— Еще раз так меня назовешь… — с угрозой сказал Джеймс, глядя на слизеринца.

— Ой, Поттер, не надо, — попросил Малфой, легко отводя в сторону его руку. — Не порти мне такой момент… Я не виноват, что твоя палочка сделана из дерева, которое в Англии растет только в заповедниках… Пихта, гиппогриф тебя затопчи…

— Я тоже не виноват, — примирительно отозвался Джеймс. Они вдвоем направились к замку, неся метлы.

— Ну, и относись проще, — хмыкнул Скорпиус. — Ну, как я отношусь к тому, что мой отец — хорек…

Джеймс тут же улыбнулся, забыв о своей обиде. Убрал палочку и оглянулся: девочки с Рейвенкло все еще весело болтали на трибунах.

В замке было полно студентов: кто-то шел в библиотеку или из нее, кто-то сидел в коридорах, общаясь с друзьями с других факультетов. В Большом Зале, на пустых столах, играли в шахматы или в настольный квиддич.

— Через пять минут на третьем этаже, — по привычке кинул Скорпиус, не обращая внимания на группу студентов у входа в коридор, что вел к кабинетам первого этажа. А вот Джеймс уже смотрел в ту сторону.

Невысокий, невзрачный слизеринец с загнанным выражением на лице прижался в углу к стене, а трое студентов-старшекурсников — двое с Хаффлпаффа и один с Рейвенкло — что-то ему говорили, то ли насмехаясь, то ли дразня. Один даже достал палочку и поигрывал ею перед носом испуганного мальчишки.

— Малфой…

— Что? Поттер, оставь, не наше дело…

Джеймс с настоящим презрением посмотрел на Скорпиуса, прислонил к стене метлу и двинулся к студентам.

— А, ну, отстаньте от него!

Парни обернулись, чтобы узнать, кто решил заступиться за слизеринца.

— Поттер, ты заболел?

Джеймс узнал Свенсена с шестого курса Хаффлпаффа, двух других по именам он не знал.

— Чего вы к нему прицепились?

— С каких это пор гриффиндорцы заступаются за слизеринцев? — осведомился парень с Рейвенкло.

— Это же Поттер, он у нас фанат Слизерина, — хмыкнул Свенсен, бросив взгляд на стоявшего у входа в подземелье Малфоя. — Иди отсюда, без тебя разберемся…

— Отставьте его, я сказал, — Джеймс шагнул к первокурснику и взял его за плечо. Мальчишка испуганно взглянул на еще одного мучителя. — Что он вам сделал?

— Это Бэнджамин Яксли, — сказал третий парень, словно это все объясняло. — Знаешь, кто такой был Яксли?

Джеймс кивнул, все еще чуть заслоняя собой слизеринца:

— И что? Однофамилец. Яксли погиб много лет назад.

— А он его племянник.

Джеймс только тут заметил странный блеск в глазах одного из рейвенкловцев. Черт, как же его фамилия?

— И что? Он-то в чем виноват?

— В том, что он Яксли!

— Ну, тогда вам стоит еще обратить внимание на Малфоя, Забини, Эйвери, — Джеймс смотрел в лихорадочные глаза старшекурсника. Прошло же семнадцать лет, какая теперь разница, кто кому приходится родственником?

— Яксли убил моих родителей, — рейвенкловец зло посмотрел на маленького слизеринца.

— И моего отца, — добавил Свенсен.

Джеймс с презрением взглянул на старшекурсников:

— Тогда почему Тедди Люпин не ищет родственников Долохова и Беллатрисы Лестрейндж? Почему профессор Лонгботтом никого не преследует, хотя его родители тоже пострадали? Почему мой отец не истребляет Блэков и Лестрейнджей за своего крестного? Не ищет родственников того, кто продал его маму и папу Волан-де-Морту?

Парни тупо таращились на гриффиндорца. Джеймс взял маленького Яксли за плечо и толкнул вперед. Старшекурсники расступились, пропуская их.

Малфой все еще стоял у своих подземелий. Первокурсник вырвался из рук Джеймса и кинулся вниз по ступеням, видимо, чтобы спрятаться в гостиной Слизерина.

— Поттер…

— Мог бы и помочь, — буркнул Джеймс, глядя, как трое парней поднимаются по лестнице, иногда оглядываясь. — Он, кстати, твой брат по разуму…

— Я тебе уже говорил, что бескорыстная помощь другим людям никогда не приносит ничего хорошего, — пожал плечами Скорпиус. — Благими намерениями устлана дорога в ад, запомни.

