– Это может занять пару дней, – сказал эльф, смахивая чистым полотенцем отрезанные локоны Селены на пол.
– Мы понимаем, что за пятнадцать минут ты нам их не найдешь. Деньги нужны?
– Если потребуются, я дам вам знать, миледи, – ответил парикмахер. – А после подготовлю вам подробный отчет, куда какой грифон потрачен. Как всегда... Так, думаю, я закончил, ваша прическа готова, миледи.
Селена поднялась с кресла и долго крутилась перед зеркалом, осматривая в нем себя. Это выглядело тем более забавно, что ни Эрик, ни Патрик в зеркале ее отражения не видели. Наконец вампирка повернулась к Эрику, спрашивая взглядом его мнения. Эрик молча оттопырил большой палец вверх.
– Прекрасно, – вынесла Селена свой вердикт. – Ты настоящий мастер, Патрик.
– Как скажете миледи, не стану с вами спорить, – улыбнулся вампирке эльф и повернулся к Эрику. – Ну что же, молодой человек, ваш черед. Ах, нет, погодите, я сначала тут немного подмету, обождите еще минуточку...
***
– И тут кошками пахнет, – шмыгнул носом Илис, когда они шли по широкому коридору к центральному алтарю Луни. – И волками. И медведями. И собаками. Но кошками – сильнее.
– Ничего удивительного, – ответил Квентин. – Во-первых, тут, как и в Храме Плодородия, тоже есть алтарь Селины. А кроме того, здесь, при храме, постоянно живет кто-нибудь из оборотней, другое дело, что они не показываются на глаза. И оборотней-кошек среди них едва ли не половина. Кстати говоря, Бастиана как раз кошка. И вот эта мелкая егоза – тоже. Привет, Луиза.
На приветствие обернулась светловолосая девочка лет десяти. До того, как ее окликнули, она была занята тем, что подливала сливки в миску из небольшого кувшинчика. Миска стояла на том самом алтаре Селины, о котором говорил Квентин; он представлял собой широкий каменный постамент, на котором лежала свернувшаяся клубком кошка из белого мрамора. Статуя была выполнена с большим мастерством, мрамор казался мягким и пушистым, и в приятном полумраке храма чудилось, что кошка настоящая и живая, просто спит.
– Дядя Квентин пришел! – воскликнула девочка и бросилась Квентину на шею, едва не опрокинув его.
– Ох, полегче, – сказал Квентин. – Ты уже не маленькая. Уронишь же!
– А чего ты так долго не приходил? – спросила девочка, отпуская Квентина.
– Виноват, – ответил Квентин, раскрывая свой планшет и начиная рыться в нем. – Как-то все не получалось последнее время. То одно, то другое. На-ка, держи. Только аккуратнее, она подтаяла.
Он протянул девочке небольшую плитку шоколада в красивой упаковке. Луиза шоколадку взяла, покрутила в руке и вздохнула.
– Нельзя мне сейчас шоколада, – сказала она. – Линяю. Арника говорит, это потому, что я много сладкого ем, а мама говорит, что это аллергия на тунца. Теперь меня и в том, и в том ограничили.
Но шоколадку в карман все же убрала.
– Кстати говоря, – сказал Квентин, – познакомься – мой друг и коллега Илис Зорр.
– Привет, – сказал Илис.
– Здравствуйте. Почему-то я не могу понять, какой вы оборотень.
– Я – лис, – Илис широко улыбнулся.
– Правда? Никогда таких не видела.
– Я тебе больше скажу: и я таких, как он, ни разу не встречала, – сказала красивая темноволосая женщина, подходя к ним. – Только слышала. Из Тыпонии?
– Из Катая, – ответил Илис. – Точнее, из под Ут-Кина[3]. Здравствуйте.
– А вот это как раз – Бастиана Лист, старшая жрица Луни, – сказал Квентин. – Илис Зорр, работает со мной. Мы пришли, чтобы задать тебе несколько вопросов.
– Вот как? А я-то подумала, ты соскучился, – сказала Баст.
– Вообще, не без этого, – ответил Квентин. – В смысле, соскучился.
– Раньше ты чаще заходил, – продолжила Бастиана. – Что, перестал со своими эльфами собачиться?
– Ну, можно и так сказать, – ответил Квентин.
– Или попросту неудобно в случае чего уходить к маме, когда мама переехала к эльфам? – прищурилась Бастиана.
