– А кто захочет иметь с тобой дело, предательница? – зашипел на алхимичку Лайсо. – Это было очень, очень подло с твоей стороны! Явиться ко мне под видом обычной покупательницы и воспользоваться моим доверием! Это… это… возмутительно и неэтично!

– Неэтично? Что неэтичного в том, чтобы поймать за руку того, кто предал интересы всех алхимиков ради своей сиюминутной выгоды? Из-за таких, как ты, люди нам на улице в спину плюют! Конечно, может быть, мой поступок особого восторга у других алхимиков и не вызовет, но я переживу, не сомневайся. Впрочем, я думаю, никто меня особо осуждать не станет. А вот ты – что с тобой будет?

– Давайте не будем ссориться. – Мастер Роад сориентировался в ситуации и предупредил попытку Лайсо ответить алхимичке. – Это ни к чему, кроме попорченных нервов, не приведет. Чего вы хотите сержант? Неужели вам так хочется видеть моего клиента униженным, разоренным и подвергаемым осуждению со стороны коллег?

– Нет, конечно, хотя то, что ваш клиент сделал – отвратительно, – сказал сержант. – Но вы правы, нам нужно не это. Скажу больше: ваш клиент нас почти не интересует. В отличие от его нанимателя. Дело в том, что тот эльф, имя которого я умышленно не называю, чтобы нас не обвинили в попытке надавить на свидетеля с целью заставить оговорить того, кого мы подозреваем, не остановился на уничтожении эмбриона. Он продолжил свой преступный путь, украв мощнейший артефакт ради того, чтобы помешать Товуэллам обзавестись наследником. Я готов предложить вашему клиенту сделку: он дает показания на своего заказчика, а мы привлекаем его исключительно в качестве свидетеля, не выдвигая обвинений в сокрытии дохода и соучастии. Если повезет, то никто и не узнает о том, что ваш подзащитный поступился высокими принципами алхимиков; во всяком случае, мы не станем акцентировать на этом чье-либо внимание.

– Вообще-то, вы еще ничего не доказали, – напомнил мастер Роад. – и, откровенно сказать, ваше предложение отдает шантажом. Впрочем, я рекомендую моему клиенту хорошенько подумать над ним. Быть может, оно его заинтересует.

– Это ни в коем случае не шантаж, – сказал сержант адвокату. – Это – сделка с правосудием, вполне предусмотренная имперским и городским законодательством. По сути, эта сделка выгодна нам всем, разве нет? Впрочем, господин Лайсо может отказаться от нее, если считает, что ни в чем не виноват.

– Между прочим, для профессора Штейна тех фактов, что мы нарыли, будет вполне достаточно. Ему не нужен суд, чтобы сделать вывод о твоей виновности, Корней. Могу представить себе, как он отреагирует, если вдруг кто-то расскажет ему о том, как ты открыл свое дело. Он и так за малейшую провинность человека готов с грязью смешать, а уж за такое… Так ведь можно и клиентов всех потерять, и поставщиков, и работников. Нет-нет, господин адвокат, это не угроза, ни в коем случае. Просто мысли вслух насчет того, что может случиться с вашим подзащитным, если он откажется сотрудничать со следствием.

По виду Лайсо можно было предположить, что он сейчас кинется на алхимичку. Если раньше он был бледен, то теперь его лицо налилось кровью, он начал приподниматься на своем стуле, его кулаки сжались. Илис, который во время всей этой сцены молча сидел на диване, почти не шевелясь, напрягся и подался чуть вперед. Эрик, не отрываясь от протокола, левой рукой подвинул к себе жезл-накопитель, лежащий на краю его стола.

– Это именно что угроза, – нахмурился адвокат. – Я рекомендую своему подзащитному поручить мне составить жалобу на имя капитана.

Слова адвоката отрезвили Лайсо, он вполне овладел собой, его кулаки разжались, а сам он откинулся на спинку своего стула.

– Обойдемся без жалоб, – сказал он, отворачивая лицо к окну. – Мне очень неприятно это дело, и я хочу, чтобы оно побыстрее разрешилось. Я согласен на сделку. Я дам показания.

– Вот и прекрасно, – сказала Селена. – Тогда сразу следующий вопрос: как имя того эльфа, который нанял вас?

Вэнди пожала плечами и скрылась за своей ширмой.

