– У тебя такой вид, словно ты вернулся из свадебного путешествия, – сказал Жора, когда я присел рядом с ним. При этом он ни разу на меня не взглянул.

– Было дело, – сказал я.

– Слыхал, – сказал Жора, – опять грохнули кого-то в Зимбабве. Никаких следов. Я за тебя опасался.

Войдя в лабораторию, я тотчас сообразил, что проводится эксперимент на культуре клеток, цели которого я не знал. Мне было любопытно, что затеял Жора в мое отсутствие, но я не спрашивал, а ему было не до объяснений.

– Подержи, – сказал он, протягивая мне пипетку с клеем. 

Он встал и пошел к шкафчику со всякой мелочевкой в поисках какой-то детали, необходимой для его новой конструкции. Пока он там рылся в баночках из-под кофе, я сидел, держа двумя пальцами пипетку, будто для нее не было подставки, стоящей прямо передо мной на столе.

– Давай, – сказал Жора, усаживаясь на свое место, – теперь помоги мне приклеить.

Я успел сообразить, что Жора на ходу сооружает миниатюрную камеру для определения жизнеспособности клеток.

– Что-то не клеится? – спросил я в том смысле, что не все у них ладится.

– Да вот…

Он как раз сопоставил отполированные поверхности пластмассовых рамочек и теперь, поскольку руки его были заняты, ждал, когда я, наконец, соображу капнуть на них растворителем.

– Мы тут заждались тебя, – сказал он минуту спустя, – жаль терять время, и мы решили провести «КАТЮ», – добавил он. Так мы условно называли серию экспериментов с блокировкой генома антибиотиком.

– И что же?

– И, представь себе, без тебя у нас все получается наилучшим образом. Да. Ты, собственно, нужен теперь разве что для того, чтобы капнуть капельку клея.

Жора бросил на меня короткий испытывающий взгляд и улыбнулся.

– Как думаешь? – спросил он.

– Ну хоть для чего-то я пригодился.

– Да, но знаешь, ты прав, не все у нас клеится.

И он рассказал, что проблема оценки жизнеспособности клеток по-прежнему не решена. Ни их прижизненное окрашивание разнообразными красителями (нейтральный красный, метиленовая синька, акридиновый оранжевый), ни измерение соотношения калия внутри и вне клеток, ни показатели импеданса суспензии не дают возможности точно оценить степень их повреждения. Примерно – да, приблизительно, но это не решает проблемы.

– А Кирлиан? – спросил я.

– С ним столько возни, нужно ведь быстро. Да и кто это будет делать, ты же в… своем Париже. А Маковецкий – уже капитан.

– То-то и оно, – сказал я, – без меня ничего не склеится.

– То-то и оно.

– Без меня и без Юры.

– Ты и его собираешься искать по всему свету?

Только поздно вечером мы вышли в сквер и уселись на скамейку.

Из Парижа Жоре в подарок я привез курительную трубку.

– Это тебе, – сказал я, подавая ему футляр.

– Что это?

Не привыкший к подаркам, он просто опешил.

– Открой, – сказал я.

– Надо же, – засиял он, – в такой глуши и такие красивые вещи! Жора был от подарка в восторге.

– Слушай, – неожиданно воскликнул он, – ты с такими подробностями рассказываешь о своем Париже, будто ты жил там не одну сотню лет.

– Я и сейчас в Париже, – сказал я.

Жора посмотрел на меня, секунду подумал и сказал:

– Да. Я тебя понимаю. Ладно… А теперь давай…

– Нет, – оборвал я его, – пойду отосплюсь.

– Это – святое, – сказал Жора, – я тебя понимаю. Вид у тебя, как у мартовского кота…

– У тебя не лучше.

Ане я позвонил в то же утро. У нее была уже ночь.

– Как ты там без меня?

– Я только что разговаривала с Альбертом, ему интересна твоя Пирамида.

– Вот видишь. А тебе?

– Говори громче!

– Как тебе моя Пирамида?!

– Реет, ты никогда не искал легких путей.

– Я знаю, – сказал я, – а теперь знаешь и ты. Ты со мной?

– Разве у меня есть выбор? – спросила она. Вот такой была Аня.

Интересно, что в Париже я лишь время от времени думал о Юле. Нет-нет, я, конечно, помнил ее, но заставлял себя забыть ее на все это время. 

– Забыть? Разве…

– Думаешь, мне это удавалось?

