- Злюка, - прошептал Деймос, вылизывая его шею. – Она наверняка тебе нравилась, м?

- Нравилась, ох, да не кусайся ты… хотя… кусайся, ладно. Нравилась. Она была идеальной: красивая, добрая, справедливая. Из тех «правильных» девочек, которых не стыдно познакомить с родителями. И в то же время – веселая, деятельная, по-своему талантливая. Поттеру повезло, а он ее не уберег, идиот.

- Думаешь, он продолжал поддерживать отношения с Сириусом и после брака?

- Уверен в этом. Я видел их пару раз после школы. Разлучившиеся любовники так себя не ведут. А Лили, напротив, была какой-то задумчивой. Мне даже было ее немного жаль.

- Ты и жалость?

- А… амм… да… случается и со мной иногда… о, черт! Дейм!

- Ммм?

- Хочу тебя.

- Я, в принципе, догадался.

- Так чего ты…

- Наслаждаюсь процессом. Не мешай.

- Ах, простите многоуважаааа…

- Прощаю. Так достаточно убедительно?

- Ммм… это вроде я прощения прошу.

- Ну, проси.

Северус заставил Деймоса лечь на спину и принялся покрывать лихорадочными поцелуями грудь, живот, немного неуверенно сжал его член и, смущаясь и злясь оттого, что его неопытность столь очевидна для любовника, осторожно обхватил его губами.

Блэк хрипло застонал, и этот божественный звук окрылил Северуса, заставляя глубже втянуть, облизать, провести языком вдоль всей длины.

- Малыш, у меня сто лет никого не было. Ты рискуешь захлеб… захлебнуться.

- Твой супруг в будущем манкирует своими обязанностями? Ничего, сейчас я тебя утешу.

Деймос откинулся на подушки и отдался на волю настойчивым, не особо умелым губам. Почему-то именно эта неопытность, которую выдавали покрасневшие щеки, чуть более резкие и нарочитые ласки, отзывалась глубоко внутри, заставляя забыть о новых подробностях своего происхождения, о том, что неплохо было бы выпороть кое-кого за отвратительную выходку, напугавшую его до чертиков, обо всем на свете, кроме самого Северуса.

- Иди ко мне, - собственный голос, прозвучавший удивительно низко и хрипло, напомнил Деймосу, что предел его терпения небезграничен. – Иди.

Северус скользнул к нему, вытянувшись сверху, удивительно соблазнительный с темными растрепанными волосами и лихорадочно блестевшими глазами.

Деймос резко перевернулся, впиваясь губами в приоткрытый пересохший рот, раздвигая коленом ноги, придавливая к кровати.

- Дейм, - умоляя, простонал Северус. – Пожа… а…

- Сейчас. Ты…

- Н-н-нет… ау! Тебя ждал, как дурак. Я, наверное, единственный двадцатитрехлетний девственник в Англии.

- Уверяю тебя, через полчаса наша нация потеряет сие достояние.

- Так ей и надо. Давай же! Полчаса я не выдержу. Англия рискует лишиться достояния по причине неожиданной… смерти оного от перевозбуждения.

- От этого не умирают.

- Сссс!

- Потерпи. Первый раз редко бывает сказочно прекрасным. Черт… Ты такой там…

- Зат… заткнись! Обойдусь без… ох… твоих дурацких эпитетов.

- Как скажешь. Я буду выразительно мычать.

- Начинай уже… твое мычание меня возбуждает… ммм…

- Больно?

- Не особо.

- А так?

- Ау! Мерлин всеблагой! Гиппогриф тебя дери, Блэк!

- На это я пойти не могу. Кентавр – еще куда ни шло.

- Я тебе… ааа! Какой… кентавр?! Хватит, а?

- Перевернись. Живо! А то я сейчас…

- Нет. Хочу смотреть на тебя.

- Насмотришься еще… умоляю, ну хороший мой, не упрямься… Сев…

Северус улегся на живот, с восторгом и затаенным страхом ощущая, как сзади в него уперся внушительный член Деймоса. То, о чем мечталось одинокими ночами, сбывалось самым наглым образом – с ощущением удивительной растянутости, стыда, неудобства и радости. Он наслаждался сдавленными стонами и тихими ругательствами любовника, прислушивался к себе и с удивлением понимал, что впервые, пожалуй, ощущает всепоглощающее счастье от того, что другому так хорошо с ним.

Мучительное проникновение сменилось плавными, осторожными движениями, не особо приятными, но, видимо, доставлявшими Деймосу огромное удовольствие. Его стоны становились все громче, а движения резче и уверенней. Наконец, он потянул Северуса на себя, заставляя подняться на колени, и при мысли о том, как это выглядит со стороны – красивый возбужденный Деймос, и он сам, тощий, бледный, с похотливо выставленной задницей – его обожгло таким нестерпимым стыдом, что захотелось провалиться. Но тут горячая ладонь властно сгребла его яйца, а член внутри начал задевать простату, которая от каждого толчка становилась все более чувствительной, посылая по всему телу горячие волны.

Северус выгнулся так, чтобы приятные ощущения стали еще ярче, и застонал. Это было невероятно. Движения руки на члене вторили приятному трению внутри, от которого, казалось, задница сама сжимается, не желая выпускать то, что доставляет такое наслаждение.