– Ты знал, что наниматель – это Алеф Товуэлл, – сказала Селена, когда два стража увели Лайсо вниз, а его адвокат ушел следом.

– Я его подозревал, – согласился Квентин. – Однако никаких доказательств у меня не было. Так что Вэнди – молодец.

Алхимичка, которая за столом Илиса что-то писала, оторвалась от своего занятия и часто-часто закивала головой.

– Теперь мы сможем взять милорда Алефа за его длинные уши и потрясти, как следует, – продолжил Квентин. – Если будем хорошо трясти, то очень даже может быть, из него вываляться подсвечники.

– Я не понимаю, – сказал Илис. – Зачем этому Алефу мешать своему кузену делать детенышей?

– Да очень все просто, – ответил Квентин. – Если у лорда Алиса Товуэлла не будет детей или будет дочь, то после его смерти титул лорда и все семейное состояние унаследует его двоюродный брат Алеф. А вот если у него родится сын, то все это достанется ему.

– А разве Алеф и так не богат? – спросила Селена. – Заплатить три колеса за уничтожение эмбриона – это надо быть очень состоятельным человеком.

– Нет у Алефа ничего своего, – ответил Квентин. – Он расплачивался деньгами своего кузена.

– У благородных эльфов все их имущество принадлежит главе рода, – пояснила Вэнди, отвлекаясь от своего занятия. – У них вообще ничего своего нет. Вплоть до одежды. Каждому члену семьи выделяется некоторая сумма на содержание, но глава рода всегда может прекратить финансирование. При всем при том, все, что эльф зарабатывает своим трудом, он обязан отдавать в семейный бюджет.

– Да? – удивилась Селена. – Не знала.

– Это древний обычай, – подтвердил Квентин. – Но, конечно, на самом деле, все не совсем так. Во-первых, глава рода обязан кормить, одевать и обеспечивать кровом всех членов семьи, причем не абы как, а не хуже, чем себя самого. Во-вторых, по факту, все, что эльф заработал сам, он может тратить, как ему заблагорассудится, и, конечно, никто не будет лишать его каких-то личных вещей. Как правило, для каждого члена семьи устанавливается некоторый месячный лимит. Но даже если вдруг эльфу потребуется какая-то сумма сверх этого лимита, он может попросить лорда выделить ее – отказывать и даже спрашивать о том, на что нужны деньги, не принято. Это попросту невежливо. Конечно, если постоянно злоупотреблять такими просьбами, то лорд может потребовать отчета. Но если вдруг эльф рассорился со своим лордом, то действительно может лишиться всего этого в одночасье. Его будут вкусно кормить, прилично одевать, он сможет жить в родовом особняке, но не более того.

– Как я посмотрю, очень недурно быть благородным эльфом, – заметил Эрик, – если можно вот так спокойно потратить три колеса из семейного бюджета.

– Если говорить о милорде Алефе, то он – правая рука лорда Товуэлла в делах хозяйственных, и, по факту, это он распоряжается казной семьи, – сказал Квентин. – Так что выделить три колеса себе любимому для такого дела ему трудов не составило.

– А когда мы на него охотиться пойдем? – спросил Илис. – Сейчас?

– Нет, – ответил Квентин. – Этим мы займемся завтра, сегодня мы и так недурно поработали. Мне надо подумать, как вести разговор с Алефом, чтобы он не смог отвертеться. Сейчас ты, Илис, и ты, Эрик, отвезете Лайсо в тюрьму. Он все-таки какой-никакой, а маг – значит, простым стражам его транспортировку доверить нельзя.

– Зачем его вообще в тюрьму? – проворчал Илис. – Мы же с ним договорились.

– Не думаю, что в этом есть реальная необходимость, но я предпочту перестраховаться. Так мы будем точно уверены в том, что он не предупредит милорда Алефа. Кроме того, один день в тюрьме пойдет ему на пользу. Отвезете и идите по домам, ну а Селена и Вэнди могут идти домой уже прямо сейчас.

– Угу, – отозвалась алхимичка, – сейчас, я почти закончила.

– А что ты там пишешь? – поинтересовалась Селена.

– Требование об аннулировании чека, который я на Лайсо выписала, – ответила Вэнди. – Думаю, моей дочери его самочитайка не нужна – Льюр очень любит читать ей на ночь. Идите, я закрою кабинет.