— Ладно, — она сорвалась с места и побежала наверх, придерживая на плече сумку.

— Решил блеснуть интеллектом перед родственничками? — хмыкнул Скорпиус. Они тоже пошли по лестнице, особо не торопясь, хотя им нужно было подняться в Северную Башню.

— Нет, просто отвлек Розу от вечных проблем существования, — улыбнулся Джеймс.

— Ну, тогда ладно. Кстати, будь добр, в следующий раз, если решишь прислать ко мне кого-то из твоих товарищей по разуму, пусть это будет кто-то наделенный хоть каплей интеллекта, а то я боюсь, что скоро стану одним из вас.

Джеймс даже замер посреди коридора.

— Сам понял, что сказал? — он догнал друга на боковой лестнице. — Ты иногда выражаешься так, словно родился не намного позже Безголового Ника…

— Спасибо, очень льстит, — фыркнул слизеринец, начиная взбираться по винтовой лестнице. Откуда-то сверху доносились голоса однокурсников. — Если ваша пародия на призрака умеет говорить, как воспитанный и образованный человек, то у него есть хотя бы одно достоинство… Что не окупает, конечно, недостатков…

— Малфой, ты чем летом занимался? Библиотеку учил? — Джеймс тяжело дышал, упрямо поднимаясь.

— Тебе бы не помешало, — ответил Скорпиус. Они вместе вышли на небольшую площадку под люком, в который уже взбирались одноклассники. Малфой и Поттер одновременно подняли глаза, глядя, как наверх карабкается Эмма Томас. — Мне очевидно уже нравится этот предмет…

— Какой именно? — мальчики говорили приглушенно.

— Поттер, предмет — это урок… — Эмма скрылась в люке, за ней последовал Жорж с Рейвенкло. Друзья переглянулись — на площадке осталась еще смущенная Сюзанна Паттерсон.

— Сюзи, после тебя, — как можно галантнее пригласил девочку на лестницу Джеймс.

— Ага, сейчас, — Сюзанна сощурила глаза. — Уж лучше я вообще не пойду на урок.

— Ну, как хочешь, — пожал плечами гриффиндорец и начал взбираться к люку.

— Поттер, ты сам сюда напросился, так что сделай лицо попроще и получай удовольствие, — ухмыльнулся Скорпиус, занимая пуф возле углового столика, на котором стояли чашки и чайники. Джеймс приземлился рядом и тут же засунул любопытный нос в чайник, чтобы проверить, что там.

— Чай, — пожал он плечами, со звоном возвращая крышку на место.

Когда в классе появилась профессор Трелони, обвитая шалями и бусами, в огромных очках, Скорпиус и Джеймс переглянулись и одновременно произнесли: «Стрекоза».

— Добро пожаловать в мой класс, дети… — произнесла профессор каким-то загробным голосом, словно все они давно уже мертвы или близки к этому состоянию. Мальчишки фыркнули, даже не скрываясь, но, кажется, Трелони слишком вжилась в свой приветственный монолог (или же подобные смешки ей не в новинку) и не обратила внимания на друзей. Хорошо, что здесь не было Граффа, вечного блюстителя порядка…

— Сегодня мы с вами начнем изучать прекрасное искусство предсказания по чаинкам…

— О, правда будем чай пить, — Джеймс ухмыльнулся и погладил в предвкушении живот, а Скорпиус послал ему презрительную усмешку.

— Итак, возьмите чашки, налейте себе чая, выпейте, переверните и подождите. Затем поменяйтесь чашками и расскажите нам, о чем же поведала вам судьба, — все тем же таинственно-загробным голосом вещала Трелони.

Ребята быстро опустошили свои чашки, один Джеймс смаковал свою порцию, а потом еще и налил добавки. Скорпиус покачал головой: что взять с Поттера?

Трелони уже во всю ходила вдоль столиков, слушая объяснения студентов, которые таращились на чашки, как гоблин на маггловую монету.

— Что там у тебя, а, Малфой? — Джеймс взглянул на чаинки и, подражая манере профессора, зашептал:- О, я вижу хорька, который сидит на пне и играет на лютне… У него на голове венок из чертополоха… Это значит, мой дражайший, что завтра у тебя выпадут все волосы, потом зубы, а потом тебе придется зарабатывать на жизнь…

— Поттер, заткнись, — прошипел Скорпиус, стараясь не огласить комнату громким хохотом, который на него почти никогда не находил. Но в этом помещении, душном и пропитанном какими-то безвкусными ароматизаторами, вдруг напал такой приступ смеха, что с трудом удавалось сдерживаться.