– В точку! – рассмеялся Квентин. – Но вообще, мы здесь сейчас по делу. О краже подсвечников слышала?
– Слышала, – ответила жрица. – Идемте в гостиную что ли, не тут же об этом разговаривать…
И они вслед за Бастианой направились через большой храмовый зал в проход, который скрывался за большой статуей Луни.
– Мам… а мам… ну маммм… а что за подсвечники? – спросила Луиза громким шепотом, теребя широкий расклешенный рукав платья Бастианы.
– Подсвечники Расты, – ответила та. – Помнишь, я тебе про них рассказывала? Их украли.
– Помню, – ответила девочка. – А кто украл?
– Вот это я и хочу выяснить, – ответил за Бастиану Квентин.
– Так вы вора сюда пришли искать? – заинтересовалась Луиза.
– Можно и так сказать, – кивнул Квентин.
– Как интересно! – нараспев произнесла Луиза. – А можно, я вам тогда помогать буду?
Они как раз дошли до круглой комнаты, в центре которой стоял невысокий круглый стол, окруженный со всех сторон мягкими пушистыми диванами. Квентин как раз собирался ответить девочке, но Бастиана его опередила.
– Луиза, а ты разве уже сделала уроки? – поинтересовалась она строго.
– Так у меня же каникулы, – ответила девочка, присаживаясь на край одного из диванов.
– Тебе на лето задавали чтение, разве нет?
– Я потом почитаю...
– Луиза!
– Ну маммм…
– Луиза! – повторила Бастиана, еще строже.
Девочка вздохнула, надула губы и вышла из комнаты.
– От рук стала отбиваться, – пожаловалась Бастиана. – Это она при тебе спорить не стала. Даже Арнике огрызаться пытается.
– Это возраст такой, – сказал Квентин. – Я Арнике, конечно, особо не перечил, но вот Людовику и Бланке несладко со мной пришлось. А откуда ты узнала, что подсвечники похитили?
Он кивнул Илису, и тот вытащил свой блокнот. Допрос начался.
– От Энжела, – ответила она. – Он заходил позавчера.
– Зачем?
– Луизе саженец какого-то белого дерева приносил. Ты же знаешь, она что-то увлеклась этими всякими цветами, а он ее снабжает саженцами и семенами. Арника считает, что Энжел плохо на Луизу влияет, а я лично думаю, что лучше пусть она травами да цветами увлекается, чем по улицам без дела слоняется.
– Что он еще рассказывал?
– Что Эра ничего умнее не нашла, как его в краже обвинить. Жаловался, так сказать.
– А ты что думаешь?
– Я столько за ним гонялась на новый год, что точно знаю – он терпеть не может воровать. Не думаю, что это он. И Арника, кстати, со мной согласна.
– А кто тогда? – поинтересовался Квентин.
– Да кто угодно. Если кто-то хотел насолить Эре – то это прекрасный способ.
– Почему?
– Как это почему?! Она, такая вся из себя важная, такая вся из себя пафосная, такая вся из себя правильная, и – не смогла уберечь важнейшие элементы культа своей богини! И кто ее после этого уважать станет?
– А что, на Эру у многих зуб?
– Среди старших – скорее нет. Ну, то есть она не колесо, конечно, чтобы всем нравиться, но легкое недовольство есть. Ну и, конечно, с Дарой они постоянно ссорятся, к этому уже все привыкли, и Филипу, понятно, тоже перепадает. К Энжелу она постоянно докапывается, но это мелочи. А вот среди жрецов младших богов[4] многие бы обрадовались, увидев, как она споткнулась. Она же с ними совершенно не считается.
– Многие? Например?
– Долго перечислять. Лион Заунывчик, к примеру, жрец Невезухи[5]. Кэн Ватрух, жрец Бюрократа[6]. Полина Вайс, жрица Асечки Чистюли[7]… Много кто ее недолюбливает.
– Да и ты сама от нее не в восторге, – покивал Квентин.
– Да, мне не нравится, когда лезут в мою личную жизнь и пытаются ее устроить, когда я этого не прошу, – сказала Бастиана. – Ей почему-то покоя не дает, что я с Крисом встречаюсь. «Вы уже или поженитесь, или разбегитесь и не морочьте друг другу головы». Вот кто ее спрашивал вообще? Но, конечно, я подсвечники не воровала.
