Селена де Трие: То есть его к тому времени уже перенесли туда?

Филония Товуэлл: Да. Милорд Алеф позаботился об этом.

Селена де Трие: Расскажите, как вообще вел себя милорд Алеф. Как он выглядел, что делал?

Филония Товуэлл: Ох, мне не до того было, чтобы рассматривать милорда, меня занимало состояние мужа. Мне показалось, что он был расстроен и бледен. Ну а как же иначе? Такое несчастье... Я очень ему благодарна, он так поддержал меня, так все устроил... Я сама совершенно растерялась, я даже врача вызвать не стразу догадалась, но милорд Алеф сказал, что он об этом позаботился. Он был со мной всю ночь, до самого утра. Он очень меня поддержал. Если бы не он и не Алекса, я не знаю, что со мной было бы.

Селена де Трие: А он постоянно был с вами? Никуда не отлучался, никуда не уходил?

Филония Товуэлл: Почти. Когда уезжал доктор, он пошел его проводить.

Селена де Трие: Долго его не было?

Филония Товуэлл: Около четверти часа. Может быть меньше, может быть больше. Не могу сказать точно, я не следила за временем.

…

– Перед допросом мне пришлось попросить доктора Ицка наложить на нее успокаивающие чары, – сказала Селена. – Она любит мужа и очень за него переживает.

– Ну, это нормально, – пожал плечами Квентин. – Супруги-эльфы не могут друг друга не любить, и не переживать друг за друга. Идеальные семьи – это про эльфов.

– Тем не менее, дворецкий показал, что лорд Товуэлл стал много пить последнее время, а она ничего не заметила.

– Пил на ночь, – пожал плечами Квентин. – Кроме дворецкого, который уносил пустые бутылки, никто и не знал об этом. Бутылка на ночь – это хоть и немало для эльфа, но все же не настолько, чтобы было как-то особо заметно на следующий день.

– Дворецкого это обеспокоило, – напомнила Селена.

– Не настолько, чтобы проигнорировать запрет милорда Алефа и рассказать все леди Товуэлл.

– Думаешь, милорд хотел, чтобы его кузен спился?

– Нет, я думаю, что он попросту хотел, чтобы остальные поменьше внимания обращали на состояние здоровья лорда. В любом случае, выводы делать преждевременно, пока Людовик не закончит осмотр и не выдаст свое заключение. У Эрика все нормально?

– Почти. Судя по виду, очень хочет курить. Я предлагала его подменить на пять минут – отказался. Сидит, наблюдает за тем, как милорд Натан Валонорэ строчит на нас жалобы. Кстати говоря...

– Пустое, – отмахнулся Квентин. – Милорд Натан – опытный адвокат, жалобы он пустит в ход только после того, как убедится, что это стоит делать. В любом случае, пока Вэнди не сделает экспертизу пакетиков и содержимого винной бутылки, а Людовик не закончит с осмотром лорда Товуэлла, допрос милорда Алефа и начинать не стоит.

– Собственно говоря, я закончил, – раздался голос от двери.

Доктор Людовик Ицк был, как и Селена, вампиром. Его заслуги перед городом не вызывали сомнений ни у кого, и, не в последнюю очередь, из-за доктора Ицка были введены вампирские лицензии. Когда-то давно доктор не только открыл городскую клинику и стал ее первым главным врачом, но и основал медицинское училище Ицкарона, которое училищем оставалось скорее по названию, а по факту уже более века являлось наиболее престижным медицинским высшим учебным заведением в Суранской империи. Кто другой уже давно бы почил на лаврах, но Людовик был не таков. Не слишком любя то, что сам называл «административной нагрузкой», он предпочитал работать в той же клинике простым врачом и лечить людей, что у него получалось очень даже недурно. Кроме всего прочего, будучи вампиром, Людовик научился по малейшим оттенкам вкуса крови пациентов ставить диагнозы с точностью, которой позавидовала бы любая лаборатория.

– Для начала: как он вообще? – поинтересовался Квентин.

– Не очень хорошо, – ответил доктор. – По-прежнему без сознания, хотя его состояние и стабилизировалось. Могло быть хуже. Ему вовремя оказали помощь, причем именно ту помощь, которая ему требовалась. Вероник Бубон-Кати – замечательный врач, хоть и надеется больше на свою магию, чем на другие методы лечения. Должен заметить, сегодня ночью это сыграло лорду Товуэллу на руку. Я думаю, что у лорда есть все шансы выкарабкаться на этот раз и даже сохранить разум.