– Думаю, что нет, – говорит Лена.

– Хм! Нет! Конечно, нет!..

– Мы должны определиться, – без всяких предисловий начал Жора, – куда мы идем? Дело в том, что наш бизнес выходит из-под контроля. Вит развернул бешеную деятельность по всему миру. Его менеджеры собирают специалистов и создают филиалы нашей кухни по производству донорских органов из стволовых клеток, где только можно. Я уже не могу вспомнить, в какой стране мира их нет. Это своего рода интернет, паук, сеть, которая вылавливает из массы людей страдающих… Спрут!

– Понятно, понятно, – остановил я Жору.

Мне ведь не нужно рассказывать так подробно то, о чем я думаю каждый день. Жора это прекрасно знал, тем не менее, он произнес:

– Нет, ты уж послушай.

Я только пожал плечами: давай.

– Итак, первое – это производство органов. Миллионы людей в мире нуждаются…

– Да.

– Не перебивай меня. Вит, видимо, вынюхал какую-то жилу…

– Жор, – сказал я, – поменяй Вита. На Зяму, на Мишу, на Иосю, на Матфея или даже на Карла Маркса.

– Без него мы пропадем. Его деньги позволяют нам…

– Наши.

– Наши-то наши, но ты же не знаешь ни одной банковской операции. И не хочешь знать.

– Ты здесь не лучше меня.

– Не лучше, – согласился Жора, – поэтому и держу Вита рядышком, а если удается, то и на коротком поводке.

– Так уж и на коротком.

– Если удается. Ты же знаешь, что все это не просто. К тому же и Зяма, и Нося, как только разберутся в нашем деле, тотчас выскользнут из рук.

– Слушай, возьми Яна!!! Как я мог забыть? Возьми Яна! Он жадный, он…

– Яна Гуса?..

– Табачника! Этот не подведет.

– Смеешься?.. Ладно. Все это не так уж и плохо, пусть Вит живет. Он создает нам условия для работы, а большего нам и не надо, верно?

Это было так же верно, как и то, что солнце встает на востоке. Империя Вита росла и ширилась, и мы в ней не чувствовали себя изгоями.

– Ладно, согласился я, – ноу-хау клонирования органов есть только у нас и никто обойти нас не сможет.

– Да, идея с индукцией в стволовых клетках необходимых свойств посредством биополя с заданными характеристиками пока не раскушена. Люди работают вслепую на наших генераторах биополей. Отними у них генератор, и они как слепые котята будут беспомощно тыкаться мордочками во все стороны.

– Нас не обойдут, – повторил я, – на это пока не хватит ни у кого мозгов.

– Не знаю, теперь не знаю. Не уверен. По всему миру гуляют наши технологии. И мы не можем держать их в узде. Люди ведь умны везде. А когда ума недостает, за работу принимается интуиция.

– Так и пусть, – сказал я, – и слава Богу. Чем шире у нас будет география, тем…

– Да, – согласился Жора, – теперь вот еще что…

И стал рассказывать, что у нас теперь тысячи заказов от богатых людей, жаждущих омолодиться или продлить свою жизнь хоть на день. На час! Все это у нас уже было. Дежа вю… 

– Денег у них немеряно, они готовы отдать миллионы…

– В чем проблема?

– Вит хитрит, я чувствую, что он хитрит.

Я откровенно рассмеялся.

– Я же сказал: купи Иосю.

– Это смешно, но за мною уже гоняются сотни людей и требуют…

– Здесь мы тоже недосягаемы и неуязвимы. Никто не может так манипулировать генами, как это делаем мы.

– Никто, – согласился Жора, – но эта денежная трясина затягивает, а без нее мы тоже не обойдемся. Кстати япошки предлагают нам свои нанотехнологии с наносомками. Деньги бешеные, но их наносомы стоят того.

– Ты согласился?

– Надо посоветоваться.

Мы помолчали. Вдруг позвонил Вит:

– Послушай, ста-а-рик…

– Как я рад слышать тебя! – воскликнул я по привычке.

– Не-е-ппправда, – сказал Вит, – но ты мне ну-ужен, как воздух.

За все эти годы нашего с Жорой сотрудничества (а это более десяти лет зрелой жизни) мы ни разу, пожалуй, серьезно не обсуждали самую главную для воплощения нашего грандиозного проекта тему – финансирование разработок.