— Вы все считаете ее хуже, чем она есть на самом деле. Она чудесная женщина.

У Джима была своя правда.

— Ну что же, удачи тебе, Джим. Спасибо за то, что уделил мне столько времени.

— Пич, я рад, что ты вернулась к нормальной сексуальной жизни. Я боялся, что у тебя будут трудности с привыканием к жизни без Дрейка.

— Я сама немного удивлена. Возможно, из-за того, что Дрейк тяжело болел последние несколько лет, и мне было немного легче ко всему привыкнуть. Если бы он умер внезапно, едва ли я смогла бы так быстро оправиться от шока. Он сделал для меня все и даже подготовил к самостоятельной жизни без него.

— Я понял, что ты не одна. И кто этот счастливчик?

То, что личная жизнь Джима стала предметом досужих сплетен, не означает, что Пич должна раскрывать ему свою.

— Пусть это будет моей маленькой тайной, — ответила она, улыбнувшись.

Пич спешила домой. Джейсон должен позвонить из Нью-Йорка в четыре часа. Реклама «Песочного человека» должна была начаться по национальному телевидению на следующей неделе. Фотография Джейсона скоро появится на первых страницах самых престижных журналов, включая «Таймс». Все, что было связано с картиной, заставляло сердце Джейсона замирать от предвкушения триумфа.

Сара сообщила, что звонил Джейсон. Пич расстроилась, но тут же спросила:

— Где он? Я могу до него дозвониться?

— Это невозможно. Он находится в пути и сказал, что сожалеет о том, что позвонил слишком рано.

— Еще что-нибудь?

— Да, мадам. Он передал, что все устроено… Да, именно такими словами.

— В самом деле? Так это здорово! Значит, «Песочный человек» будет на обложке «Таймс» уже на этой неделе! Он сказал, что перезвонит?

— Нет, но миссис Хаммонд звонила и просила перезвонить.

Пич пошла в свой кабинет:

— Привет, Мэгги. Сара передала, что ты звонила. Ну, как работается на Белинду?

— Надеюсь, я останусь в живых. Это весьма жесткая леди.

— Знаешь ее прозвище? Железная леди.

— Пич, ты видела Лауру? Я так занята последнее время…

Пич сообщила ей о своем разговоре с Джимом и была рада разделить с подругой свое разочарование в нем. Когда она закончила свой рассказ, Мэгги вздохнула:

— Господи, мы должны как-то заставить ее выйти из дому.

— Похоже, здесь потребуется помощь профессионала.

— Согласна. Ты не знаешь хорошего психоаналитика, с которым мы могли бы связаться? — спросила Мэгги.

— Нет. Дрейк в них не верил, но у меня есть друзья, которые знают все.

— Дай мне знать, когда найдешь специалиста.

— У тебя полно дел. Не позволяй Белинде сесть тебе на голову. Как твой муж?

— Надеюсь, прекрасно. Мы не слишком много видимся. О, тут мне звонят. Я только что два часа говорила с Белиндой. Наверное, она думает, что я от нее прячусь.

— Пока. Позже поговорим.

Пич перезвонила Алине. Ей было о чем с ней поговорить. Может быть, удастся выяснить о планах Берта относительно Джейсона.

В голосе Алины чувствовалось гораздо меньше тепла, чем обычно. Еще меньше она была расположена вести разговор о планах Джейсона. Пич срочно придумывала повод для звонка. Кратко описав проблемы Лауры, не называя ее имени, Пич спросила, не может ли Алина порекомендовать знающего психотерапевта.

— Почему бы тебе не позвонить Кристине Сабатини? Она психотерапевт с отличной репутацией. Специализируется на женских проблемах и, как я слышала, быстро добивается результатов. Офис у нее в Санта-Монике, но тебе самой придется отыскать номер телефона. Я ее услугами не пользовалась.

— Спасибо. Прямо сейчас ей позвоню.

На том конце провода долго молчали, что было не характерно для манеры Алины вести беседу. И никогда она не разговаривала с Пич так холодно.

— Алина, что-то не так?

— Почему ты спрашиваешь?

— Ты… ты не похожа на себя. Я чем-нибудь тебя обидела?