— Это чушь! Это правила тех, Пожирателей Смерти, — возразил гриффиндорец, впервые глядя на друга жесткими глазами.

— Пусть мальчишка учится бороться, потому что жизнь любого из нас, из тех, кто носит фамилию Пожирателей, это борьба, — ледяные глаза смотрели на Джеймса. — Это ты, Поттер, можешь себе позволить жить просто так, зная, что одна твоя фамилия создаст тебе защиту и уважение… А этот теперь запомнит, что ему придется царапаться и огрызаться, чтобы его приняли в этом обществе поклонников Гарри Поттера и его друзей…

— Это ложь.

— Ты сам себе не веришь, — горько заметил Малфой, отступая. — Ты не всегда будешь рядом, чтобы защитить его. А вот таких вот, как эти, — Скорпиус кивнул на лестницу, по которой ушли старшекурсники, — очень много. И по их мнению — мнению большинства — мы должны платить за ошибки наших родных.

— Чушь!

— Поттер, ты же сам — наглядный тому пример! — разозлился Малфой. — Разве не ты первый объявил меня вне законов морали и справедливости только потому, что я Малфой? И таких, как ты и те придурки, полно. Так что не надо мерить нас своей моралью!

Джеймс пристально смотрел на бледного сильнее обычного Скорпиуса.

— Все равно ты не прав, — тихо проговорил Джеймс. — И все равно я и в следующий раз заступлюсь! Потому что только так можно залечить раны, нанесенные войной. Хотя бы те, которые еще можно вылечить…

— Поттер…

— Так говорит мой папа. А он-то больше всех остальных имеет право на то, чтобы мстить, — Джеймс пожал плечами. — Ведь наши родные сражались не за то, чтобы все повторилось…

— Смотря чьи родные…

— Малфой, — Джеймс взял свою метлу. — Если история повторится, где ты будешь? На чьей стороне?

Скорпиус тяжело поднял взгляд на друга, в глазах которого было странное понимание и сочувствие, которого никто и никогда ему не дарил. И ответ на этот тяжелый, нерешенный им еще вопрос — семья или совесть — пришел сам собой.

— Я буду рядом с тобой. На любой стороне.

— Поттер, чем ты занимаешься?

— Малфой, а тебе зачем?

Мальчишки стояли в коридоре возле кабинета Защиты от Темных Искусств, чуть в стороне от однокурсников. За окном третий день шел дождь, ветер бился о стекла, у всех было отвратительное настроение из-за того, что приходилось сидеть в помещении, но только не у двух друзей.

— Затем, что пытаюсь понять, не воспален ли твой мозг…

— А есть симптомы?

— Ну, если посмотреть со стороны на то, как ты мажешь руку кетчупом и улыбаешься, будто тебя приласкала вейла… — Малфой засунул руки в карманы. — Ты чем вообще занимаешься?

— На что похоже? — Джеймс помахал перед носом друга запачканную кетчупом ладонь.

— На сырое мясо в соусе, готовое к приготовлению? — предположил Скорпиус, посылая расчетливый взгляд в сторону Эммы Томас и ее гриффиндорских подружек. Девчонка опять покраснела и отвернулась. Весело жить…

— На кровь не похоже? — чуть расстроившись, спросил Джеймс, доставая порядком перемазанный уже кетчупом платок.

— Поттер, зачем тебе кровь?

— Не знаю, я еще не придумал, — пожал плечами гриффиндорец, пряча в рюкзак бутылочку, что стянул из Большого зала.

— Гениально, — фыркнул Скорпиус, надеясь, что Поттер разольет кетчуп прямо в рюкзаке.

Открылась дверь в класс, и третьекурсники стали медленно заходить.

— Опа, у нас сегодня чаепитие? — Малфой остановился в дверях, глядя на сдвинутые к стенам парты. У стола Фауста стоял сундук — совершенно инородное здесь тело.

— Может, не чай? — с надеждой спросил Джеймс, подталкивая друга вперед.

— Тихо. Сумки на парты. Встаньте передо мной, — профессор Фауст подошел к сундуку, доставая палочку из своей черной с красной вышивкой мантии. Студенты послушно выполнили все указания, не желая нарываться на очередные вычеты баллов. Джеймс с интересом смотрел на сундук, который, кажется, был скорее жив, чем мертв…