаешь, чем это кончается?
Фабио. А отчего не жалуются королю?
Педро. И жаловались! Да что ж из этого? Король придумал средство: приказал нам жениться... Что он мог больше сделать? Жену мы вскоре оставили отдыхать в Валенсии,
а сами — сюда. Отсюда вскоре нас опять выслали в Толедо. Пожили мы там три месяца, а потом получено было, благодаря хлопотам нашего дядюшки, разрешение вернуться в Севилью, вероятно, в награду за хорошее поведение. Король нам сделал выговор и пригрозил в случае чего изгнанием из Испании; но и это, кажется, не действует...
Фабио. Что же? По-прежнему безобразничает?
Педро. Даже более, чем прежде... И что мне теперь не нравится, так это то, что в нем пропадает прежняя беззаботность... По временам он как будто о чем-то думает и, знаешь, этакое... беспокойство...
Фабио. Может быть, он подумывает, как бы исправиться?
Педро. Эка ты хватил! Исправиться! Нет, тут что-то другое, чего я в толк не возьму... Вижу только, что он стал нетерпелив и переменчив...
Фабио. Да ведь он и прежде был такой?
Педро. Такой да не такой! Прежде во всем этом был какой-нибудь порядок, а теперь никакого порядку... Например, он приказал сейчас передать любовную записку
одной прекрасной сеньоре; объяснение самое пламенное, но возможно, что он теперь о той же любви говорит уже другой; а эту позабыл, не успев еще даже ее хорошо запомнить... Вообще, черт знает что такое...
Из собора выходят донья Лаура и Серафина.
Однако я с тобой заболтался, а мне надо еще исполнить его приказание.
Фабио. Ну, прощай, любезный земляк! Надеюсь вас увидеть у себя...
Педро. Надейся, надейся! Прощай!
Фабио уходит.
Явление IV.
Педро, донья Лаура и Серафина.
Педро (Лауре, снимая шляпу). Благородная сеньора, осмелюсь побеспокоить вас этой запиской, которую мой господин приказал передать вашей милости... (Подаёт записку и отходит в сторону).
Лаура (берет записку и читает про себя). Серафина! Это тот самый сеньор, который смотрел на меня в соборе... Он объясняется мне в любви...
Серафина. Какая дерзость!
Лаура. Дай этому слуге дукат и расспроси его хорошенько.
Серафина. Не будет ли это неосторожно? Посмотрите, какое у него дерзкое лицо... Не лучше ли оставить? Слишком много для него чести... Вспомните нашу поговорку: не для ослиной морды создан мед...
Лаура. Без советов! Я тебе приказываю!
Серафина. Что же его спросить?
Лаура. Ну, спроси, как зовут его господина, женат ли, много ли имел дуэлей; одним словом, узнай его характер…
Серафина. А что мы будем делать с капитаном Альваро?
Лаура. Альваро?.. Серафина! Ты ужасно глупа!
Серафина. Ну, хорошо; сейчас все спрошу; только не сердитесь… (Обращаясь к Педро). Как ты смел передавать записку моей госпоже?
Педро. А что ж прикажете делать? Я исполнял приказание сеньора, а он шутить не любит… А сам-то я человек тихий и робкий…
Серафина. Что-то незаметно! Достаточно взглянуть в твои бесстыжие глаза, чтобы догадаться, что ты за птица.
Педро. Наружность обманчива... Мне было очень страшно, тем более у вас такой грозный и неприступный вид...
Серафина. Ну, хорошо! Говори, кто твой господин?
Педро. Мой господин очень знатный человек.
Серафина. В самом деле?
Педро. Самой чистой и знатной испанской крови. Мне кажется, что его предки родились на такой земле, где ни грязи, ни пыли никогда не бывает.
Серафина. Вот как! А как его зовут?
Педро. Дон Жуан де Тенорио.
Лаура (постепенно приближаясь к разговаривающим, вполголоса). Я предчувствовала, что это – дон Жуан. Что-то мне как будто подсказало, что это — он!..
Серафина. Судя по тебе, твой господин большой обманщик и, может быть, даже безбожник...
Педро. О, нет! Он никогда не обманывает... никогда! Он настоящий кавалер и зараз любит только одну женщину... Теперь, я знаю, все его мысли наполнены доньей Лаурой... Теперь он только и делает, что расхваливает ее прелести...
Лаура (про себя). Вот как?
Педро. Ах, говорит, Педро, как она хороша! Никогда, говорит, не видал такой красавицы...
Серафина. А он, должно быть, много любил?
Педро. Нет, очень мало... Так себе, изредка... Ведь нельзя же тоже и без любви. Это ведь все равно, что есть суп без соли и перцу.
Серафина. И неужели он никогда не терпел неудачи?
Педро. Неудачу? Не помню такого случая... Не знаю, любили ли его всякий раз, но знаю, что он всегда своего добивался...
Лаvpa (про себя). Удивительный человек!
Серафина. Скажите, пожалуйста, какой! Что же он знаком с нечистыми силами?
Педро. Признаться сказать, я и сам иногда думаю, Дьявол у нас часто бывает в гостях, хотя я его в лицо никогда не видел...
Серафина. Все ты шутишь! Ну, как же это он побеждает все женские сердца.
Педро. Сам не знаю, сам не знаю! Правда, он красив, ловок, храбр и даже, если хотите... м-м-м... не глуп, но ведь таких кавалеров много, и все они очень часто остаются вот с каким носом…
Серафина. Ты сам не понимаешь, что ты говоришь...
Лаура. Серафина, дай ему два дуката!
Серафина. Балуете вы его, сеньора! Ну, да на тебе! говори!..
Педро. Искренно вам благодарен... (Прячет деньги). Но, право же, мне трудно вам объяснить то, что вы желаете... Я ведь простой слуга... Да и что об этом говорить! На все нужна своя сноровка, а слов в испанском языке довольно, чтобы заговорить не только всех испанских женщин, а и тех, что живут кругом Испании... Да и слова ещё много значат… А есть что-то другое…