Неловкую тишину разорвал рассерженный голос Алины, которая и не пыталась скрыть свое раздражение:

— Скажи, пожалуйста, что за суета с Джейсоном Дэрроу?

Пич была обескуражена прямотой заданного вопроса и обвинительной интонацией подруги.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты, черт возьми, прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Берту с трудом удалось уговорить Джоди Джакобс снять информацию о тебе и Джейсоне из светской хроники. Один из ее корреспондентов заснял вас милующимися на пляже. Опомнись, дорогая, он вдвое моложе тебя!

У Пич затряслись руки. Она увидела себя глазами Алины и не придумала ничего лучшего, как пробормотать в оправдание:

— Не совсем… Ему почти тридцать.

— Ты хочешь погубить его карьеру? Он теперь не просто никому не известный юнец, а восходящая звезда. Вскоре он станет предметом грез миллионов юных девушек, но это только в том случае, если никто не узнает, что он крутит шашни с дамой твоего возраста.

Пич не была готова к этой атаке.

— Алина, как… как ты можешь говорить со мной в таком тоне? Я считала тебя подругой…

— Кто-то должен был тебе об этом сказать. Ты выставляешь себя на посмешище. К тому же после смерти Дрейка прошло совсем немного. Ты оскверняешь память о нем!

— Мне жаль, что ты все расценила именно так, Алина. Я хочу Джейсону только добра и не сделаю ничего, что может повредить его карьере.

— Тогда ты должна благодарить меня за откровенность. Парень стоит у подножия славы. Не стоит омрачать ему это событие. Ты представляешь себе, какими красками вашу связь распишут газеты? С каким удовольствием раздуют этот маленький скандальчик? Известие о премьере просто потонет в потоке сплетен. Ты этого хочешь?

— Ты думаешь о Джейсоне или о кассовости «Песочного человека»?

— О том и о другом, моя дорогая. Тебе должно быть хорошо известно, что без большой кассы нет и большой карьеры.

— Алина, я больше не хочу об этом говорить.

— Прости, что делаю тебе больно, Пич, но пойми меня правильно: рано или поздно тебе об этом дал бы понять кто-нибудь еще, и тогда, возможно, было бы еще больнее. При всех твоих деньгах ты все равно не сможешь удержать молодого мужчину надолго, и особенно если это Джейсон Дэрроу.

Пич повесила трубку. Она чувствовала себя униженной, старой и мерзкой. Никогда еще она не была так оскорблена. Упав на кровать, Пич зарылась в подушку. Внезапно она почувствовала, что ей не хватает воздуха, и стала шумно со всхлипами дышать. Перед тем, как потерять сознание, она успела крикнуть только одно слово:

— Дрейк!

Вернувшись в сознание, Пич увидела Джима Аустина, сидящего у нее на постели.

— Ну как, получше? — спросил он, тепло улыбаясь.

Взглянув в лицо своему врачу, Пич не могла не улыбнуться про себя над горькой иронией судьбы. Сейчас, рядом, был мужчина, который, как и она, не мог удержаться от соблазна обладания молодым красивым телом кинозвезды. Но Джим женат, а она, Пич, одинока. Существенная разница. Она никому не делала больно, кроме себя самой. Или нет?

Пич припомнила жесткие безжалостные слова Алины, и слезы полились из ее глаз. Уткнувшись в подушку, она всхлипывала, сотрясаясь от рыданий. Джим попытался успокоить ее, но, видя, что истерика усиливается, сделал Пич укол димедрола.

Первый раз в жизни она узнала, что такое жестокий и несправедливый суд, и оказалась к этому не готова. До сих пор от превратности жизни ее защищала сначала родительская любовь, затем положение мужа. Пич не умела ограждать себя от ударов судьбы. Ранимая от природы, она была глубоко задета резкой критикой Алины.

Через три часа Пич очнулась от вызванного лекарством сна. Рядом с ней была Сара.

— Который час?

— Почти восемь. Как вы себя чувствуете? — тревожно спросила Сара.

— Не совсем хорошо, но… я уверена, скоро мне будет лучше.

И вновь глаза Пич наполнились слезами.

— Позвать доктора Аустина? Он сказал, что в случае необходимости готов провести у нас ночь.

Сара заботливо протирала лицо хозяйки холодной салфеткой.