Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Мы прилетели в Каир рано утром…

– Только ты тут не лазай по этим горам, – сказал Жора, кивнув на пирамиды, – и не корми сфинкса с руки, это опасно.

И в тот же день он забрался на пирамиду Хеопса. Нужно было видеть, как он лез, покоряя глыбу за глыбой, ступень за ступенью… Альпинист! Скалолаз!

– Ты не лезешь со мной? – спросил он, оглянувшись.

Я пожал плечами.

– Это никогда не повторится, – крикнул он и ухватился за очередной выступ.

Чем выше он поднимался, тем чаше отдыхал. Смеркалось. Когда наконец ему покорилась вершина, было уже темно. Даже в свете полной луны я едва мог рассмотреть его черный силуэт на фоне темно-синего неба. Было безлюдно и тихо, как в могиле. Жутко и холодно.

– Давай лезь, – расслышал я, – не пожалеешь.

Света луны и подсветки сфинкса было явно недостаточно, чтобы я осмелился подняться хотя бы на первую глыбу. Я не знал, что мне делать. Теперь спускаться с вершины было не менее безопасно, чем подниматься. Что предпримет Жора? Не будет же он там ночевать? Я замерз.

– Я остаюсь, – крикнул он, – здесь есть небольшая площадка. Я буду здесь ночевать.

– Это целая история… Я еще расскажу об этом. Мы таскались от пирамиды к пирамиде, залезали на них, забирались внутрь, бродили и ползали по разным ходам и всматриались в настенные надписи…

Мы целых две недели жили в пирамидах… Там же, в Египте Жора впервые произнес еще несколько новых фраз: «генная экология», «генный социум» и «генная власть», а вместе с ними и ставшую потом знаменитой – «власть гена». Всесильная власть гена! Эта фраза, ставшая вскоре крылатой, изменила представление людей о жизни, о мире, заставила их взглянуть на себя по-новому… Это была та точка опоры, тот Архимедов рычаг, с помощью которого Земля с головы встала на крепкие ноги. Для этого как раз оказалось достаточно силы гена.

Глава 13

Во всем мире существуют не много источников мумифицированной кожи: Ленин в Москве, Пирогов под Винницей…

– Я знаю, что и Георгий Димитров, и Сталин…

– Чойбалсан, Готвальд…

– Хо Ши Мин, Ким Ир Сен…

– Да-да, а Линдон Бернхем, а Агостиньо Нето…

– Добавь к ним, – сказала Варя, – и Мао Цзедуна, и Энвера Ходжу…

– Кто это? – спросил Вит.

– Кажется турок или албанец.

– А еще все египетские фараоны, – сказал Амер.

– Есть места древних захоронений, – сказала Нева, – о которых мы толком ничего не знаем.

Все попытки оживить ДНК, добытую из тканей, подвергшихся обработкой формалином, спиртами или другими гистологическими способами фиксации материала, нигде в мире не принесли желаемого результата. Оставалась надежда на мумию.

Я не знал, как обстояли дела с Пироговым, но можно было догадаться, что паломничество к нему уже началось. С фараонами тоже нужно было спешить. За те тысячи лет, которые прошли с момента их мумификации, варвары современности не раз надругались над останками египтян и растащили их по разным концам земли. Нужно было спешить, везде успевать. Ехать в Египет? Эта мысль торопила меня, Ленин Лениным, Пирогов Пироговым, но заполучить ДНК какого-нибудь Хеопса, Рамзеса или Аменхотепа было очень заманчиво. Эта мысль кружила, как сказано, мне голову, из нее вырастали крылья за моей спиной. Пирамиды, сфинкс, мумии… Есть, конечно, и Тибет, и Шамбала… Говорили, что где-то в горах, в недоступных пещерах в состоянии анабиоза лежат штабелями лучшие представители человечества, готовые тут же стать Адамами или Ноями нового рода людского в случае очередного всемирного потопа.

– И ты веришь всем этим россказням? – спрашивал меня Жора, когда речь заходила о сенсационных результатах какой-нибудь научной экспедиции или новой гипотезе какого-нибудь исследователя из Массачусетса, Гарварда или Сорбонны. 

Я верил.

– Верить нужно тому, что можно увидеть собственными глазами, пощупать или попробовать на зуб.