— Не бойся правды, дражайший, — продолжал спектакль гриффиндорец, уголком глаза следя за перемещениями Трелони. — Ты будешь играть на губной гармошке, ты станешь знаменит…

— Поттер, публикуй свои больные фантазии, и ты точно станешь знаменит, — фыркнул Малфой, кажется, справившись с собой. Как раз вовремя, потому что профессор Прорицаний шагнула к их столику, сложив руки замочком на груди и заворожено глядя на Джеймса. О, да, красиво изображенный транс…

— Мальчик, вокруг тебя аура героизма и смерти, — дрожащей рукой Трелони указала на Поттера. Все в классе тут же повернулись к их столику, и Скорпиусу опять пришлось сражаться со смехом: такой идиотский в этот момент был вид у гриффиндорца. Он не был напуган, но старательно это изображал, выпучив глаза и открыв рот. Мерлин, просто театральный кружок троллей-дегенератов. Полотно для лучших галерей мира — «Стрекоза и еж».

— Ты совершишь великие дела, ты будешь спасать и защищать, но это будет стоить тебе жизни… — руки Трелони дрожали, а голос становился все тише.

Джеймс поднял руку к открытому рту и еще сильнее выпучил глаза, пытаясь приободрить Трелони на дальнейшие предсказания его судьбы.

— Ты будешь одинок, я вижу… Одиночество и героизм, окропленные кровью…

Кто-то уронил чашку со стола, и профессор тут же будто встрепенулась, и Джеймс решил, что свою роль отыграл на «превосходно».

— Как тебя зовут, мальчик? — Трелони испуганно смотрела на гриффиндорца, словно вот сейчас он и умрет, совершая подвиг.

Малфой хмыкнул: будто она не знает, как зовут лохматого. Да тут каждый второй знал, что перед ним сын Гарри Поттера. Одень на нос Джеймса очки, нарисуй шрам — и вот тебе еще один Мальчик, Который Выжил. Цвет глаз — это мелочи, которые не все дети знают с младенчества…

— Я Пирун Амброзийский, — гордо продекламировал Джеймс, вызвав в классе сдавленные смешки. Где он услышал такое имечко, не на Истории ли магии? — Маг в пятом поколении.

Трелони, кажется, опешила, что позволило Скорпиусу утвердиться в своем мнении: она прекрасно понимала, кому предсказывала всю эту ахинею. И теперь Стрекоза решала сложную задачу: уличить ли Поттера, сознавшись в том, что на самом-то деле имя его ей было известно, или же подыграть этому «Перуну»…

— Я вижу вокруг вас ауру лжи, вы что-то скрываете, — прошипела Трелони, и слизеринец даже похвалил ее за то, как профессор вывернулась. — Возможно, вы совсем не тот, за кого себя выдаете… Я вижу за вами кого-то сильного, высокого… У него черные волосы и очки… И шрам!

Ну, вот, подошли к финалу пьесы, занавес, подумал Скорпиус, рассеянно теребя в руке чашку.

— Вы как-то связаны с Гарри Поттером, я права?

— Ага, — кивнул Джеймс, — мы с ним все повязаны… Десятое колено Блэков, пятое Пруэттов… Чуть-чуть по Фоссетам и Перевеллам…

Хорошо, что в этот момент раздался колокол, а то еще одной речи Поттера Скорпиус бы не выдержал.

— Прочтите первый параграф в учебнике, — Трелони вернулась к своему загробному вещанию и отошла к креслу. Потом бросила взгляд в сторону собиравшего свои вещи Джеймса, и Малфой понял, что лохматому это так с рук не сойдет.

— Малфой, если я погибну, — они вдвоем шли к классу Фауста, — обещай приходить на мою могилу хоть иногда.

— Подумаю, надо будет свериться с моим расписанием, — с ухмылкой ответил Скорпиус. — Возможно, я тебе даже памятник поставлю… Еж с арфой…

— Почему с арфой? — они вошли в кабинет и тут же увидели сумрачного Фауста с какой-то запиской в руке.

— Малфой, Поттер!

Мальчики переглянулись и покорно отправились к профессору.

— Сегодня вечером у вас наказание.

— За что?! — возмутился Джеймс. Скорпиус хмыкнул: это должна была быть его реплика, он-то точно тут ни при чем…

— Думаю, мистер Малфой понял, он вам объяснит, — лаконично ответил Фауст. — В восемь в кабинете Трансфигураций.