– На этот раз? – переспросила Селена.

– Да. Я, как вы понимаете, взял его кровь на анализ…

– Честно сказать, я, по большей части, тебя сюда для этого и пригласил, – сказал Квентин.

– Ну, разумеется, мой мальчик, разумеется, хотя, смею думать, что кроме этого я смог помочь Веронику дельным советом. Так вот, я сделал анализ крови, и у меня осталось двойственное ощущение. Формально, кровь хорошая. В ней достаточно высокий уровень гемоглобина, очень хорошее содержание сахара – прямо золотая середина, а такому количеству гормонов позавидовал бы и пылкий юноша.

Доктор сделал паузу, рассматривая одну из акварелей, висящую рядом с диваном, на котором он сидел. Акварель изображала парусник, сражающийся с непогодой посреди бурного моря.

– Но? – прищурился Квентин.

– Кровь почти безвкусна, – сказал доктор, не отрываясь от созерцания акварели, словно она занимала его больше, чем разговор о состоянии здоровья хозяина дома. – Для вампира безвкусна, я имею в виду.

– То есть он умирает? – спросила Селена.

– То есть его жизненный путь заканчивается, – ответил доктор. – Не знаю, сколько он еще протянет. Возможно, еще несколько лет. Но если он продолжит накачивать себя стимуляторами, то все кончится очень быстро.

– Стимуляторами? – спросил Квентин.

– Именно, мой мальчик. Не могу сказать, что именно он принимал, возможно, тувинак или вурозельфир, а может быть говардозилин. Тут одним анализом крови не обойтись, но то, что он последнее время плотно сидит на энергетиках, это – без всякого сомнения. Да еще и с алкоголем мешает. Вот и доигрался.

– Почему не обойтись? – спросил Квентин.

– Потому что современные алхимические стимуляторы следов в крови почти не оставляют, – ответил Людовик. – Их активные вещества, в большинстве своем, распадаются почти сразу после того, как окажут воздействие на железы внутренней секреции и другие органы. Что-то можно найти в кишечнике, печени и почках, но тут уж без лаборатории не обойтись. В крови можно обнаружить только результаты действия стимулятора – повышенный уровень гормонов, витаминов и липидов. Ну и еще некоторые вещества, которые характерны для всех стимуляторов, типа кофеина или глюкозы. Если хочешь, лорда можно обследовать более полно, тогда и конкретный препарат можно будет установить, но придется забрать его в стационар.

– Думаю, необходимости в этом нет, – сказал Квентин. – А давно он употребляет стимуляторы?

– Вероятно, года два или три, – ответил доктор. – Но скорее всего, последнее время он стал повышать дозу. Ох уж эти твои эльфы, Квени… Вечно их тянет на всякие вещества. С их-то хилым здоровьем…

– Хм, – сказала Селена, – а мне казалось, что эльфы – весьма крепкие ребята.

Доктор рассмеялся.

– Ну, уж нет, – ответил он. – Расхожее мнение. Как раз наоборот. У людей здоровье будет гораздо крепче.

– Но эльфы умудряются жить по пятьсот лет, а люди и до ста редко доживают, – сказала Селена. – Если магов не брать, конечно.

– Ну, если вы мне на слово не верите, могу объяснить подробнее, – сказал доктор.

– Вообще говоря, у нас тут расследование, – сказал Квентин, – но коль уж мы ждем, пока придут результаты экспертизы…

– Сделайте одолжение, Людовик, – попросила Селена.

– Я когда-то Квентину это уже объяснял, но мне кажется, он пропустил тогда это все мимо ушей, так что полезным будет и повторить. Селена, вы никогда не задавались вопросом, отчего эльфы живут так долго, но при этом у них так плохо с деторождением?

– Задавалась, – ответила Селена. – И даже как-то спросила об этом у своего Мастера.

– И что он вам ответил? – полюбопытствовал доктор.

– Он ответил, что дело в магии, – сказала Селена. – Среди эльфов маги встречаются очень часто, и даже те, у кого магической силы не хватит и свечку зажечь – латентные маги. Магия продлевает им жизнь, но она же служит и сдерживающим фактором их популяции. Мастер считал, что популяцию эльфов контролируют боги, ведь если будет слишком много магов, пусть даже и очень слабых, это приведет к самым неприятным последствиям для всего мира и для самих богов.