– Каренчик рассказывал…

– Каренчик?! И ты веришь этому болтуну? Он же чистой воды хронофаг! Балабол! Балаболка!.. Ты побольше слушай всяких там экстрасенсов. Их сейчас развелось… Как грязи.

Для демонстрации веры Жора чаще всего использовал свои большие, крепкие как у коня белоснежные зубы. Одному ему было известно, как он отбеливал и растил этот жемчуг в пучине своего рта, но тот факт, что этим зубам завидовали писаные красавицы и красавцы, оставался незыблемым.

– Вот смотри…

Он добывал из глубин заднего кармана своих видавших виды потертых джинсов старинную изломанную, но отполированную до блеска золотую монету и, ощерясь, как пес над костью, вгрызался в нее зубами.

– …это золото, – не разжимая челюстей, сипел он сквозь зубы и, делано выпучив от натуги глаза, пальцами гнул монету, а затем, тыча ее мне под нос, добавлял, – это золото. Ему более трех тысяч лет, подарок от Нефертити, не веришь?

Я верил. Этому нельзя было не верить.

Слушая Жору, все заглядывали ему в рот, который время от времени сыпал такими откровениями, что это приводило в восторг:

– А, кстати говоря, ты знаешь, что ДНК вообще не земного происхождения? Энэлотики воруют наших женщин и с их помощью клонируют себя, пополняя человечество небесными генами. Так они хотят помочь стать твоему человечеству совершенней. Ты это знаешь?

И тот, кому предназначалось это откровение, еще долго оставался в недоумении: откуда Жоре все это известно? Но никто об этом Жору не спрашивал.

Я тоже слышал о проделках энэлотиков, но знать этого не мог. Я не мог понять также, почему эта новость была кстати.

Он, смеясь, приставал с этим знанием и ко мне:

– Ты-то хоть знаешь?..

– Знаю, – сказал я, чтобы он отлип.

Жора пропустил мое «знаю» мимо ушей и продолжал:

– Теоретизирование всегда было, а сейчас и подавно является прекрасным способом зарабатывать деньги собственной башкой. Но ты же знаешь крылатую фразу о том, что теория без практики мертва. Этот догмат хоть и мертв, но живуч. Покажи мне свое Царство небесное…

Жора подходил ко мне вплотную, заглядывал в глаза, как заглядывают в зрачки человека, перенесшего клиническую смерть, и продолжал наступать:

– Ну, покажи, покажи… И ты веришь этим россказням?!

Я верил. Я вполне мог допустить, что ДНК может храниться в клетках человека, помещенного в такие условия, при которых ее свойства сохраняются длительные промежутки времени наилучшим образом. Какие свойства? Те, что обеспечивают все проявления его жизни. Это как спора человека. Изучить эти условия, научиться управлять – было бы верхом желаний каждого исследователя.

– Человек – хранилище ДНК! Ну, ты, брат, загнул. – Жора не давал мне проходу. – Ты в своем уме?

Я верил, что клон и вечность – близнецы-братья. Создавая условия существования отдельных клеток, органов или целого организма, можно научиться управлять вечностью. Такова сила власти гена. Я понимал, что эта цель эфемерна и в продолжение наших жизней – недостижима. Но направление поиска и вектор устремлений, считал я, были выбраны верные: колодец копать нужно здесь. Хранилищем ДНК является не только человек, но и все формы жизни – от вируса до каждого самого что ни на есть жалкого и ничтожного Homo. И аж до Иисуса Христа, Человека совершенного – Homo perfectus! Ибо кто же, как не Иисус Христос, способен оплодотворить человечество Совершенством?!!

– И вот наука, а не глаз или ухо, не зуб или палец – на-у-ка, слышишь?! должна стать инструментом…

– Ну за-ачем, – возражал Вит, просто давясь собственными словами, – за-ачем простому человеку твоя наука? Он же, ну-у…

– Что «ну-у»?..

– Ну-у туп!..

– Наука, – зло прерывал Вита Жора, – это инструмент и аппарат веры человека. Пойми: без нее человек слеп. Без нее он теленок и раб. Раз уж Бог дал человеку науку для изучения самое себя и природы, глупо от нее отказываться.

Все это Вит знал и без Жоры, но Жора еще раз ткнул Вита лицом в грязь, чтобы тот не задавал своих дурацких вопросов. Время от времени Жора поступал так с каждым, кто покушался на его, Жорино, предназначение.

37
{"b":"430060","o":1}